Крутой вираж… - Валерий Каменев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он?
— Он! — моим рукам предлагаются наручники, а я сам получаю безальтернативное предложение последовать в отделение. Естественно, перед этим я оплачиваю счет по царскому заказу (треть моей зарплаты!). По пути мне разъясняют ситуацию: сбежавший Марат (или как его там?) — вор-карманник, который в метро вытащил у одного из «грабителей» бумажник с хорошей суммой денег. Ребята почти сразу засекли вора, успели за ним выскочить и догнать в рощице. Все бы хорошо было, да вот тут появился этот тип — показывают на меня. То ли сообщник, то ли чрезмерно бдительный гражданин? А может бандюга какой? Вон кулачищи какие!
Тут уж мне пришлось доказывать, что не бандит я никакой:
— У вас же пистолет был!
— Пистолета не было — тебе показалось.
Как закрыл вопрос? По справедливости: ментам отдал остатки зарплаты. Перед дважды пострадавшими извинился и дал расписку вернуть украденные «Маратом» деньги. Ну, а если этого «Марата» поймают, тогда, может быть, и я с него свои денежки получу. Вот такой у меня безрадостный день зарплаты получился. Совершенно неожиданно. Все-таки в метро лучше не дремать!
Сиртаки на мысе Посейдона
Сеня рос очень любознательным мальчиком. Рано научился читать. И вместо того, чтобы, как все нормальные дети, играть в стрелялки на компьютере, он читал. Ходил в библиотеку. Книжки для чтения выбирал странные — не фэнтэзи, не ужастики. Даже Гарри Потер его не тронул. Читал про путешествия, про дальние, а еще больше — древние страны. Когда же ему попали в руки «Легенды и мифы древней Греции», он до мозга своих костей был покорен Античным миром, Олимпом с его богами, мифическими героями. Историю странствий Одиссея знал наизусть.
После окончания школы поступил на исторический факультет пединститута. Бюджетное отделение соответствовало их возможностям — они с матерью жили скромно.
С каждым годом учебы Сеня все глубже проникал в тайны греческой истории, постигал глубокий смысл мифологии.
В истории древней Греции Сеню поражало многое. И то, что греки не стремились завоевывать другие страны (по крайней мере, до Александра Македонского). И то, что их приоритетные области интересов — философия, искусство, архитектура, спорт носили сугубо созидательный характер, направленный на познание мира и развитие человека, как уникального явления природы. Произношение имен завораживало, как церковная музыка: Зевс, Посейдон, Геркулес Аполлон… А богини? Вслушайтесь: Афродита, Гера, Афина. Обитатели Олимпа не только олицетворяли земные и небесные стихии, но также страсти и чувства земных людей. И в этом Сеня находил глубокий философский принцип единства мира — небесного и земного, человеческого.
Изучая олимпийскую мифологию, Сеня пытался ее спроецировать на психологический образ современного человека. Это была неблагодарная задача. Парадокс состоял в том, что внутренне (генетически) человек и его чувственная сфера с античных времен практически не изменились. А вот его поведение, его стимулы и приоритеты — все то, что связано с общественными установками (гласными и негласными) стали другими.
Возможно ли через познание мифической жизни обитателей Олимпа проникнуть в тайны истории и философии развития жизни на Земле? В тайну миссии Человека — носителя высшей формы жизни? И в какой степени современный человек имеет право олицетворять собой носителя Высшего разума?
Институт Сеня окончил с глубокими и нестандартными знаниями в части методологии взаимосвязи античной мифологии и поведенческой модели современного человека. Настолько глубокими и нестандартными, что они, эти знания, привели к проблемам в его трудоустройстве. В ходе собеседования с директрисой школы на ее вопрос, какую бы он предложил «национальную идею» для современной России, Сеня буквально выдал следующее:
— Великий Фалес говорил, что давать советы другим — легче всего. А вот познать самого себя — труднее всего. Следуя Фалесу, Россия не должна искать советов у других, а должна, наконец, познать себя!
Сеня сам не ожидал, что ему удастся такая элегантная формулировка и с гордым победным видом уставился на директрису. Директриса же, при дважды упомянутом слове «Фалес», впала в легкий транс. Она никоим образом не могла сопоставить услышанное слово с именем древнегреческого философа, поскольку никогда о нем не слышала. Зато это слово в ее мозгу отождествилось с более знакомым, употребляемым в почти интеллигентных кругах для замены совсем уж неприличного слова на букву Х.
