Тигр под наркозом - С Корыткин

Это контакты между возбудимыми клетками, через которые идут передача и преобразование сигналов. Синапсы имеют разный характер. Одни передают только телеграммы, возбуждающие активность. Давай, давай! Другие только тормозящие команды: отменить, прекратить, запретить!

Рождение идеи. Мелодично квакали лягушки. Солнце, похожее на раскаленный медный таз, приближалось к горизонту. Его отражение светилось в тихой предвечерней глади пруда. Контуры поплавка ярко горели в лучах заходящего светила. Подобно блестящему шарику в руках гипнотизера, поплавок, намертво приковал к себе взгляд рыбака, застывшего в неподвижной позе на берегу. Полная концентрация внимания — главное условие сосредоточенного размышления, лежащего в основе всякой научной работы. Мне все стало ясно.

Как-то роясь в патентной библиотеке, наткнулся на изобретения в области рыболовства. Боже мой! Чего тут только нет! Тысячи запатентованных хитроумных блесен, поплавков, спиннинговых катушек! Техника охотничьего хозяйства ничтожна в сравнении с тем, что навыдумывало тихое сосредоточенное племя рыболовов.

Представитель этой славной когорты человечества Дуглас Бурден, работавший директором Национального исторического музея США, снял трубку зазвеневшего телефона: «Хелло! Дуглас? Присылай, старина, своих молодцов, еще одна окочурилась». Звонил старый приятель Джек, бывший ковбой, сменивший лассо на гарпун. В сущности, это то же лассо, только с крючком на конце. Он добывал себе хлеб ловлей крупных рыб для американского океанария. Последнее время ему дьявольски не везло. Извлеченные из воды рыбины дохли раньше времени: прежде чем гонорар — хрустящие доллары оказывались в крепкой заскорузлой лапе Джека. Дохляков приходилось сдавать по дешевке Бурдену, который делал из них чучела для своего музея.

Вечером на рыбалке, глядя на неподвижный поплавок, Бурден думал о судьбе Джека: «Славный парень. Не унывает. Опять у него убыток. Помочь бы старику... Но почему они дохнут?..» Неподвижный поплавок запрыгал и скрылся. Бурден схватил удилище и подсек рыбку. В тот же момент его голову пронзила идея... «Надо попробовать,— бормотал Бурден, снимая с крючка форель.— Черт с ним, с клевом!»

Через минуту он открывал дверцу своего старенького «форда». Машина взревела и, напружив свои двести лошадиных сил, рванулась вперед, увозя идею, прыгающую поплавком в продолговатой англосаксонской голове Бурдена.

Первый летающий шприц. Получив утром телеграмму от Бурдена, Джек дважды перечитал ее: «Пришли старый гарпун акула тоже хочет виски будешь миллионером о'кей Бурден». «Чудит Дуглас,— думал бывший ковбой,— все они, эти ученые, с приветом. Что-то придумал. Но голова у него отличная...» Джек перестал жевать резинку, сдвинул ее за щеку и крикнул молодому помощнику: «Билл, лети пулей во Флориду».

Еще до ленча гарпун со следами засохшей рыбьей крови был в кабинете Дугласа. Перед обедом здесь сидел ведущий инженер маленькой фирмы по изготовлению нестандартного оборудования для медицины, и Дуглас говорил ему: «В эту штуку надо вмонтировать шприц. Он должен срабатывать сразу же при попадании в тело акулы. Понятно?» — «Понятно. Сложно, но сделаем. Нет проблем, сэр!»

Бурден задумался. «Конечно, все будет сложнее, чем кажется. Почему они гибнут? Акула бьется, от ее чрезмерных усилий в мышцах и крови копится молочная кислота, которая душит нервные клетки. Наркотик успокоит: не будет биться — будет жить. Идея верна!»

Разговор с руководителем ветеринарной лаборатории увенчался успехом: тот согласился выделить сотрудника для проведения работ с целью подбора подходящего для акул наркотика и его дозировок. Как только был готов первый гибрид гарпуна со шприцем, приступили к опытам.

В конце 1946 г. появилась статья некого Малонея с названием «Морская охота с лассо и лекарством». В ней сообщалось об успешных результатах первых опытов, начатых по инициативе Бурдена. После попадания в тело акулы гарпун автоматически впрыскивал обездвиживающее вещество, и через минуту огромная неистовая рыбина переворачивалась кверху брюхом и затихала. В таком положении ее транспортировали в океанарий, где она через некоторое время приходила в себя.

