Парашютисты-диверсанты Сталина. Прорыв разведчиков - Максим Бузин

– Это наши! Они крепят взрывчатку, минируют состав! – догадался Андрей, в свою очередь дергая Воронина за руку. – У меня была мысль подорвать этот поезд, но ведь нечем!

Раздавшийся позади легкий шум отвлек внимание майора от событий, происходивших снаружи, и он резко обернулся.

В кабину быстро поднялся лейтенант Терентьев, за ним появился Отто фон Камп. Взглянув на его немецкую форму, Андрей вдруг ощутил какое-то неприятное беспокойство. Он встретился взглядом с появившимся последним Максом и повернулся к Воронину.

– Федор, где кочегар? Я не вижу его трупа!

– Сам не пойму! Когда я сюда залез, то в кабине никого не было и в тендере с углем тоже!

Тем временем Макс на правах машиниста пересек узкое пространство кабины, по-хозяйски отодвинул Седова в сторону и выглянул в окно.

– Тише! – толкнул он сержанта, подошедшего вплотную, и показал головой направо и вниз. – Вон ваш фриц!

Действительно, за одиноко стоящей среди рельсов и шпал мачтой семафора притаилась человеческая фигура с автоматом в руках. Видимо, кочегар тоже заметил странное движение под соседним составом и решил самостоятельно выяснить, в чем дело.

– Андрей, – прошептал Макс на ухо майору, – надо быстро и по-тихому его убрать! Ты же понимаешь…

– Понимаю! – прервал товарища Седов, сосредоточенно нахмурив лоб и быстро что-то просчитывая в уме.

– Товарищ майор, разрешите мне! – Между фигурами Андрея и Макса в немецкой форме буквально втиснулся одетый в десантный комбинезон лейтенант Терентьев.

– Давай, только осторожно! – сказал Седов. – И возьми у Феди нож!

Он обернулся назад, но, кроме Отто, никого не увидел. Сержант Воронин исчез, естественно вместе с ножом.

Неожиданно со стороны эшелона с топливом раздался одиночный винтовочный выстрел. Андрей вздрогнул и обеспокоенно выглянул в окно. Его глазам предстала следующая картина.

Несколько гитлеровцев, охранявших цистерны, лежали на земле, замерев в странных позах. А к составу с танками быстро бежали три человека, одетых в гражданскую одежду.

Громыхнул еще выстрел, и один из беглецов, неестественно кувыркнувшись через правое плечо, молча упал лицом вниз. Двое других бежали правее и немного впереди и не заметили потери товарища. Достигнув эшелона с техникой и преодолев под платформами рельсы, они скатились по противоположной стороне насыпи вниз и растворились в густом кустарнике.

Раненый между тем, видимо, смог собраться с силами и, помогая себе левой рукой, пополз к паровозу, словно чувствуя, откуда может прийти помощь. Его правая рука безжизненно болталась вдоль тела, и при каждом ее соприкосновении с каким-нибудь препятствием, будь то холмик покрытой травой земли или кусок щебенки, изо рта человека вырывался непроизвольный приглушенный болезненный вскрик.

Отдавая все силы борьбе с собственным телом, ставшим внезапно таким тяжелым и непослушным, он не мог видеть, что слева к нему, самоуверенно забросив автомат за спину и бормоча сквозь зубы по-немецки какие-то слова, подбирается фигура в серой майке с зажатым в руке ножом.

А тот, в свою очередь, увлекшись охотой за беззащитным человеком, не заметил стремительный силуэт в сером комбинезоне, внезапно появившийся за его спиной.

– Макс, заводи! – отрывисто сказал Андрей и, не дожидаясь развязки событий, происходивших перед его глазами, выхватил из кобуры «парабеллум» и спрыгнул на землю с правой стороны паровоза.

Быстро обогнув спереди локомотив, Седов увидел сплетенные в клубок и катающиеся по земле тела и в три прыжка пересек расстояние, отделявшее его от них. Он поднял пистолет, но тут же его опустил, понимая, что может попасть в своего.

Противники боролись настолько яростно, пытаясь вцепиться друг другу в горло, что даже оглушить немца было совсем не просто. Седов все же изловчился, выбрав момент, когда гитлеровец на секунду оказался сверху, и рукояткой пистолета, коротко «хекнув» на выдохе, изо всех сил саданул в стриженый рыжий затылок.

Фашист сразу обмяк и всем телом повалился на своего противника. Руки, сжимавшие шею фрица, разжались и вновь сомкнулись уже на предплечьях. Снизу раздался приглушенный кашель и натужное кряхтенье.

– Тяжелый, зараза, хоть и худой! – свистящим голосом произнес Воронин, оттолкнув в сторону безвольное тело.

Затем, присев, как принято говорить, на пятую точку, он принялся энергично растирать запястья.

