Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Научные и научно-популярные книги » Психология » Юнгианский анализ волшебных сказок. Сказание и иносказание - Ханс Дикманн

Юнгианский анализ волшебных сказок. Сказание и иносказание - Ханс Дикманн

Читать онлайн Юнгианский анализ волшебных сказок. Сказание и иносказание - Ханс Дикманн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 53
Перейти на страницу:

Соответственно, встает вопрос, имеет ли вообще какой-либо смысл с точки зрения аналитической психологии предпринимать что-либо подобное «первоначальному интервью» или — если это не является более правильным — оставить начало лечения полностью открытым и войти в аналитическую ситуацию искренне и чистосердечно, с самого начала с ожиданием, что в течение этого первого часа станет ясным, является ли данный случай поддающимся терапии или нет, а правильный диагноз возможным на основе добровольной информации. (В Германии первые пять часов анализа оплачиваются государственной медицинской страховкой. За это время можно решить, продолжать или нет долговременный анализ). Первые сессии могут рассматриваться как своего рода мини-анализ, и предполагается, что за это время аналитик может собрать достаточно данных и фактов, чтобы определиться относительно своей позиции по данному вопросу.

В индивидуальных случаях такого рода процедура — вполне подходящее дело, но она имеет тот недостаток, что изначальное аналитическое интервью, расширенное на этот период времени, очень часто, — если не всегда — создает значительную перенос-контрпереносную связь между доктором и пациентом, решение по поводу которой является эмоциональным ударом для пациента, если он окажется неподходящим для аналитического лечения. Подобный исход может, к примеру, увеличить риск самоубийства. Также эта ситуация не свободна от опасности и для самого аналитика. Снова и снова мы обнаруживаем, что даже опытный аналитик может оказаться вовлеченным в безнадежные случаи вследствие возникающего явления переноса-контрпереноса, несмотря на самые благие намерения с его стороны. В частности, контрперенос возникает и по причине того, что аналитик часто полагает — субъективно, — что он не может оставить пациента в беде.

Подобной опасности зачастую можно избежать, устраивая второе интервью после соответствующего анализа первого интервью и полученной в нем информации.

Необходимость глубинной диагностики в психологических терминах на основе динамического наблюдения, и исключения случаев, не подходящих для аналитического лечения, требует, чтобы аналитическая психология устраивала первоначальное интервью перед началом самого аналитического лечения. Соответственно, сама проблема, с которой мы сталкиваемся, заключается не в том, должны мы или нет проводить первоначальное интервью или воздерживаться от него, а, скорее, в том, каким образом сам пациент может получить благоприятную возможность для большего возможного раскрытия автономной динамики его психического в этой ситуации. Одновременно также важно определить, каким путем доктор может получить необходимые факты жизненной истории пациента и его текущего состояния.

В 1966 году проблема первоначального интервью была предметом обсуждения в течение нескольких встреч Берлинской группы по изучению аналитической психологии, и ряд первоначальных интервью был проведен согласно выработанным группой постулатам. В это время мы действовали на основе предварительного различения между двумя главными областями: 1) наблюдением пациента аналитиком и 2) содержанием заявлений пациента. Что касается наблюдений аналитика, то наиболее ценными оказывались внешность и поведение пациента, далее возникающие отношения связи переноса-контрпереноса, и, в третьих, легко наблюдаемые симптомы, т. е., депрессивное или маниакальное настроение, смущенность, трудности в концентрации внимания, лингвистические проблемы, тики и т. д.

В отношении второй области — содержания коммуникаций пациента — то здесь все планировалось так, чтобы первоначальное внимание уделялось только тому, с чем у пациента возникала спонтанная связь. Во всех случаях мы намеревались избегнуть нарушений спонтанного самораскрытия пациента. Никаких побочных вопросов (отвлеченные вопросы, кажущиеся важными, задавались в конце интервью). Использовалась инструкция, содержавшая пять пунктов, которые отрабатывались так, чтобы составить содержание протокола. Первый пункт представлял симптомологию: в добавление к легко различимым симптомам (легко наблюдаемым) суммировалось то, что пациент спонтанно говорил о себе, а также какие наблюдаемые или подозреваемые симптомы не упоминались пациентом.

Затем мы рассматривали продолжительность и видоизменение симптомов, равно как и описание синдромального характера симптомов, т. е. компульсивных мыслей и действий. Здесь также наш вопросник был ограничен спонтанным материалом, и мы избегали спрашивать об иных — возможно латентных — симптомах.

