Помолвка виконта - Луиза Аллен

Оливия задумчиво кивнула, вытирая глаза.

— А если вы доверитесь ему немного, объясните, что нервничаете — не из-за поцелуя, а по какой-нибудь причине, которую легко обсуждать, скажем, из-за ведения домашнего хозяйства, — то вы узнаете его лучше и он сделает скидку на вашу неопытность.

— Я попытаюсь, — храбро сказала Оливия. — Большое вам спасибо, Десима. Я бы никогда не осмелилась обсуждать такие вещи с мамой.

— Но вы испытывали настоящие сомнения насчет помолвки? Есть кто-нибудь еще? — настаивала Десима.

— О нет! Мама была бы вне себя, если бы я влюбилась… я имею в виду, если бы сделала такое. — Оливия краснела, бледнела и выглядела виноватой и несчастной. Она явно была никудышной лгуньей. — Я не могла бы пойти против того, что мама считает правильным.

Десима махала рукой Оливии, когда та садилась в свою карету, со смешанными чувствами и мучительной головной болью. Любить Эдама означало желать лучшего для него, и если это лучшее — Оливия, значит, так тому и быть. С другой стороны, она испытывала сильные сомнения, что мисс Ченнинг — подходящая невеста для Эдама. Может, он просто влюбился в соблазнительное хорошенькое личико? Это казалось достаточным для очень многих мужчин. Но такая мысль была бы унижающей — человек должен надеяться, что объект его привязанности достоин его во всех отношениях.

Вернувшись домой, Фрешфорды застали их гостью расположившейся на диване, она лениво перелистывала книгу стихов и боролась с кошмарной головной болью. Чтобы не портить другим настроение во время ленча, Десима отправилась в свою комнату, где ее немного ободрило улыбающееся лицо Пру.

— Я сделаю вам холодный компресс на лоб, ладно? — Пру ходила по комнате, ища аммоний и лавандовую воду и что-то напевая себе под нос.

Десима, откинувшись на подушки, с интересом наблюдала за ней. Последние дни Пру была очень тихой, молчаливой, и Десима решила не вмешиваться, но было таким облегчением поговорить с кем-то, кто казался счастливым, что она рискнула спросить:

— Ты виделась недавно с Бейтсом, Пру?

— Да, мисс Десима. Почти каждый свободный вечер и половину дня. Мы все время разговаривали.

— Правда? Бейтс стал разговорчивым? Вы больше не спорите?

— Он такой робкий и застенчивый. — Это казалось невероятным, но Десима не смотрела на Бейтса влюбленными глазами, в отличие от Пру, которая, вероятно, лучше понимала его характер. — Теперь мы совсем не спорим.

— Это чудесно, Пру. — Десима села прямо, забыв о головной боли. — Он говорил что-нибудь о будущем?

— Еще нет, но намекал. Бейтс сказал, что его лордство может сдать ему в аренду коттедж, если он захочет там обосноваться. — Это звучало многообещающе. Конечно, Десиме не хотелось терять Пру, но она не могла сердиться на нее. — Думаю, он скажет что-нибудь этим вечером. — Круглое лицо Пру расплылось в сияющей улыбке, и Десима подумала, что она еще никогда не видела ее такой хорошенькой.

— Что ты наденешь? Хочешь позаимствовать мою кашемировую шаль?

Глаза Пру расширились от удовольствия — прекрасная кашемировая шаль была роскошью, которую никакая горничная не могла позволить себе купить.

— О, мисс Десима! Я буду осторожно с ней обращаться.

Десима чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы поесть немного супа и фруктов в своей спальне, но она отклонила приглашение леди Фрешфорд сопровождать их в экспедицию за покупками. Она пыталась забыть об Эдаме, Генри и Оливии, думая о Пру, когда в дверь постучали.

Открыв ее, Десима увидела дворецкого Фрешфордов с выражением сдерживаемого недовольства на лице.

— Простите, что беспокою вас в вашей комнате, мисс Росс, но лорд Уэстон у парадной двери. Я сообщил ему, что вас нет дома, но, к сожалению, Стейплс, проходя через холл, дерзко прервала меня, сказав, что вы у себя в комнате с головной болью.

— Жаль, что она так сказала. — Со стороны Пру это было прямой атакой на авторитет и достоинство дворецкого. — Я поговорю с ней.

Но Старлинг не выглядел умиротворенным.

— Его лордство сказал, что сожалеет о вашем недомогании, но, если вы так плохо себя чувствуете, что не можете спуститься, он сам поднимется сюда и поговорит с вами.

— Что? Его лордство, он, быть может, не в себе?

— Нет, мисс Росс. Я бы рискнул выразить мнение, что его лордство в высшей степени раздражен и обеспокоен. Я пытался настаивать, но он отказывается удалиться, а я не могу позвать слуг, чтобы выставить пэра королевства, без прямых указаний сэра Генри.

— Конечно, Старлинг, этого не следует делать. Вы поступили правильно. Пожалуйста, проводите его лордство в малую гостиную и скажите ему, что я сейчас спущусь.

— Хорошо, мисс Росс. Я найду Стейплс и пришлю ее к вам.

Десима колебалась. Что бы ни привело сюда Эдама в таком настроении, это не могло быть какой-то мелочью или чем-то, во что ей хотелось бы кого-то посвящать, даже если это будет ее преданная Пру.

— Нет, Старлинг, думаю, это конфиденциальное, семейное дело. Я повидаю лорда Уэстона наедине.

Она повернулась лицом к своей комнате, но успела поймать неодобрительное выражение на лице дворецкого. Он, несомненно, пожалуется хозяйке, но Десиму, учитывая быстро возвращающуюся головную боль, это не беспокоило.

Пригладив волосы и платье, Десима направилась вниз, мимо неподвижной фигуры дворецкого, в малую гостиную. Она не знала, почему испытывает дурные предчувствия, но ее желудок предательски сжался, вызывая тошноту.

— Эдам…

— У вас действительно болит голова? — Он стоял у холодного камина, поставив одну ногу в сапоге на решетку и сдвинув брови.

— Немного, но мне уже лучше. — Десима холодно посмотрела на него. — Что произошло такого важного, что вы должны оскорблять дворецкого леди Фрешфорд?

— У вас было очень занятое утро, не так ли, Десима? — Эдам теребил кожаные перчатки, которые держал в руках, издавая щелкающие звуки, действующие на ее напряженные нервы.

— Оливия нанесла мне визит — вот и все. — Десима чувствовала гнев, но дурное предчувствие не исчезало.

— Все? Думаю, я должен благодарить вас за превращение моей невесты из скромной и невинной юной леди в девицу с весьма многообещающими наклонностями.

— Но я только сказала… — Десима не окончила фразу. Что такого могла сказать или сделать Оливия?

— Да, Десима, просветите меня. На какой стадии вашей дискуссии о моих ухаживаниях вы предложили, чтобы Оливия, отбросив все правила хорошего поведения, бросилась в мои объятия?

— Я не делала ничего подобного! И я не обсуждала ваши ухаживания, как вы выразились. — Десима отступила к двери и снова повернулась в ужасе от того, как неверно истолковали ее благонамеренный совет. — Оливия хотела поговорить со мной и довериться мне. Что мне оставалось делать? Оттолкнуть ее? У нее нет подруги, с которой можно откровенно побеседовать.