Заложница любви - Линда Уиндзор

Глянув прямо вниз; Бронуин разглядела навес лавчонки, примостившейся у стены башни. Навес лавчонки достаточно крепкий, чтобы задержать падение, размышляла Бронуин, начиная прикидывать, как бы вырваться из замка и избежать исполнения проклятого приговора. О, если бы можно было самой разобраться в том, что произошло в Карадоке!.. Она собрала бы верных слуг и выяснила смысл свершившихся убийств, прежде чем Ульрик снова настиг бы ее. И тогда она поклялась бы в верности королю, но все равно не произнесла бы брачного обета. И нет причины, почему бы так не сделать!

Грустный взгляд скользнул к кровати. Полотняные простыни были аккуратно подоткнуты под матрац, на котором всего лишь несколько часов тому назад она и телом, и душой отдавалась подлому обманщику. Как мастерски смешал он рай и ад, ложь и правду, сколь искусен был в любви! «Тристан и Изольда!» – презрительно усмехнулась Бронуин.

Во имя всего святого, Тристан не мог сопротивляться своей любви к Изольде. Он был околдован ею, а не полон похоти и сластолюбия, как Вольф… «Ульрик!» – вспомнила Бронуин. Два образа одного и того же человека никак не сливались в ее сознании. Дурманящая ложь… так легко ее было проглотить и как трудно из нее выпутаться!

Приняв решение, Бронуин закрыла ставни и подошла к постели, чтобы снять простыни, предполагая с их помощью спуститься с башни, как вдруг раздался громкий стук в дверь, заставивший ее вздрогнуть.

– Да?

– Его величество заказали ванну для вас, миледи. Можно войти?

Выбора все равно не было, и Бронуин открыла дверь слугам, которые внесли в комнату ведра с водой и вылили ее в принесенную деревянную лохань, достаточно большую, чтобы можно было сидеть в ней, согнув ноги в коленях. Воду пришлось приносить дважды, прежде чем лохань наполнилась до половины, обеспечив если и не роскошное, то уж во всяком случае, приемлемое купание.

«А купание мне не помешает! – подумала Бронуин, забирая у служанки полотенца и собираясь отослать девушку. – От меня несет лошадьми и Бог знает чем еще!» И потом, делу не повредит, если убежит она из дворца чистой. Все равно нельзя предпринимать побег в дневное время, не привлекая внимания. Когда стемнеет и внутренний двор станет освещаться лишь факелами, вот тогда можно будет попробовать сбежать.

– Меня зовут Мириам, миледи. Камердинер его величества назначил меня прислуживать вам.

Когда же в последний раз ей помогали одеваться или мыться, если не считать того случая с Вольфом? Бронуин благосклонно отнеслась к служанке.

– Выкупаться! Это было бы замечательно, Мириам. Я так устала, что и пальцем пошевелить не могу, не то чтобы вымыться, как следует, в чем очень нуждаюсь. Слишком долго я изображала из себя мальчишку!

Мириам была приятной девушкой. Раньше она жила на ферме в крае, граничащем с Уэльсом, но потом ей захотелось вкусить жизни во дворце, и она стала прислуживать знатным дамам. Появилась Мириам в замке короля совсем недавно и должна была быть приставлена к одной из придворных дам для постоянной службы. Речь и манеры обычной прислужницы девушка приобрела без особых усилий. Со своими темно-каштановыми волосами, красивыми волнами, спускавшимися до пояса из-под чепца с оборками, и в платье, явно свидетельствовавшем о благосклонности какого-то знатного господина, она была очаровательным украшением дворца короля.

– Что случилось с вашими волосами, миледи? Такая прическа больше подходит пажу, чем девушке, – озабоченно спросила Мириам, взбивая душистую пену. – Разбойники, убившие ваших родителей, обрезали вам волосы?

Бронуин прикрыла глаза, потому что Мириам начала массировать большими пальцами основание шеи. Вместо того чтобы осадить служанку, которая извинилась сразу же, как только сообразила, какую бестактность допустила, Бронуин расслабленно облокотилась о край лохани.

– Легче ухаживать за волосами, когда они коротки. Моя бабушка тоже обрезала свои волосы.

– Но длинные волосы – гордость женщины, миледи.

– Без сомнения, тебе это сказал какой-нибудь мужчина!

– Нет, миледи, моя собственная бабушка любила это повторять. И все же я могла бы попробовать придать вашей прическе более… женственный вид, – тактично предложила Мириам. – С этими вьющимися от природы кудрями, используя ленты, я может быть и небольшую косу, мы…

Бронуин невесело усмехнулась.

– Лучше уж, если прическа будет соответствовать моим лохмотьям.

– Но вы слишком прекрасны, чтобы прятать свою красоту под мужской одеждой! Ведь вам потребуется все ваше обаяние, чтобы понравиться своему нареченному в постели, после того как вас свяжут узы брака.

– Как будто я этого хочу!

Кукольное личико Мириам выразило недоверие.

– Право же, миледи, уж не ослепли ли вы? Благосклонности сэра Ульрика ищут все дамы, и замужние и незамужние. С тех пор как прошел слух о его женитьбе, для них настали печальные времена, Я не удивлюсь, если выяснится, что это какая-нибудь ревнивая дама при дворе подстроила несчастье с вашей семьей, чтобы вы не прибыли в Лондон.

– В таком случае, у нее извращенное понятие о способах достижения внимания возлюбленного, раз на месте преступления были оставлены плащи геральдических цветов Ульрика, чтобы свалить вину на него.

Служанка сделала гримаску:

– Да, об этом я не подумала.

Ее округлое личико снова оживилось:

– Может быть, это какой-нибудь ревнивый муж? Бог знает, сколько их тут!

Заметив, что Бронуин проявляет живой интерес к беседе, девушка прикрыла рот рукой.

– Ой, пресвятая дева Мария, извините, миледи! Все это происходило, разумеется, до вашей помолвки.

– У этого рыцаря повадки мартовского кота, Мириам. Я сама в этом убедилась.

– Ох, – смущенно откликнулась служанка. – Тогда прошу прощения, миледи. Больше не скажу ни слова.

Мириам замолчала, а Бронуин поймала себя на том, что стала болтать с совершенно незнакомой девушкой. Может быть, от чувства вины перед служанкой за то, что чуть не обратила на нее свое раздражение, или просто потому, что обрадовалась, найдя при королевском дворе сочувствие в незнакомом ей мире английской знати? Но, так или иначе, она вдруг принялась рассказывать о своем путешествии с наемником по имени Вольф. По ходу повествования не раз Бронуин смеялась вместе с Мириам над неловкими ситуациями, в которые попадала в мужской компании девушка, выдававшая себя за мужчину.

– Да, конечно, мужчины – двуличные люди, – согласилась служанка, принимаясь тереть спину Бронуин. – Я об этом знаю по своим братьям. Теперь так рада, что избавилась от их грубого обращения и от них самих! Остается только пожалеть девушек, пострадавших по вине мужчин.