Альфа и Омега (СИ) - Сейд Анна

— А если это в самом деле воля судьбы? — раздался позади нас голос Йона. Я снова не почувствовала его приближения, потому что его запах и без того повсюду сопровождал меня мягким уютным облаком. — Что тогда?

Молодой альфа подошел к нам и сел рядом со мной, скрестив ноги и опершись локтем на одно из своих коленей.

— Разве тебе не хотелось бы знать? — негромко спросила я, неосознанно придвинувшись поближе, чтобы яснее ощущать его тепло.

— Ты слишком многое хочешь доверить судьбе и случаю, маленькая омега, — недовольно качнул головой он. — Выбор делать все равно тебе самой.

— Неправда, — упрямо мотнула головой я. — Я это не выбирала.

— Но ты можешь выбрать, как поступить дальше. Если существует способ разорвать связь, ты можешь просто взять и отказаться от нее. И тогда неважно будет, случайное это совпадение или судьбоносное. — Он смотрел прямо на меня, но у меня недоставало смелости ответить на его взгляд.

«Я хочу узнать, буду ли чувствовать к тебе то, что чувствую сейчас, если нас не будет связывать эта штука», — вот что мне хотелось сказать, но, конечно, я не могла произнести подобное вслух.

— Я боюсь совершить ошибку, — едва слышно выдохнула я.

— Йон, мальчик мой, а что думаешь ты? — вдруг спросила Ория, и я почувствовала, как сердце у меня заколотилось в разы чаще.

Альфа довольно долго молчал, прищуренными глазами глядя на Любовников, окруженных стеной обнаженных мечей.

— Я верю Великому Зверю, — наконец проговорил он. — Этому меня учил отец. Я верю, что все это не просто так и имеет какой-то смысл. Просто мы пока не понимаем какой именно. Но при этом… — Он помедлил и покосился на меня, словно ожидая моей реакции на свои следующие слова: — Сейчас это никому из нас не нужно. Я почти достал Сэма, я почти нашел эту мразь, и то, что происходит сейчас…

— Дорога твоей мести залита кровью, милый, — покачала головой Ория, достав из своей колоды карту Смерти и положив ее рядом с Любовниками. — Я верю, что у тебя есть причины делать то, что ты делаешь, но, быть может, именно сейчас судьба дает тебе возможность остановиться. Ты получил то, что считал навеки утраченным, разве не так?

Он покраснел и опустил голову, и мне тоже стало немного неловко. Старшая омега явно знала о том, что произошло между нами вчера. Или, по крайней мере, очень удачно предполагала.

— Ты верно сказал, что каждому из вас придется сделать свой выбор, — подтвердила она, легонько стукнув ногтем указательного пальца по карте Любовников. — Но если выбор Ханы это выбор между сердцем и разумом, доводами рассудка и желаниями тела, то твой выбор куда более жестокий и сложный. Отпустив эту девушку сейчас, ты рискуешь больше никогда не получить второго шанса. У каждого из нас только одна… предназначенная судьбой половинка. Разве твой отец не учил тебя, что цель каждой бестии это познать Великого Зверя внутри себя и нет более благородного, чистого и правильного способа, чем сделать это в единстве со своим близнецовым пламенем — со второй половинкой собственной души? Может быть, пришло время отпустить свое прошлое и позволить ему упокоиться с миром? — Ее палец передвинулся к карте Смерти, вопросительно зависнув в воздухе.

На лице Йона я видела мучительные сомнения, и отчего-то именно это наиболее ясно дало мне понять — он не разделяет моих чувств к нему, даже в самой незначительной степени. Для него наша связь по каким-то причинам стала единственной возможностью стать полноценным альфой и познать прелести «единства» с омегой. Если мы найдем способ разорвать связь и сделаем это, других вариантов у него может просто не появиться. Он думал, анализировал, прикидывал варианты — потому что сейчас делал выбор с точки зрения холодного расчета. Чего ему хочется больше — поквитаться со старым врагом или насладиться прелестями, которые для него задумала природа? И я вдруг осознала, что не хочу получать его таким образом. Не хочу, чтобы он выбирал меня как меньшее зло или по любым другим разумным и аргументированным причинам. Если его сердце этого не хотело — а оно и не могло хотеть, ведь Йон совершенно точно был влюблен в другую, — все остальное меня мало волновало.

