Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе - Арон Яковлевич Гуревич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Например, в капитулярии, изданном для Италии в 825 г., указывалось, что свободные люди, «прибегая к коварству и хитрости» (fraudolenter ас ingeniöse), передавали свои владения церкви, получая их обратно за уплату оброков, с тем чтобы не нести публичных обязанностей. Капитулярий предписывал, чтобы они исполняли службу в ополчении и прочие государственные повинности, пока владеют своим имуществом. Здесь подчеркивается, что эти люди прибегали к «возвращенным прекариям» (precaria oblata) (ибо, судя по всему, именно такой характер носили их сделки с церковными учреждениями) «не из-за бедности, а с тем, чтобы уклониться от несения государственной службы» (non propter paupertatem sed ob vitandam reipublicae utilitatem)[208]. А. И. Неусыхин справедливо замечает по этому поводу, что «дарения совершали не только бедняки, но и свободные люди средней степени зажиточности, которые старались избегнуть таким способом обременительной для них службы в военном ополчении. Такими людьми могли быть только свободные аллодисты крестьянского типа»[209].
Из других капитуляриев также явствует, что военная служба была крайне тяжелой повинностью для крестьян Франкского государства. Пользуясь их стесненным положением, могущественные представители светской и церковной знати принуждали крестьян к несению службы в ополчении до тех пор, пока последние не передавали им свои владения, после чего их освобождали от участия в войнах[210]. Служба в армии, отрывавшая крестьянина от хозяйства и налагавшая на него дополнительное бремя, действительно могла довести его до разорения. Поэтому-то свободные крестьяне, заботясь о сохранении и укреплении своего хозяйства, подчас предпочитали отказаться от независимости, превратить надел в держание и подчиниться власти церковного учреждения, нежели сохранять ставшую тягостной для них свободу, сопряженную с исполнением воинской службы. Склонность некоторых свободных людей ко вступлению в духовное звание Карл Великий объяснял не благочестивыми настроениями, а стремлением уклониться от несения военной службы и других государственных повинностей; поэтому изданный им капитулярий запретил принимать сан священнослужителей без разрешения государя[211].
Немалый интерес представляют в этой связи и военные капитулярии Каролингов, предписывавшие, чтобы военную службу несли все владельцы или держатели четырех земельных наделов-мансов; владелец трех мансов обязан объединиться с однонадельным владельцем и совместно с ним выставить воина; те, кто имеет по два маиса, также должны объединиться и вдвоем послать на войну одного человека; наконец, четыре крестьянина, владеющие маисом каждый, должны были содержать сообща на свой счет одного воина[212]. Таким образом, единицей земельного владения, достаточной для содержания воина, в начале IX в. считались четыре манса. Несомненно, это предписание свидетельствует об имущественной неоднородности аллодистов, среди которых существовали люди с несколькими наделами. Лишь такие владельцы четырех наделов имели достаточно средств для того, чтобы снарядиться на войну должным образом; содержание боевого коня и обладание полным вооружением стоили очень дорого и были доступны лишь для наиболее богатых людей. Но вместе с тем это предписание — яркое доказательство действия во франкском обществе закона общественного разделения труда. Свободные крестьяне были долее не в состоянии осуществлять право ношения оружия, которое для них отныне являлось уже не правом, а тягостной повинностью, отрывавшей их от хозяйства и налагавшей на них большое дополнительное материальное бремя. Вряд ли дело заключается в разорении широких слоев крестьянства; нет никаких оснований считать всех владельцев одного или двух мансов обнищавшими людьми. Источником превращения воинской обязанности в обременительную повинность служила необходимость для рядового общинника все свое время, средства, силы и внимание посвящать сельскохозяйственному труду на наделе, иначе говоря — превращение его из соплеменника, участвовавшего не только в производстве, но и в общественном управлении, в крестьянина, в непосредственного производителя, лишенного возможности — в силу примитивных, тяжелых условий труда — заниматься чем-либо сверх него. Не об этом ли говорит и переход у франков от «мартовских полей» — собраний народного ополчения к «майским полям» — военным смотрам профессиональных конных воинов короля? Не так ли следует понимать и военную реформу Карла Мартелла?
В англосаксонской Британии военная служба, распространявшаяся первоначально на всех свободных, уже с конца VII в. во все большей мере перепоручается гезитам и тэнам, а ополчение рядовых кэрлов оттесняется на второй план. Процесс разделения труда между крестьянами и королевскими воинами нашел свое отражение и в терминологии записей обычного права и законов. В наиболее ранних англосаксонских Правдах общество расчленялось на эрлов и кэрлов — родовую знать и свободных людей, обладавших полноправием; впоследствии же эта общественная структура приобретает иной характер: законы говорят о gesidcund men и cierlisk men, т. е. о служилых людях и крестьянах. Интересно сравнить предписания о порядке исполнения военной службы, издававшиеся английскими королями в X и в XI вв. Законами короля Этельстана (925–935 гг.) предусматривалась явка в ополчение двух конных воинов «от одного плуга»[213]. Между тем в «Книге Страшного суда» (1086 г.) в разделе о землевладении в Беркшире читаем: «Если король посылает куда-либо войско, с пяти гайд должен пойти только один воин, а с каждой гайды следует поставлять его питание и содержание и 4 солида в течение двух месяцев. Эти деньги королю не посылать, а отдавать воинам»[214]. Это свидетельствовало о том, что ко времени Нормандского завоевания крестьяне практически были освобождены от исполнения военной службы, ибо владение пятью гайдами не было крестьянским и, согласно англосаксонскому праву, давало привилегии тэна. В этот период человек, имевший менее пяти гайд земли, считался «безземельным», т. е. не обладавшим достаточно крупным владением для того, чтобы исполнять воинскую службу рыцаря[215]. Как видим, освобождение крестьян от военной повинности означало для них дополнительную повинность по содержанию профессиональных воинов. Можно предположить, однако, что сдачу продуктов и платежи воинам крестьяне предпочитали службе в войске, отрывавшей их от хозяйства. Нормандское завоевание углубило функциональное разделение труда в английском обществе.
Ив Скандинавии лейданг — обязанность свободного населения участвовать в охране морского побережья — была со временем заменена одноименным налогом, который должны были платить бонды, тогда как воинские функции стали концентрироваться в руках королевских дружинников. В силу медленного развития феодализма в скандинавских странах разделение труда между воинами и крестьянством не было здесь полным; тем не менее в XII в. хирд — королевская дружина играла в Норвегии более важную роль и обладала большей боеспособностью, чем народное ополчение, а в XIII в. хирд становится средоточием сплачивавшегося вокруг короля господствующего класса рыцарей.
Думается, именно по указанным выше причинам многие свободные франкские аллодисты крестьянского типа, не будучи разорены, тем не менее