Сеня был крайне удивлен, когда директриса, вместо проявления восторга в отношении его глубоких познаний, густо покраснела, резко встала и, вытянув руку в сторону двери, вдруг завопила сочным баритоном:
— В-о-н!!!
Сеня, на мгновение, замер, а затем неожиданно для себя успел озвучить еще одну бесспорную истину:
— По словам Антисфена, государство погибает тогда, когда люди перестают отличать хороших людей от дурных.
Директриса, не меняя позы и набрав в легкие новую порцию воздуха, вновь продемонстрировала свои широкие вокальные возможности, легко перейдя в тональность колоратурного сопрано:
— В-о-о-н!!! На-х-а-а-ал!
От столь неожиданного поворота беседы Сеня не на шутку испугался и вихрем вылетел в обозначенном направлении. Испуг был настолько силен, что Сеня более не предпринимал попыток к поступлению в образовательные учреждения страны. А в другие места Сеню не брали, поскольку кроме уникальных знаний он больше ничем не владел и делать ничего не умел.
С трудом, но все же Сеня на работу устроился. Курьером. А, кроме того — ночным дежурным в редакции одного из модных журналов. Работа ему нравилась: днем в движении («движение — это жизнь»), ночью — здоровый крепкий сон («с устатку»). Еще и деньги платили. Немного, но регулярно. С его скромными запросами, сформированными на основе принципов спартанского воспитания, вполне хватало.
Тот день, который резко изменил ход его жизни, уже с утра складывался удачно. Во-первых, ему выдали зарплату. Во-вторых — повышенную (за три месяца) — премию. В-третьих, он оказался в нужном месте в нужное время — в турагентстве, куда он был направлен для передачи пакета с документами.
Войдя в помещение, Сеня стал свидетелем грандиозного скандала. Кричали все, причем одновременно: директор, менеджеры по продажам, бухгалтер и даже вахтер. Кто кого и в чем обвинял — понять было нельзя. Зато предмет спора Сеня уловил почти сходу: массовый отказ клиентов от путевок в Грецию, на территории которой уже вторую неделю полыхали лесные пожары. Горел лес, «горели» путевки, которые уже спасти нельзя — вылет завтра в семь утра.
Директор орал:
— У вас всегда должны быть «пожарные» клиенты! Предлагайте им Посейдон по двести пятьдесят. Не найдете — на вас повешу! Услыхав про Посейдона, Сеня включился в нервно протекающую беседу:
— Посейдона за двести пятьдесят? Как это понимать? Ему объяснили: путевку семь ночей — восемь дней, полупансион в отель на мысе Посейдона с вылетом завтра утром он может брать прямо сейчас. За двести пятьдесят долларов. Меньше, чем за полцены, по очень льготному курсу.
— Ошалевший Сеня вытряс свои карманы — денег хватило. Счастье свалилось столь неожиданно, словно божественный дар с Олимпа.
И вот Сеня в Афинах. Он — Сеня, в Афинах!!! Неужели не сон! Нет, все взаправду: его (лично его!) встречает гречанка неземной красоты, усаживает вместе с другими счастливчиками в автобус и они едут. Куда? На мыс Посейдона!
Автобус держит путь к мысу Сунион, самой южной точке Аттики и Европы. Дорога проходит вдоль Саронического залива Эгейского моря. Вдоль побережья живописные бухты. И везде — яхты, яхты, яхты. Куда ни глянь, только два цвета — синий и белый. Синее море, синий асфальт. Белые чайки, белые яхты, белые домики. Заборы и те — белые.
Отель — коттеджного типа живописно раскинулся вдоль широкой бухты, расположенной перед мысом Сунион. На самом мысе — видна хорошо сохранившаяся колоннада храма Посейдона (Сеня отмечает — V в. до н. э.).
В отеле Сеня в общей сложности провел три дня. Первый день он купался, любовался проплывающими мимо огромными белыми теплоходами и прикидывал — сможет ли доплыть до острова Арсида, который заманчиво расположился в каких-то двух — трех милях напротив бухты. На пляже были одни русские. Со среднего Поволжья и Западной Сибири. Греков видно не было, и это его слегка огорчило. Окончательно же он расстроился после ночи, проведенной в одной комнате с шахтером Васей из Кузбасса, с которым его поселили в одном номере.
Вася появился в час ночи, а уже через полчаса Сеня, гонимый могучим храпом соседа, ушел на пляж любоваться лунной дорожкой. Следующий день Сеня посвятил святым останкам храма Посейдона. На третий день он убыл вместе с экскурсией в ближайшую коринфийскую деревню на праздник сиртаки, проводимом в местной таверне с поэтическим названием — Кати Калитеро.