Встретимся в следующей жизни (СИ) - Морейно Аля

Никита

Я стоял возле входа в выставочный павильон и видел, как Кира вышла и направилась к ожидавшему её Лазареву, как села в его машину.

Ехал за ними до самого ресторана, а потом не сводил глаз со выхода, боясь их пропустить. До последнего надеялся, что они ограничатся разговором и после ужина Кира вернётся домой. Но они пошли гулять. В обнимку! А потом сели в его машину и поехали в сторону, противоположную её дому. Он повёз её к себе?

Мазохист во мне убеждал продолжать слежку. Но боль была настолько сильная, что я сошёл с дистанции. Занёс Киру в чёрный список, заблокировал во всех мессенджерах. Если бы так же легко можно было выбросить её из сердца!

Алкоголь помог бы если не заглушить боль, то хоть немного притупить её. Но завтра мне предстояла важная встреча, а я ещё не совсем выжил из ума, чтобы подставлять отца.

Думал, справлюсь с эмоциями. Четыре года назад мне было очень плохо, но жизнь продолжалась. Расслабиться и похандрить тогда позволить себе никак не мог. Клин клином. Одна боль вышибла другую. И я выжил.

А что мне делать сейчас? Что. Мне. Делать?

Поднялся наверх по лестнице без лифта. С непривычки сердце грозилось выпрыгнуть. Дыхания не хватало, лёгкие горели огнём.

Она там с ним! Перед глазами нарисовалась реалистичная картинка их близости. Чёрт! Стесал костяшки пальцев о стену в подъезде, оставив на ней некрасивые следы.

Ввалился в квартиру, надсадно дыша, и тут же потянулся к холодильнику за водой, чтобы потушить пламя в лёгких. Помогло слабо.

Ещё с час метался, пытаясь переключить внимание на работу. Просмотрел отчёты, но цифры сливались и не складывались в осмысленную картину. Полистал каналы в поисках новостей или интересной передачи, но глаз ни за что не зацепился. Мысли были очень далеко отсюда.

Знать, что она сейчас там с ним, было невыносимой пыткой.

Успокоиться не удавалось. Спустился в аптеку и взял несколько блистеров, которые посоветовала девушка-фармацевт. Она правильно оценила моё состояние, потому что уже после первой таблетки мне стало чуть легче, а снотворное даже позволило уснуть.

Встречу провёл на пределе возможностей. Раздражала тупость партнёров и непонятливость коллег. Даже отец бесил неимоверно! Едва держал себя в руках, чтобы не сорваться.

Несколько дней прожил на странном автопилоте. Спасался таблетками, но блистеры быстро опустели. Когда я снова появился в аптеке, фармацевт вежливо предостерегла:

— Учтите, что может возникнуть привыкание. Этими препаратами злоупотреблять нельзя.

Что я мог поделать, если только с ними удавалось унять раздирающую душу боль и спать? Но и они оказались бессильны перед моим состоянием, когда секретарь сообщила мне, что пришла Загорская по личному вопросу.

Какой у неё мог быть личный вопрос ко мне? Мы всё обсудили и расставили точки над Ё. Она сделала свой выбор!

Запретил её впускать. Раз дал себе слово, что больше никогда не позволю Кире вернуться в мою жизнь, то должен был сдержать его.

Хватило моей решимости минут на пять. Я снова сдался! Выскочил, побежал вниз, надеясь её догнать. Но на парковке белого "Яриса" не оказалось — я опоздал.

В тот вечер я надрался до потери контроля. Пришёл в себя, когда уже рассвело. Огляделся — незнакомый гостиничный номер. В душе шумела вода. С трудом поднявшись, чуть не взвыл от головной боли и поплёлся на шум. Из-за полупрозрачной створки выглянула пышногрудая блондинка.

— Милый, подай, пожалуйста, полотенце.

Она была отвратительно вульгарной. От искусственно слащавого голоса к горлу подкатила тошнота. Схватил полотенце, сунул ей, не глядя, и едва успел склониться над унитазом.

Неужели я был настолько пьян, что мне было всё равно, кого трахать?

Кое-как привёл себя в порядок, оставил на кровати несколько купюр и выскочил из номера.