В-третьих, рассматривалась ситуация, способствующая усугублению положения. Здесь мы тем же самым образом давали пациенту возможность самому описывать, что привело его к необходимости обратиться за лечением, поскольку пациенты имеют обыкновение избегать болезненных вопросов или отвечать на них неконкретно. Мы также не вдавались в ненужные детали. Из всего относимого к значимому мы выбирали то, что выглядело наиболее значительным и выдающимся для пациента, например, то, как он переживал себя в соответствующей ситуации. В том случае, когда пациент не упоминал об усугубляющей симптомы ситуации мы просто помечали этот пропуск в протоколе. Не было случаев, когда мы спрашивали об усугубляющей ситуации как таковой, скорее, мы тщательно обдумывали, может она или нет быть выяснена из замечаний самого пациента. С точки зрения аналитической психологии это рассматривалось как выражение неразрешенной полярности амбивалентного конфликта.

В-четвертых, мы оценивали текущую жизненную ситуацию. Здесь также само описание предоставлялось пациенту и отдельно отмечались значимые точки, в особенности, лакуны, пропуски (т. е. то, что пациент, скажем, не говорил о своей женитьбе или о своей финансовой ситуации). Прежде всего мы стремились избежать опасности получения «отчета», лишенного существенной психической динамики.

В-пятых, выяснялось происхождение тех или состояний. Мы обращались сюда, только если сам пациент спонтанно упоминал об этом или если в процессе интервью возникала ссылка, позволявшая говорить о наследственном материале. Особое внимание уделялось семейным вопросам с целью констеллирования архетипических паттернов. Какая проблема изначально доминировала в семейном роде и, таким образом, не являлась сугубо личной? Более того, мы не оказывали исключительного интереса младенческому периоду жизни, скорее, мы обращали внимание на сам путь, на способ, с помощью которого пациент перерабатывал опыты пороговых (лиминальных, или едва воспринимаемых) ситуаций развития, как он увязывал их друг с другом (как, например, поступление в школу, наступление половой зрелости, и т. д.).

Принимая в расчет эти позиции, мы затем провели серии первоначальных интервью. Обнаружили, что оказалось возможным получить дифференцированные диагнозы в отношении симптоматологии, типологии и структуры без выяснения всех возможных фактов, задавая лишь минимум вопросов. Более того, мы оказались в состоянии ответить на прогностические вопросы, связанные с принятием решения о том, подходит ли тот или иной пациент для аналитической терапии. Далее, мы решили в дальнейшем отказаться от дифференцирующего прогноза, так как подобный прогноз — удачный, средний или неудачный, — кажется сомнительным не только в индивидуальных случаях, но также и потому, что статистические исследования в этой области не дают релевантных результатов (Duhrssen 1972).

В 1967 году появилась детальная работа Аргеландера (Argelander 1967), посвященная первоначальному интервью и во многом подтверждавшая наши позиции. Я считаю, что мы не должны любой ценой отделять наш подход от фрейдовского, особенно в тех моментах, где, фактически, и нет никакого различия, и мы можем принять технику Аргеландера для первоначального интервью и те различия, которые выделяет. В конечном итоге, сюда же относится и техника Балинта, его описание атмосферы первоначального интервью, атмосферы, требующей определенной перцептивной способности со стороны аналитика, которая может быть развита только в процессе опыта, в течение экстенсивной работы с бессознательными явлениями. Первая цель доктора состоит в создании той атмосферы, в которой пациент мог бы выразить самого себя или, по крайней мере, обнаружить себя в той степени, чтобы, в свою очередь, доктор мог быть уверен, что формирует относительно верное суждение о состоянии пациента и его способностях к вхождению в человеческие отношения. Его вторая цель — решение о том, может ли он сделать что-нибудь в этом случае, и если да, то что. Третье, доктор хочет помочь пациенту увидеть, что сама оценка и рекомендации логически вытекают из того, что имело место в первоначальном интервью, и что они соответствуют только тому, что случилось в жизни пациента и что до сих пор продолжает иметь место. С точки зрения пациента, первоначальное интервью должно предложить впечатляющее переживание, которое, будучи полученным здесь, дает счастливую возможность вскрыть причину, понять ее, быть понятым, и получить помощь в видении прошлых и настоящих проблем в новом свете. С этим новым прозрением пациент — и это есть вторая цель — должен быть способен решать, насколько это возможно, каким должен быть следующий шаг и какое решение следует принять.

1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 53
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Юнгианский анализ волшебных сказок. Сказание и иносказание - Ханс Дикманн торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит