Август Хромер - Сергей Жилин

– Слишком сложно, – теория мэра не выдерживает никакой критики, – Потраченные силы, средства и риск не оправдывают результат.

– Но мы же имеем дело с Рокфеллером!

Уж кто бы говорил, наглый гусь! Тебе бы только рассуждать о тех, кто почти так же грязен, как и ты!

– Его, кстати, будут награждать орденом золотого камня, знаете эту традицию правительства. В Доме Культуры на улице Пяти Королей. Приходите, Август.

– Если не буду занят, – теперь эта стандартная отговорка не является такой уж необоснованной: я теперь вынужден работать с Салли.

Мэр ещё раз посмотрел на часы. Нильс так сильно отвлёкся, что совсем забыл обо мне.

– Спешите?

– Пожалуй, да, – убрав хронометр, отозвался толстячок, растягивая слова, – Дела, как всегда. Полным-полно дел!

Откланявшись в пустое пространство, мэр заспешил к лестнице и кинул на ходу:

– А вечер-то получился неважный!

Нильс ушёл. Теперь можно больше не пялиться на богомерзкую картину. Жаль заблудших, и вдвойне жаль, что это искусство теперь будет жить и испражняться…

Внизу я случайно столкнулся с Салли, которая одиноко шаталась между людьми.

– О, Август! – искренне удивилась Салли, блеснув глазами, – Как дела с нашим делом?

– Хуже, чем хотелось бы, – недовольно ответил я.

Девушка понимающе улыбнулась и встала поближе, скрестив руки на животе.

– У меня всё то же самое…

– Твоя затея провалилась? – я скосил взгляд в сторону, чтобы мой вопрос вышел как можно более небрежным.

– Вовсе нет!

В этот самый момент собравшиеся в зале начали расчищать площадку в центре – намечаются танцы. Те, кто не собирался пуститься в кружева вальса, отошли к стенам, а многочисленные пары собираются в центре. Мужчины в одинаковых смокингах излучают уверенность в себе, держа партнёрш, одетых в пёстрые красивые платья. Им не терпится пуститься по кругу. Оркестр подождал последних приготовлений.

Когда шевеление и гомон собравшихся поутих, музыканты взялись за инструменты – они играют новый модный вальс, который называется Марионетка. Прекрасная, на мой взгляд композиция, ласкающая ухо тонкими созвучиями. Ради неё оркестр даже перестал фальшивить, за что я готов снять все предыдущие претензии.

Пары стремительно закружились в ритме Марионетки, словно сами стали безвольными куклами, а отлично играющие музыканты – кукловодами. Музыка нитями держит танцоров и заставляет их двигаться с изяществом и грацией.

– Продолжим ходить по особняку? – спросил я Салли.

– У меня есть идея получше! Ты же умеешь танцевать?

Дождавшись кивка, Салли ухватила меня за руку и повлекла за собой к центру зала. Встав в позицию, мы легко и плавно втекли в циклон вальсирующих. Девушка мягко ступает точно в такт музыке, а я стараюсь вести увереннее и плавнее, всё же, я не вальсировал больше полусотни лет.

Салли радуется и задорно смеётся – простое женское счастье, такое как танец, строгому детективу не чуждо.

Глава VIII

Собор Святого Грегора

Утро нынче тёмное, скорее всего, будет дождь. Небеса окрашены всеми оттенками серого, словно у Бога выкрали синие краски. Что только держит меня в этом сыром, как подвал древнего замка, Гольхе? Истериан и Арика, а также обилие Бликов…

Я это прекрасно помню, но часто задаю себе этот вопрос. Быть может, однажды я найду на него иной ответ и смогу покинуть ненавистную столицу. Но это будет нескоро, если когда-либо будет.

Я устроился в кабинете и взялся читать старую книгу, которую тайно храню на книжных полках, где фолиант теряется среди научных трактатов. Старая книга Иоаннитов, тысячестраничный том о истории Ордена, о его великих магистрах, о знаменательных деяниях и многом другом. Я штудирую раздел, посвящённый реликвиям Ордена – пытаюсь найти хоть какое-нибудь упоминание об артефактах Рокфеллера. Почти все творения иоаннитов единичны, и артефакты, существующие в трёх экземплярах, резко выделяются из общей массы. Но за всю ночь и половину утра я не обнаружил ничего подобного.

На часах уже половина одиннадцатого.

Пожалуй, стоит пока отложить книгу, не оказавшую мне никакой помощи, и отвлечься.

Разлёгшийся на полу Хорис, приподняв голову с лап, глухо, как из бочки, проскулил. Видимо, пытается мне высказать какое-то существенное замечание, но я, к несчастью, понять пса не могу.

