Защитник Драконьего гнезда. Том второй - Айя Субботина

теперь к нему примешивается нечто с кисловатым привкусом, точно от застоялой и загнившей воды. Впрочем, не поручусь, что только воды, без дополнительной примеси чего-то в ней издохшего.

Клубы же дыма мы впервые замечаем задолго до того, как вплотную приближаемся к замку Фарвурдов. Даже сейчас, в полумгле, когда грозовое небо практически лежит на верхушках деревьев, там, впереди, вверх поднимается чернильный густой столб. Порывы ветра бросают нам в лица холодную влагу, но столб дыма тянется к небесам незыблемо, непоколебимо, точно имеет в своей природе прочную нерушимую структуру.

Боги прошлого и настоящего, что он сделал?!

Признаться, от открывшегося вида становится немного не по себе.

Насколько сильным должен был быть взрыв? Сколько народу умерло тут же, даже ничего не поняв?

Зараза!

С такими подданными никакие внешние враги уже не нужны, сами себя укокошим.

Глава двадцать четвертая: Изабелла

Глава двадцать четвертая: Изабелла

Я вяло барахтаюсь в тягучей непроглядной жиже. Здесь нет света, нет звука. Я раскрываю рот и кричу, но не в силах издать даже мышиного писка, зато в глотку медленно и неотвратимо заливается что-то настолько отвратное, что меня тут же выворачивает наизнанку. Желудок скукоживается до состояния наперстка, изрыгает из себя все содержимое, но все равно продолжает агонизировать. А вместе с ним пульсируют и рвутся на части все мои внутренности.

Здесь не за что уцепиться, здесь не найти даже намека на опору. Только бесконечное мягкое нечто, что укутывает мягким, теплым и пульсирующим коконом. Я будто в желудке огромного кошмарного создания, которое неспешно переваривает глупую неосмотрительную жертву.

Кожу уже не то, что щиплет – она горит. Облезет кровавыми лоскутами, обнажая трепещущие мышцы.

Я не вижу всего этого, я просто знаю, что все происходит именно так.

Яд, который я проглотила, несмотря на все старания желудка, растекается внутри, превращает мои внутренности в студеный кисель.

Я закашливаюсь и выхаркиваю все, что недавно было моими внутренними органами.

А потом оно касается моего сознания. Далекое, чуждое, бесконечно холодное.

— Ты не она…

Голос звучит сразу отовсюду, рвет жилы, ломает кости, заставляет мое тело изгибаться в самых немыслимых позах, заставляет молить о пощаде.

— Кто ты?

И я готова ответить. Я хочу, мечтаю ответить сразу на все вопросы и еще на тысячу сверху. Я хочу открыться до самого глубокого нутра, лишь бы эта невыносимая пытка кончилась.

Но не могу.

Я меня больше нет языка, нет голосовых связок. Практически нет лица.

Под остатками пузырящейся плоти оголяется кость черепа.

— Я приду за ней…

Просыпаюсь с таким воплем, что, наверное, слышно во всем замке.

— Мамочка! – испуганно жмется ко мне Амелия.

Обычно дочка спит в своей комнате, но сегодня мы обе задрыхли, пока я рассказывала ей сказку на ночь. Дорассказывалась – отрубились без задних ног.

Разум судорожно хватает очертания знакомых предметов, звук знакомого голоса.

Меня трясет, точно в лихорадке. Нижняя рубаха мокрая насквозь, руки дрожат.

Я неуверенно спускаю ноги с кровати и несколько раз глубоко дышу.

— Все хорошо, милая, - стараюсь, чтобы голос звучал хоть сколько-нибудь уверенно. Куда там – едва шепчу. – Это просто кошмар.

Дочка подползает сзади и обнимает меня обеими ручонками. С признательностью принимаю ее заботу. Тепло ее тела потихоньку гонит прочь рваные воспоминания минувшего кошмара.

Очень реально.

Слишком реально, чтобы быть просто сном.

Неужели снова проклятый Магистр. Что-то долго о нем ничего не слышно. Наверняка снова готовит какую-то гадость. Например, свести меня с ума реалистичными кошмарами.

Невольно кошусь на собственную руку – нет, кожа, само собой, на месте.

— Очень страшно? – спрашивает Амелия.

— Это просто у тебя очень нервная мама, - улыбаюсь и поворачиваюсь к ней. – Все хорошо. Давай я провожу тебя в твою комнату, а то совсем не выспишься.

— Нет! – дочка хмурится и отрицательно мотает головой. – Тебе без меня нельзя. Мама, ты мокрая, как лягушка, надо переодеться, а то простудишься.

— Царевна-лягушка, - соглашаюсь с ней.

Эту сказку я ей уже рассказывала, хотя немного переиначила, адаптировала к реалиям привычного ей мира.

В дверь стучатся – и мне приходится убеждать слуг и стражу, что меня не убивают, а вот такая у них впечатлительная королевишна, что до усрачки пугается какого-то мимолетного сна.

Ну да, это я так сама себя убеждаю. Потому что снова закрыть глаза и попытаться уснуть довольно страшно. А если снова все повторится?

Но, как ни странно, в сон я проваливаюсь почти сразу и сплю до самого раннего утра, когда в комнату снова торопливый настойчивый стук.

Это даже не стук, а настоящий гром среди ясного неба. По крайней мере, именно так я его воспринимаю, когда спросонья пытаюсь понять, что случилось.

Вскакиваю с кровати и бегу и открывать. В голове сразу куча самых отвратных предположений, но я тут же накрываю их почти непроницаемым тяжелым куполом безразличия, давлю. Уже давно поняла, что в моем новом мире случиться может что угодно и когда угодно. А потому надо учиться принимать все неожиданности с максимально холодной головой. Но пока я учусь, сердце все равно грохочет так, точно вот-вот выпрыгнет из груди.

Резко открываю дверь.

На пороге бледная служанка.

— Ваше Величество, прибыл гонец от Его Величества.

Ушат холодной воды - это очень отдаленное сравнение с тем, что чувствую в этот момент.

— Что-то случилось? — говорю на удивление ровным голосом.

— Да. Но подробностей я не знаю, простите. Сразу побежала к вам.

Не думать! Не думать! Вообще не включать голову. Одеться, на скорую руку заплести волосы в косу. Все остальное потом. Мне вообще плевать, что подданные увидят свою королеву помятую и лохматую после сна. В конце концов, за последнее время какой