Огненный пояс. По следам ветра (сборник) - Голубев Глеб Николаевич

Терпение мое лопнуло, и я дернул разок за сигнальный конец, привязанный к поясу Михаила: «Как себя чувствуешь?» Он ответил тоже одним рывком: «Хорошо».

Тогда я дернул за тросик трижды, приглашая его на поверхность. Он не ответил. Повторил сигнал. Он продолжал молчать. Я был совершенно бессилен: вытащить его оттуда нельзя — зацепится за выступы скалы.

И тут на поверхности моря весело забулькали пузырьки. Кто-то возвращался. Не дожидаясь, пока товарищи выйдут из воды, я торопливо спустился по трапу и нырнул.

Мне навстречу поднимались Борис и Светлана, что-то таща в сетке. Проплывая мимо, Светлана восторженно показала мне большой палец: «Во!!»

Хотя в туннеле было темно, я пробирался уже уверенно, словно по коридору собственной квартиры. Пещера оказалась залитой ярким светом. Два прожектора горели под водой, а наверху, под сводами, ослепительно сияла пузатая лампа.

Между потолком пещеры и поверхностью воды оставался промежуток метра в полтора. По этому подземному озеру плавал наш профессор, придерживаясь за спасательный круг из автомобильной камеры. Он то и дело опускал голову в воду и наблюдал за работой Аристова и Павлика.

Увидев меня, Кратов удивился и хотел что-то спросить, но забыл вынуть мундштук изо рта. Смутившись, он исправил эту ошибку и набросился на меня:

— Вы здесь зачем?

— Мне сказали, чтобы плыл вам на помощь, — слукавил я.

— Ничего подобного я не поручал! Но ладно… Раз уж вы тут, помогите ребятам разметить пещеру.

Сверху не было видно, чем заняты под водой мои товарищи. Нырнув, я увидел, что они вбивают колышки в пол пещеры и натягивают между ними проволоку. Старик оставался верен себе: прежде всего заставил их разметить раскоп на квадраты, чтобы все находки разложить по определенным полочкам…

Я стал помогать им, но невольно то и дело отвлекался, чтобы разглядеть получше находки. В одном углу пещеры были грудой навалены какие-то не то кубки, не то чаши. Повернувшись, я едва не наткнулся на каменный столб, который видел при первом посещении пещеры. У его подножия лежали тот самый щит с маской Горгоны, меч и браслеты, тоже, по-моему, золотые. Рассмотреть их как следует не удалось, потому что Михаил толкнул меня в бок, приглашая приняться, наконец, за дело.

Работа наша растянулась почти на неделю.

Пока мы не разметили всю пещеру, Кратов не позволял ничего сдвигать с места. Каждый квадрат попа с лежавшими на нем предметами мы фотографировали специальным аппаратом для съемок под водой, Одновременно Василий Павлович, который каждый день нырял вместе с нами, составлял точный план пещеры. Для него это оказалось делом совсем нелегким. Приходилось то погружаться в воду с головой, чтобы рассмотреть находки, то снова выныривать к резиновому плотику, который мы превратили в плавучий письменный стол, положив на камеру широкую доску.

Только закончив все эти подготовительные работы, мы начали выносить находки из пещеры. И, собственно, только теперь как следует разобрались в том, что же нашли.

Пещера оказалась довольно просторной. Длина ее достигала без малого девяти метров, а ширина — пяти с половиной. От пола до потолка, нависшего полукруглым сводом, в самом высоком месте было около четырех метров. Во времена Савмака в пещере да и почти во всем наклонном туннеле было сухо, вода заливала только самый вход в него. Но когда уровень моря поднялся или, может быть, наоборот, — опустился берег, пещера оказалась затопленной.

Подробная перепись наших находок заняла почти полную тетрадку. В пещеру, словно в музей, были собраны самые различные вещи.

Еще издавна она, видимо, служила потайным святилищем тавров. Об этом свидетельствовали два громадных рельефных изображения мужчины и женщины с раскинутыми в стороны руками, вырубленные в одной из стен. Фигуры были очерчены совсем примитивно, словно рукой ребенка.