– Ты как? – спросил Андрей, тревожно осматриваясь.

Его беспокоил часовой, ранивший одного из минеров. Немца нигде не было видно. Андрей не знал, что тот в нарушение приказа оставил свой пост и побежал за подмогой. Но майор понимал, что вся охрана станции, скорее всего, уже поднята по тревоге.

– Нормально! – ответил Воронин и посмотрел в сторону раненого. – А с ним что?

– Сейчас узнаю!

Андрей, пригнувшись, подбежал к лежавшему без сил человеку, перевернул его на спину и быстрым движением разорвал на груди залитую кровью рубашку. И сразу увидел в районе правой ключицы показавшееся ему в искусственном свете прожекторов почему-то черным пулевое отверстие. Раненый тихо застонал и открыл глаза.

– Сволочь! – отчетливо произнес он, с ненавистью глядя на Седова, облаченного, как известно, в форму майора Абвера.

– Я свой, успокойся! – улыбнувшись, по-русски ответил Андрей. – Идти сможешь?

– Попробую! – Услышав русскую речь, раненый успокоился и попытался встать, опираясь на левую руку.

Андрей и Воронин помогли ему подняться на ноги. Поддерживая человека с двух сторон, они повели его к паровозу, который внезапно окутался облаком пара. Это Макс, выполняя распоряжение командира, «заводил» локомотив.

Оказавшись по другую сторону насыпи в тени, отбрасываемой составом, Андрей быстро осмотрел рану. Пуля прошла навылет, не задев ключицу, о чем и сообщил Седов раненому. Тот улыбнулся в густые пшеничные усы и негромко сказал:

– Меня зовут Иван! Я местный!

– Майор! – ответил Андрей и извиняющимся тоном добавил: – Извини, больше ничего сказать не могу!

Он поднял голову, разыскивая взглядом Воронина. Седов надеялся, что в вещмешке у Федора найдутся бинты или иной перевязочный материал.

– Я здесь! – раздался голос сержанта, внезапно появившегося откуда-то сбоку.

В одной руке он держал индивидуальный перевязочный пакет, который передал Андрею, в другой была фляжка.

Отвинтив пробку, Воронин поднес фляжку к губам Ивана и сказал:

– Пей, но не торопись! Это спирт!

Раненый сделал пару глотков и закашлялся. Андрей забрал у него фляжку, смочил крепкой жидкостью тампон и обработал рану. Затем, разорвав упаковку пакета, он достал бинт и сноровисто перевязал Ивана. Тот стиснул зубы и мужественно молчал.

Федор, в свою очередь принявший алюминиевую емкость из рук майора, с видом знатока наблюдал за действиями последнего и одобрительно кивал головой.

– Готово! – обращаясь к раненому, удовлетворенно сказал Седов, любуясь результатом своей работы. – Сам встать сможешь?

– Теперь смогу! – ответил Иван, без посторонней помощи поднимаясь на ноги.

Взяв из рук Федора фляжку, он сделал еще один глоток, довольно крякнул, вытер усы и сказал:

– Мы установили часовой механизм взрывателя на десять минут. Скоро громыхнет! Поэтому вам надо сваливать отсюда и поскорее!

– А ты?

– А я доберусь до дома и там отлежусь! У меня жена фельдшер, она и подлечит! Кстати, – Иван повернулся к Воронину, возвращая тому фляжку, – большое спасибо, но это не спирт, а самогон! Причем приготовленный по особому рецепту!

– Ты прав! – согласно кивнул Федор, заворачивая пробку. – Это самогон! Нас днем угостил один крестьянин…

– А звали его Илья Андреевич! – со смехом продолжил Иван.

– Откуда ты знаешь имя? – настороженно вскинув брови, удивленно спросил сержант.

– Потому что это мой тесть! И только он и теща владеют рецептом самогона, имеющего такой вкус!

Из кабины высунулась лысая голова Макса.

– Можем ехать, командир! – сказал он, вытирая выступивший на лбу пот.

– Да, поторопитесь! – поддержал его Иван, подталкивая Андрея и Воронина здоровой рукой к паровозу.

Майор и парашютист один за другим ловко поднялись вверх по короткой стальной лесенке. Гулко стукнула металлическая дверь.

– Бывай, зятек! – весело махнул рукой сержант, высовываясь в квадратное окно.

– Бог даст – еще увидимся! – ответил Иван и настолько быстро, насколько позволяла его рана, пошел прочь.

Добравшись до густого кустарника, росшего неподалеку и не освещенного светом прожекторов, он обернулся в тот момент, когда паровоз, выпустив из трубы клубы дыма, тронулся в путь.

Как было условлено заранее, Макс исполнял обязанности машиниста, а Отто, раздевшись сверху по пояс, словно заправский кочегар кидал в топку уголь лопата за лопатой.