На работу не поехал. Отправился домой в надежде отлежаться. Но становилось всё хуже. Далеко отойти от фаянсового друга не получалось, бил озноб, раскалывалась голова. Когда стало совсем невмоготу, позвонил отцу и попросил о помощи.

Очнулся в больнице. После капельницы стало значительно лучше. Но проснулись муки совести и стыд.

— Сын, что у тебя стряслось? — папа сидел рядом со мной, прожигая укоризненным взглядом.

— Всё под контролем. Перебрал вчера немного.

— Ты сам не свой в последние дни. А теперь ещё это отравление. С чего вдруг ты так нажрался? Кира в курсе?

— Мы с ней расстались.

— Ах, вот оно что! Можно полюбопытствовать, что стряслось?

— Нельзя. Папа, я уже взрослый мальчик, сам разберусь.

— Не дури. Что ты натворил?

— Ничего. Она в очередной раз меня бросила ради одного ублюдка.

— В очередной?

— Если быть точным, то уже в третий.

— И каждый раз ради одного и того же?

— Да. В прошлый раз мы расстались перед маминой смертью. Она тогда ждала от него ребёнка. И хотя я готов был малышку записать на себя и воспитывать, как родную, побежала к нему, как только он её пальцем поманил.

— Так у неё с ним дочь?

— Нет, она потеряла ребёнка после аварии. А этот урод, судя по всему, бросил её. Мы не говорили о прошлом — она запретила. Поэтому деталей не знаю. Но факт в том, что меня она забыла и за всё время так и не вспомнила, а его узнала, как только они встретились! И даже память к ней частично вернулась. Представляешь, как много он для неё значит?

— Мне казалось, она тебя любит.

— Я тоже надеялся на это. Выходит, ошибся.

— Нда. Не ожидал. Кстати, ты уверен, что она не беременна от тебя?

Я знал, что отец маниакально мечтал о внуке от меня — наследнике своей маленькой империи. И поймал себя на мысли о том, что не всегда заботился о контрацепции. Я эгоистично хотел, чтобы Кира залетела, надеясь, что ребёнком окончательно привяжу её к себе.

— Откуда мне знать? Надеюсь, что нет.

— Не хотелось бы, чтобы моего внука воспитывал посторонний мужик.

— Будет он воспитывать, как же. Он и своему не особенно был рад.

— Время идёт, люди и обстоятельства меняются.

Я смог вернуться к работе только через несколько дней. Душа по-прежнему болезненно ныла при мысли о Кире. Погрузился в работу. С дизайнерами я больше не пересекался — отец согласился взять общение с ними на себя.

Работа держала меня в тонусе, не давая расслабиться, не позволяя ни одной кривой мысли. Больше никакого алкоголя, успокоительные и снотворные — только назначенные врачом в умеренных дозировках. Но не придумали ещё лекарства, способного излечить меня от моей больной зависимости от Киры. День за днём проходили мучительной пыткой.

На годовщину маминой смерти традиционно отправились с отцом в родной город. Я становился старше, но потребность в маме не пропадала. Мне её безумно не хватало! Иной раз так хотелось поговорить с ней, рассказать о своей жизни, посоветоваться. Она бы порадовалась, узнав о моих успехах, и помогла бы справиться с неудачами.

Накануне нашего приезда выпал снег. Его оказалось неожиданно много. Обычно серое в это время кладбище стало идеально-белым. Лишь тёмные камни под белоснежными шапками да голые деревья напоминали о том, где мы находились. На фоне чёрно-белого пейзажа глаз выхватил ярко-голубое пятно вдали — кто-то сидел возле одной из могил.

Зимой люди редко ходят на кладбище. Разве что помянуть близких в день смерти. Сегодня оно и вовсе было безлюдным — погода не располагала к посещению этого грустного места. По дороге мы не встретили ни одного человека. Только работник кладбища расчищал дорожку возле ворот.

Я долго сидел возле маминой могилы. Успел замёрзнуть без движения. Отец стоял в стороне и старался не мешать моему уединению. Мы никогда не устанавливали правил, но к маминой могиле подходили по очереди. Каждому из нас нужно было поделиться с ней своими радостями и бедами.

Попрощавшись с мамой, уступил место отцу. Вышел на аллейку, чтобы слегка размяться и согреть продрогшие кости. Оглянулся — голубое пятно так и не сдвинулось с места.