— Ты правильно сказал вчера, — произнесла я. — Нам обоим это ни к чему. Я прошу прощения, что краду у тебя возможность что-то там попробовать в своей жизни, но я не вижу смысла позволять старым сказкам дурить нам голову и выбивать почву из-под ног. Ты сказал, что я должна сделать выбор? Хорошо. Я хочу избавиться от нее. Давай сделаем это.

Мы наконец-то встретились взглядами, и мне на удивление легко удалось выдержать его. Метка протестующе заныла у меня на руке, словно почувствовав, что дни ее сочтены, но эта боль не могла сравниться с той, что отчего-то вдруг стиснула мою грудь, когда альфа медленно кивнул, соглашаясь.

Глава 10. Мятный шоколад

Жизнь, ни шатко ни валко встав на рельсы, пошла своим чередом. Меня всегда удивляло то, как легко мы ко всему привыкаем — даже к тому, что еще недавно казалось нам немыслимым. Моя вторая ночь в Доме прошла уже спокойнее, чем первая, а на третью я поднималась на второй этаж с мыслями, что иду «к себе». Эта маленькая угловая комнатка, в которой едва-едва могли разминуться три человека, стала моим новым прибежищем, чем-то, что сейчас ближе всего было в моей жизни к понятию дома.

Я всегда старалась запираться у себя до того, как начинали приходить клиенты. Эти альфы, чьи запахи я наутро так отчетливо ощущала на живущих в Доме омегах, были для меня некой безликой бесформенной массой, что наводняла коридоры и оставляла следы своей скверны на их выцветших болотных обоях. Конечно, я слышала все, что происходило за тонкими стенами, и единственной возможностью уснуть были беруши — причем и для носа тоже. Я уже почти привыкла спать, дыша исключительно через рот, потому что в ином случае мое тело реагировало слишком бурно. Иногда это было даже не сексуальное возбуждение, а нечто иного толка — я чувствовала, словно что-то давит мне на грудь, как шумит в ушах и как руки и ноги совершенно теряют свою подвижность. Я слышала истории о том, как сильные альфы подобным образом могли повлиять практически на любую омегу. Просто лишить ее сил к сопротивлению, введя в своего рода транс. Что-то похожее я испытала во время лекции отца Горацио в тот злополучный день, когда мы познакомились. Только сейчас дело было не в ком-то конкретно, а в общей энергии — разнузданной, дикой, полной жестокой эгоистичной похоти. Я почти уверена, что, если бы каждый из них встречался с подопечными Ории в другом месте, один на один, они бы вели себя иначе. Но здесь, подначивая друг друга даже через стены и коридоры, сходя с ума от этих переплетенных запахов, они выпускали на волю своего внутреннего зверя — и у него было мало общего с тем, что взирал на нас с витражей Церкви.

Медвежонок говорил, что со временем станет легче. Он по-прежнему оставался единственным, с кем я могла пообщаться по душам, не опасаясь, что позже мои слова будут жадно обсуждать на кухне или во время перекура на заднем дворе. Парнишка взял за моду приходить ко мне каждое утро, заваливаясь в постель и обнимая меня через одеяло. И если сперва меня это немного смущало, то потом я настолько привыкла, что стала даже ждать его появления и не начинала свой день без него.

На нем никогда не было чужих запахов. Даже запахов других омег, с которыми он, казалось бы, делил и стол, и кров, и ванные комнаты. Нет, Медвежонок всегда источал только собственный аромат — солнечного луга, усеянного цветущими одуванчиками. Я думаю, в этом была еще одна его особенность, помимо всех прочих. Он был странноватым, немного не от мира сего, но очень добрым и даже по-своему мудрым. Он прекрасно понимал мое состояние и как будто даже больше того — знал то, о чем я никому не говорила и в чем не решалась признаться вслух. Его голубые глаза внимательно и зорко следили за мной, но при этом с его очаровательного личика не сходила рассеянная добродушная улыбка, которая могла ввести в заблуждение того, кто легко покупался на его красивую мордашку и нежное тело.