В ответе за всех - Андрей Анатольевич Посняков

– Значит, половцы все же могут напасть.

– Говорю же, на большую ватагу – вряд ли. В разбойных же людишках не только одни куманы. Там кого только нет! И оставшиеся пацинаки, и готы, и русов тоже хватает…

– Так-так… Выцеливай, выцеливай… Ага! Цель-то видишь?

– Ага…

– Начинай давить на спусковой крючок… плавно, плавно… не дергай…

Оп! Вылетевшая из арбалета стрела – «болт» – впилась в сосну гораздо ниже мишени. Сильно, сильно ниже – ближе к корням, к травушке.

– Говорю же – не дергай! – расстроился здоровяк-десятник Премысл. – Дернула – болт вниз и ушел. Ну-ка, еще попробуем. Не устала тетиву натягивать?

– Нет.

– Помни, целиться тебе надо чуть выше. И целься не сразу – сперва прикинуть надо, куда будешь целиться, но самострел держать всё равно ниже. По команде «Бей» начинай плавно поднимать самострел и мягко жми на спуск. Стрелять надо тогда, когда подведёшь самострел туда, куда целишься. Если попытаешься удержать самострел в одной точке, он начинает плясать, и прицелиться у тебя не выйдет. А вот когда ведёшь его снизу вверх, он идет ровнее, и стрелять куда легче!

Премысл учил Варвару-красу бить из самострела. Поначалу, с утра, все постреляли, потренировались да ушли. Остались лишь Премысл с Варварой – десятник учил девчонку отдельно. Еще бы, благодаря Мишиным заботам в Ратном-то все самострелы знали, даже девы – многие стреляли сносно, вот как Горислава, ее учить особо не надо было, разве что так, чуть-чуть.

Иное дело – Варвара. Ей-то с арбалетом сталкиваться не приходилось, в силу рода занятий. Теперь же девушка хотела стать максимально полезной. И не столько своему покровителю-благодетелю Артемию Лукичу, сколько ратной ватаге, Михайле-сотнику и – более всех – Премыслу!

При одном только взгляде на десятника трепетало девичье сердце, да так, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Вся жизнь Варвары перевернулась… к лучшему ли? Наверное, да. И не от нее это сейчас зависело, а от… ясно, кого.

Голый по пояс, мускулистый богатырь-десятник помог девчонке натянуть тетиву. Закусив губу, девчушка прижималась к любимому, млела, едва не закатывая глаза. Как только рядом оказывался Премысл, все напускное нахальство гулящей девы улетучивалось без следа, пропадала куда-то наглость, даже голос менялся – звучал тихо, нежно… загадочно…

– А мне верхняя рубаха мешает – целиться неудобно.

– Так сними… Мы же одни тут.

Такие-то слова Варваре и надобны! Сняла поясок, стянула рубаху – длинную, почти что до пят. Осталась в одной нижней сорочке из тонкого полотна…

– На изготовку… Товсь! Цель – красный круг на сосне. Расстояние – двадцать шагов. Учти поправку на ветер. Целься… Помни, как учил… Пли!

Оп! Попала! Не в центр мишени – в край. Но все же – лиха беда начало!

– И все одно – жарко… Тебе-то хорошо…

Варвара справилась со смущением да так глазищами сверкнула, что…

Наклонилась, потянула подол…

– Сейчас снова зарядим… ой! Ты что делаешь-то?

Премысл испуганно оглянулся вокруг.

– Сам же сказал – мы здесь одни…

Скинув сорочку, обнаженная девушка прижалась к десятнику, твердыми возбужденными сосками – к груди… С жаром поцеловала в губы…

– Ну, ты…

– Там вон, за сосною, трава… верно, мягкая…

Ничего не сказал десятник. Слабохарактерный оказался! Правда, прежде чем схватить деву в охапку, оглянулся еще раз… Погрозил кулаком рыжим вихрам, вдруг промелькнувшим за кустами. Улыбнулся, понес Варвару в траву-мураву, пряную, мягкую, приятно щекочущую спину…

А рыжий Велимудр-Велька вовсе за ними не подсматривал! Больно надо. Что он, девок голых не видал? Да вон, на реке… Когда Горька, змея, зуб выбила… Вообще-то Велька не просто так по берегу, по лесочку, шатался, а исполняя важное задание сотника. О котором велено было зря не болтать. О кольце височном только несколько человек и знали. Окромя самого сотника, еще Рыжий, Горислава-Горька да молчун Ермил. И все, пожалуй. Им-то Михайла задание важное и поручил. Искать – мало ли где что? Может, кольцо височное, может – нацарапанная на бересте записка… Всякое могло быть!

– Место должно быть приметное, – учил сотник. – Но такое, чтобы в глаза не бросалось. Если вдруг людокрады заметят, чтоб казалось – случайно чего-то уронили в траву… Или за кусты зацепилось. В общем – ищите.

Вот и стали искать.

Михайла прикорнул с обеда. Ненадолго, на полчасика, смежил веки, привалившись спиной к стволу тенистой липы. Спал чутко, просыпался иногда, видел, как пришли к ладье Премысл с Варварой (отстрелялись уже!), как девчонка сговорилась о чем-то с Горькой: обе засмеялись, переглянулись, побежали куда-то…

А вот и Велимудр, Ермил… Встретились у костра, глянули на спящего сотника. Все одно ведь не нашли пока ничего. Ни оставленного височного кольца, ни какой другой метки. Ничего, время еще есть. Если условный знак и оставлен, так обязательно сыщется.

– Были, были здесь до нас, – уверил приятеля Ермил. – Рогволд сказал – стояли. Дня два, может, три тому как. Неясно только, дневали иль ночевали – а были! Так что, давай-ка теперь по берегу – ты налево, я направо.

– Давай!

Разошлись парни, пошли, внимательно глядя под ноги.

Мише же снился сон. Будто вернулся он с плавания – в той еще, прежней, жизни. В порту на берег сошел, идет – а слева забор длинный тянется. Весь расписанный, разрисованный. Нет, не граффити – такого в те времена не знали, да и краски в баллончиках не продавали. Граффити не было, а пачкуны имелись с избытком. Вон, весь забор изрисовали! Где углем, а где и цветным мелом. Мел, видать, в школе украли… хотя могли и в канцелярском магазине купить. Если бы повезло – дефицит все же.

Рисунки похабные, надписи – как всегда на заборах пишут. Кроме всем известного слова из трех букв, еще были какие-то рожи, солнышки и все такое прочее, типа «Васька дурак». Надписи эти Михаил от нечего делать читал, неспешно проходя мимо.

«Колька плюс Света К – любовь до гроба, дураки оба», «Наташка, я тебя люблю!», пацифик и «Битлз форевер», «АлисА», ABBA, Boney M, HMR, Metallica, Nirvana, «Олимпиада 80», «Цой жив!». Такой вот изобразительный ряд, весьма странный. Михаил Андреевич никогда особенно музыкой не увлекался, но и даже он заметил, что вот «Алиса» и «Бони М» как-то промеж собою не коррелируют! Как и «Нирвана» с «Олимпиадой 80». А все надписи, между прочим, одинаковой сохранности, одним почерком даже! А забор – длиннющий, как товарный состав. Все тянется, тянется… Оп! Наконец, кончился. Уперся в дощатую будку с классической надписью «М» и «Ж»…

Время от времени приглаживая непокорные рыжие вихры, младший урядник Велимудр-Велька шел по берегу с крайне деловым видом. Чтоб всем корабельщикам еще издали ясно было – не просто так парень шатается, а послан за каким-то важным делом. Впрочем, вежливость