За окном начался порывистый ветер. Срывая с усталых за весну и лето деревьев сухие листья, он погнал по дороге прохожего, стараясь сорвать шляпу, словно тот же лист с дерева.

В дверь трижды постучали. Получив приглашение войти, в дверях появилась Арика с набором для уборки.

– С добрым утром, Август, – бодро поприветствовала меня служанка и приступила к смахиванию пыли.

– Не такое уж и доброе.

– Почему тебе так не нравятся облака? – искренне недоумевая, спросила Арика.

Я уже спрятал на полке древний фолиант, о котором ни Арика, ни Истер даже не подозревают, и взял маленькую красную лейку, чтобы полить свой кустарничек.

– Чаще всего из облаков идёт дождь, – ответил я, согнувшись над горшком, – А это мокрота, сырость – что в этом может быть хорошего?

– Свежесть. Гольх плохо убирают, а дождь смывает грязь в море. А весной дождь питает землю, растения. В парке от него зелено и приятно.

Можно поспорить, что для всего этого не нужны те биллионы литров, что обрушиваются на город, отсыревший от вершин крыш и до глубин подвалов, но я в дискуссию ввязываться не стал, предпочитая оставить своё мнение при себе. Жизнь показывает, что донести его до других практически невозможно.

– Истериан уже проснулся? – осведомился я у Арики, памятуя, что вчера он смог-таки довести себя до опьянения. Когда только успел?…

– Давно. Уже уехал.

– Куда?

Арика безмятежно пожала плечиками и прибрала локон за ухо, восстанавливая строгую причёску:

– В библиотеку, как он сказал.

– Зачем?

– Он не упомянул, но был очень возбуждён, – Арика продолжила делать вид, что ничего особенного не произошло. В самом деле, Истериан способен на самые непредсказуемые поступки, по сравнению с которыми посещение библиотеки – до скуки обыденное событие.

Любопытно, что только могло понадобиться долговязому в царстве знаний.

– Я оставила чай в гостиной перед тем, как прийти сюда, – Арика вернулась к венчику, – Если поторопишься, он не успеет остыть.

– Спасибо, Арика, – брякнул я и пошёл в гостиную.

В самом деле, скоро уже и обед, а я даже не завтракал. Привычку увлекаться каким-то делом и забывать обо всём не удаётся искоренить. А я пробовал, честно.

В прихожей я невольно посмотрел в сторону двери и остановился, смущённый незаметным с первого взгляда изменением. Какая-то мелочь явно не на своём месте, но понять, какая именно, я смог только спустя полминуты: сапожки Арики стоят не на своём привычном месте, а неловко свалены в углу и перепачканы грязью. Непохоже на юную аккуратницу.

На столике в гостиной исходит паром чайник в компании трёх чашек, приготовленных на случай возвращения Истера и приезд одной зачастившей сюда гостьи. Рядом лежит сложенная газета. Налив себе чашку, обрадовавшую меня фактурным запахом эдельвейса, я взялся за свежий номер.

На первой полосе вновь пишут о многочисленных убийствах. За ночь было убито три человека в разных частях города. Ссылаясь на заявления сантибов об отрезанных мизинцах, газетчики кричат об очередной волне бесчинств сектантов. Власти говорят, что преступления произошли, несмотря на увеличенное количество патрулей сантибов. Свидетелей, как и ожидалось, ни одного. Рассматривается возможность введения комендантского часа.

Гольх в панике. Пока это чудовище ещё не вцепилось в столицу когтями, клыками и не облепило его склизкими щупальцами, но жители уже чувствуют его хриплое дыхание. Не пройдёт и недели, как каждый горожанин будет ходить только по освещённым улицам и только в светлое время суток, да ещё и не по одиночке.

В церквях сейчас, очевидно, аншлаг. Люди начинают ставить свечи за свою жизнь и за жизни близких.

Но мне вот что неясно: если сектанты настолько сильны и уверены в себе, то к чему носящим маски продолжать заниматься такой ерундой, как беспричинные убийства и отрезания пальцев. Словно они творят преступления спонтанно или имеют проблемы с централизованным руководством. Либо же что-то ещё, что я понять пока не в силах.

Удивительно, что арестовав уже не меньше пары десятков сектантов, сантибы не могут ровным счётом ничего из них вытянуть. Ребята молчат, где нужно, как рыбы без языка. Похоже, очень преданы своему лидеру. Деньгами такого не добьёшься.

Или блюстители закона не тех арестовали. Возможно, на серьёзные операции специально отбирают самых идейно преданных людей, а наёмники выполняют грязную работу.