Перед ними, немного отступая от стены, торчал каменный столб, или, точнее, плита. Ее всю покрывали какие-то значки. А в верхней части плиты, почти достигавшей уровня воды, был укреплен золотой, сверкающий диск с расходящимися во все стороны лучами — символ бога Гелиоса. Точно такое же изображение, как сказал Кратов, есть на обратной стороне монет, приписываемых: Савмаку!

— Почему восставшие рабы выбрали такой символ, — ответил профессор на наши недоуменные вопросы, — можно только догадываться. Но это не единичный случай. Примерно в то же время восстание рабов потрясали античный мир во многих местах — в Малой Азии, в Сипилии, на острове Делосе, в рудниках Аттики. И вот что чрезвычайно любопытно, восставшие рабы в Пергаме тоже избрали своим символом изображение Гелиоса и провозгласили себя гелиополитами — «гражданами солнца». Вероятно, и Савмака увлекала мечта о стране счастливых, о «солнечном государстве», где не будет места угнетателям…

Скифы приспособили таврское святилище для своих целей. Может быть, здесь прятались беглые рабы, собирались заговорщики. Здесь они мечтали о солнечной стране…

Перед изображением Гелиоса покоился на полу плоский камень. На нем сохранились следы костра. Вероятно, здесь пылал священный огонь. А по бокам плиты стояли два изумительных глиняных светильника. Один изображал сирену в виде полуженщины, полуптицы, а второй — богиню Афродиту, выходящую из морской раковины.

— Работа, несомненно, греческая, — сказал о них Василий Павлович. — Вероятно, привезены из Афин и украшали какой-нибудь дворец. А скифы перенесли их сюда. Среди них оказались истинные ценители красоты.

Еще более причудливую смесь из самых различных вещей мы обнаружили в углах пещеры. Чего тут только не было! Золотые и серебряные чаши, блюда, щиты, мечи, цепочки с драгоценными камнями. Это и были сокровища, о таинственном исчезновении которых сетовали алчные захватчики крепости. Теперь они попадут в музеи.

Описывать все эти замечательные находки было бы слишком долго, да и бесполезно. Их надо видеть собственными глазами. Но некоторые мне особенно понравились и запомнились.

Там был громадный, в пол-обхвата, золотой фиал, сплошь покрытый удивительно живыми и выразительными рельефными фигурками зверей: львы терзали быстроногих антилоп, над ними кружили орлы, распластав широкие крылья…

Светлане и Наташе особенно понравилось круглое серебряное зеркало. Оборотная сторона его была покрыта особым сплавом — электром, и на нем выгравировано изображение сидящей крылатой богини победы Ники.

Увы, она не долго сопутствовала восставшим… Мечты о солнечном государстве были растоптаны гоплитами. Для немногих уцелевших потайная пещера стала последним прибежищем.

Сумели ли они перехитрить врагов и, переждав здесь опасность, ночью выскользнуть через подводный ход на свободу, уйти в большой мир, чтобы снова скитаться, прятаться, разносить по другим городам и странам неугасимые искры восстания? Или враг устроил на суше засаду, караулил их, и они предпочли погибнуть в этом подземелье от голода и жажды, но не сдаться?

Для одного из вожаков восстания пещера, несомненно, стала гробницей.

Я упоминал, что посреди пещеры лежали на полу золотые украшения, меч и щит с головой Медузы Горгоны. Они оказались здесь не случайно. Нанеся эти находки на план, Василий Павлович вдруг воскликнул:

— Постойте, да ведь это же погребение! Теперь понятно, почему украшения расположены в таком странном порядке. Видите? Здесь лежал человек…

Присмотревшись, мы тоже как будто начали различать очертания некогда лежавшего здесь распростертого человеческого тела. Браслеты украшали запястья, щит покоился на груди убитого воина, а меч с отделанной золотом рукояткой был положен рядом с телом.

Если бы вода не залила пещеру, тело погибшего, может быть, превратилось бы в мумию, высохло. Но море поглотило героя навеки, и только погребальные украшения сохранили для нас его тень…

Кто это был? В письме, найденном в цисте, упоминались два сподвижника Савмака, скрывшиеся в крепости, — Бастак и Аристоник.