Миссисипи впадает в Угрюм-реку. Заслуга Бурдена в создании летающего шприца с наркотиком для обездвиживания акул бесспорна и велика. Однако сама идея транспортировки живой рыбы в состоянии пониженной активности под действием одурманивающих веществ была реализована в России с незапамятных времен. Для этой цели применялись и применяются спиртные напитки. Вот как об этом говорится в книге русского писателя Вячеслава Шишкова «Угрюм-река»:

«Знаменитый рыбак Сафонов, отправляя Илью в путь, сказал: «Мы имеем все средства рыбу без водички доставлять. А ты, кудрявый, вот что. Гляди!» Рыбак помочил в спирту два пучка пакли и засунул осетру под жабры. «Понял? Он теперича должен уснуть, как пьяный. А через сутки проснется, начнет хвостом бить и зебри раззевать, ты ему опять такую же плепорцию за опохмел души. Он опять округовеет. На пятые сутки давай побольше. Он уж к той поре вопьется, в полный вкус войдет. Так, благословясь, в нетрезвом виде и доедет, то есть выпивши».

Илья Петрович так и делал. Когда ему невмоготу в седле, его укладывали в брезент с осетром, он засыпал в обнимку с ним, как с Февроньей Сидоровной. Илья храпел, рыбина помалкивала.

Наконец к торжеству все готово. Осетр привезен, пущен в приготовленный садок, в воде быстро прочухался, ударил хвостом, заплавал. Народ сбегался смотреть на него, как на морское чудище. Он выставлял напоказ башку, водил усами, шлепал жабрами, просил опохмелиться».

Эта веселая история является отзвуком использования существовавшего испокон веку русского народного способа. В данном случае нет принципиальной разницы между осетром и акулой, так же как между винным спиртом и любым наркотическим веществом.

Хартхорн и его дело. Хартхорн хотел быть ветеринаром с детства. Он учился в Лондонском университете. Потом еще в двух. Получил две докторские степени: по физиологии и фармакологии. Затем отправился в Африку и работал там 20 лет. Сначала изучал физиологию секса у слонов. А с 1958 г. занялся обездвиживанием, иммобилизацией животных. Он много сделал. Его терпеливая решимость преодолела все.

К тому времени одна из американских фирм стала изготовлять пневматическое оружие и шприц для иммобилизации. Хартхорн обзавелся этой техникой. Обездвижил буйного буйвола, жившего в загоне. В природе не получилось. Пневматическое ружье стреляло недалеко, близко же подойти к зверю не всегда удавалось даже в Африке. А что, если привязать шприц к стреле? Нужен лук. Слетал в Лондон и купил там современный усовершенствованный спортивный лук.

Но вот загвоздка: в африканской таможне всякое оружие отбирали. Выручила находчивость. У соседки — спутницы по самолету, был маленький сын. Малышу вручили лук, который был в два раза больше его, и стали уверять чернокожего чиновника, что это детская игрушка. Тот почесал в затылке, взял пошлину за ввоз игрушки и отошел. Маленький купидон мужественно вынес мощный лук из здания таможни и... упал под тяжестью ноши.

С луком дело пошло лучше. Но длинная стрела со шприцем свистела в воздухе, сигнализируя о своем приближении, и осторожные звери нередко успевали отодвинуться. С длинным луком трудно было подкрадываться к животным. Решили попробовать арбалет. А где возьмешь это старинное оружие? И вот счастливая случайность. Один молодой архитектор в Найроби коллекционировал арбалеты. Это было его хобби. Он помог, и родился снотворный арбалет, который оказался лучше лука. Арбалетова стрела коротка и свистит меньше, траектория ее полета менее изогнута — легче целиться.

Слоны выручают собрата. Летающий шприц для фирмы «Пальмер» сконструировал американец Крокфорд. Это хорошая вещь, но она не годилась для слонов. Ничего с ним не получалось. За новый «шприцемет» Хартхорн взялся вместе с Д. Локом. Нужна была тонкостенная трубка особой прочности. Одна фирма в Лондоне делала такую трубку и согласилась продать, но они должны были купить самое малое километр таких трубок. Потом фирма сжалилась и прислала ящик нужных иммобилизаторам обрезков.

Воду в толкающем заряде Хартхорн заменил кислотой. Свинцовая дробина, получив инерцию выстрела, расшибала таблетку карбоната в крошки, обладавшие большой поверхностью. Далее дробина прорывала пыж, отделявший кислоту от карбоната, и начиналась бурная реакция с выделением углекислого газа, толкавшего поршень. Впрыскивание препарата шло быстро и энергично. Стал возможен шприц большого объема.

После многих проб и опытов отправились к слонам. Первый слон, получив инъекцию, бросился в кустарники. Нежившийся там в грязи буйвол кинулся на нарушителя своего спокойствия и началась свалка, сопровождающаяся ревом сражавшихся. Слон словно забыл о введенном ему препарате.