Ты только попроси - Меган Максвелл

Мне это нужно!

Я этого жажду!

Хочу, чтобы мои просьбы стали его, но Эрик не отвечает. Не хочет вступать в мою игру. Когда наконец огонь заполняет мое распаленное лоно, упираюсь руками в его бедра и начинаю быстро двигаться. Ищу наслаждение, я очень хочу его получить. И когда приходит оргазм, я кричу и извиваюсь на нем. Только тогда Эрик обхватывает меня за талию и прижимает к себе.

Я в его объятиях.

Я не понимаю, почему он так себя вел.

— Джуд… именно это я имел в виду. Чтобы я мог получить удовольствие от секса, мне нужно намного больше.

Не хочу на него смотреть.

Не хочу выпускать его из объятий.

Не хочу, чтобы это закончилось, и боюсь потерять его.

Но в конце концов Эрик встает с постели со мной на руках. Берет со столика бумажную салфетку и вытирает меня, затем себя. Не произнеся ни слова, берет пижаму с Тасманским дьяволом. Надевает на меня шортики, майку. Надевает свои трусы. Гасит свет и укладывает меня рядом с собой. Обнимает меня сзади. Бережно, так как боится задеть мою больную руку. Мы ничего не говорим. Просто стараемся отдохнуть, и в молчаливом прощании слышно только наше дыхание.

23

Я просыпаюсь от испуга.

Смотрю на часы: 04.38.

Я в постели одна. Где Эрик?

Мне страшно. Не хочу, чтобы он уходил. Вскакиваю с кровати. Когда захожу в гостиную, вижу, что он капает какие-то капли в глаза, кладет что-то себе в рот и запивает водой. Затем садится, надевает наушники от моего айпода и закрывает глаза. Я с улыбкой наблюдаю за ним. Он слушает музыку!

Услышав мои шаги, он открывает глаза и встает.

— Ты в порядке?

Глотая слезы счастья оттого, что он до сих пор здесь, прикасаюсь к своей руке и говорю:

— Да. Просто, не найдя тебя рядом, я подумала, что ты уже ушел.

Эрик улыбается.

— Поспи немного. Я же говорил тебе.

— Э… Я видела, ты что-то выпил, что это?

— Аспирин. У меня болит голова, — отвечает он с обворожительной улыбкой.

Иду в кухню. Меня мучает жажда.

Открыв холодильник, вижу трюфели, и мне хочется слопать парочку. Выпив воды, кладу на тарелку несколько трюфелей и возвращаюсь в гостиную. Эрик встречает меня улыбкой.

— Сладкоежка.

Развеселившись, улыбаюсь в ответ, но замечаю, что у него уставший вид. Вполне логично, если он не спал. Сажусь рядом с ним.

— Я обожаю эту песню.

Снимаю с него один наушник и вставляю себе в ухо. Слышу голос Малу́.

— Я тоже. Напоминает нас с тобой.

Он кивает. Беру трюфель и начинаю откусывать маленькие кусочки.

Он улыбается.

Обалдеть! Я просто в восторге, когда он улыбается!

— Можно я попробую трюфель?

— Конечно.

И когда вижу, что он собирается откусить от трюфеля, который я держу в руках, беру его в рот, зажимаю губами и бормочу:

— Теперь можешь пробовать.

Он снова улыбается. В его глазах сияют огоньки, и он беспрекословно слушается. Он захватывает своими губами мои и медленно и спокойно посасывает, а затем целует, отчего я улетаю на седьмое небо.

— Восхитительный вкус… и у трюфеля тоже.

Я бросаю остатки трюфеля на тарелку, встаю, снимаю пижаму и в одних трусиках сажусь на него.

До этого момента у меня было три слабости: кока-кола, клубника и шоколад. Но теперь появилась самая большая слабость — с именем Эрик. Я хочу его. Хочу, хочу. Не важно, который час, время или место… хочу его.

Удивленный, он снимает наушники.

— Джуд, что ты делаешь?

— А ты как думаешь?

— У меня болит голова, малышка…

Вместо ответа я его целую. Страстно, сексуально и с вожделением.

— Джуд…

— Я хочу тебя.

— Не сейчас, Джуд…

— Нет, сейчас, Эрик. Хочу тебя со всеми твоими требованиями, желаниями, напором. Я хочу, чтобы ты насладился мной. Я хочу все, что хочешь ты, и хочу прямо сейчас.

Он удобнее усаживается в кресле и осторожно обхватывает меня за талию. Он не ожидал от меня такого напора, и это его заводит. Мои бедра живут своей собственной жизнью, двигаясь на нем. Ответ не заставляет себя долго ждать.

Он убирает одну руку с моей талии и проводит ею по спине вверх, к волосам. Вцепившись в копну волос, оттягивает их назад. О, да… вот он, Эрик!

Перед ним полностью открывается моя шея, и он жадно впивается в нее, у меня останавливается дыхание.

Его вторая рука поднимается к моей груди. Он хищно набрасывается на нее. Кусает соски, отчего они становятся как камешки.

Он отпускает мои волосы, и я снова могу смотреть ему в лицо. Его руки требовательно обхватывают мои груди и сводят их вместе так, что он сразу захватывает в рот оба соска.

— Ты сводишь меня с ума…

— Ты меня тоже, несмотря на то что иногда бесишь.

Он ухмыляется. Я прижимаюсь к нему.

— Джуд… твоя рука. Осторожно. Ты сейчас сделаешь себе больно.

Я тронута его заботой. Когда он собирается взять контроль над ситуацией, я зажимаю его руки и шепчу рядом с его губами:

— Нет… Эрик… Теперь в наказание за то, что ты не сотрудничал со мной вечером, буду командовать я.

— В наказание?

— Да. Думаю, пора начать наказывать тебя, как ты меня.

— И не мечтай, малышка.

Его взгляд завораживает.

Еще несколько секунд он сопротивляется тому, чтобы я верховодила, но в конце концов его руки опускаются мне на ноги и он тихо говорит:

— Ладно… но только сегодня.

Решаю поиграть в его игру и отдаюсь наслаждению. Убираю его руки с моих бедер и приказываю:

— Трогать запрещено.

Он хочет возразить, но я хмурю брови.

Когда он успокаивается, беру свои груди и приближаю к его рту, предлагая их. Сначала требую, чтобы он пососал один сосок, потом другой, и когда они опять твердеют, отстраняюсь. Эрик рычит.

— Дай мне руку, — прошу его.

Он протягивает, и я провожу его рукой по внутренней стороне своего бедра. Разрешаю ему прикоснуться ко мне, и вдруг он ныряет пальцем под трусики. Пусть он еще больше меня захочет!

— Мокрая и скользкая, как тебе нравится.

Он снова пытается схватить меня за талию, но я шлепаю его по рукам.

— Трогать запрещено, сеньор Циммерман.

— Сеньорита Флорес, поумерьте свои приказы.

Я улыбаюсь, он нет. И мне это нравится.

Поднимаю руку и кладу ему на затылок, слегка захватывая волосы. Не хочу, чтобы у него болела голова.

— Сеньор Циммерман, не забывайте, что сейчас командую я.

Провожу языком по шее. Какой же он вкусный! Перехожу к его губам. Обожаю его губы… Жадно впиваюсь в них и слышу, как из него вырывается глубокий стон.

— Меня завораживают твои глаза, — шепчу я. — Они такие красивые.