Операция «Танк времени». Из компьютерной игры — на Великую Отечественную - Олег Таругин

— Федор, перекрой дорогу, развернись поперек, и стоп. Экипаж, из машины!

— В чем дело, командир?! — механик смотрит непонимающе, остальные тоже, ведь танк видит пока лишь один Кирилл.

— Покинуть машину! — зарычал парень, лихорадочно крутя механизм поворота башни. Мля, последний бронебойный в стволе, остальные фугасные, а Сашка, заряжающий, уже выскочил…

Машина развернулась и встала точно посередине дороги, закрыв собой «Захара», в кузове которого сидели ребята из ремонтных мастерских. Триста метров… Попасть бы еще теперь, с одного-то выстрела… Ну, еще чуть-чуть… Если б не жар, попал бы наверняка, как в тире, а сейчас — вовсе не факт. Хорошо хоть рука больше не болит, словно ее просто нет.

По воле извечной шутницы-судьбы, танки выстрелили одновременно…

В кузове грузовика стояли уставшие, грязные и оборванные рембатовцы, глядя на исковерканную сдетонировавшими снарядами «тридцатьчетверку», в трех сотнях метров от которой чадил горящий немецкий танк…

Все остальные вышли из окружения, так и не успевшего сомкнуться как следует. Почти пять тысяч бойцов и два с лишним десятка танков. Пехота, танкисты, артиллерия, саперы, способные самостоятельно передвигаться раненые. Остальных раненых везли на автомашинах и просто на броне танков…

Россия, недалекое будущее (окончание)

Для себя одной готовить не хотелось, и Лена закупила в супермаркете полуфабрикатов,[5] которые обычно не жаловала, да и Кирку ругала за них. Брала с полок, не глядя, на автомате, набивая корзинку морожеными котлетами, картофелем фри, пельменями. На кассе удивленный взгляд знакомой продавщицы заставил по-иному окинуть взором гору не слишком полезных продуктов, но ничего менять девушка не стала. Смысл? Это раньше ее заботила только здоровая пища, а теперь… Разве теперь, когда он совсем рядом и одновременно так немыслимо далеко, это имеет хоть какое-то значение? Конечно же, нет. Подруги, отдых в санатории, музеи и театр, даже любимая, все понимающая бабуля, все как-то сразу отошло на второй план. И эта долгожданная поездка в Крым… Все стало неважным, незначительным, мелочным. Остался только Кирилл, любимый, самый важный, глупый, смешной, умный… И его, только его самочувствие. Даже на себя стало наплевать. А улучшений никаких не было, впрочем, как и ухудшений, или как там это зовется? Всего-то два коротких слова, «состояние стабильное», которые раз за разом, успокоительно улыбаясь, повторял лечащий врач, вызывали такое бешенство, что Лена едва сдерживалась, чтобы не нагрубить. Медперсонал вызывал изжогу, никого не хотелось видеть.

На пятый день пребывания в больнице, после того, как откладывали уже, казалось, сотню раз, Кирилла, наконец, разрешили забрать домой. И только тогда Лена, как ни странно, почувствовала огромное облегчение. Да, пусть медсестра будет приходить домой раз в день, пусть врач будет навещать не реже, чем раз в три дня, это уже совсем другое, почти что и неважное. Дом — это дом, дома и стены помогают. Смешно, и когда вдруг Киркина квартира стала ей домом? А ведь стала, честное слово, стала…

Родители Кирилла приехали проследить за переездом, чтобы все было в порядке. То ли не доверяли ей, то ли просто хотели помочь. Ленку немного тяготило их присутствие, девушка просто не знала, как себя вести. Да и побаивалась Киркиного отца, если честно. Очень уж суров оказался внешне Сергей Степанович Иванов, как выяснилось, и глаза, хоть такие же, как у сына, спокойные и проницательные, а от взгляда из-под кустистых бровей все время как-то не по себе становилось. И вроде ласково к ней обращаются, а мама его, так вообще, при встрече каждый раз обнимает-целует, как родную, а все равно что-то не то.

На этот раз они еще и дочку захватили, Киркину младшую сестру, Алису. Лена видела ее впервые и особого дружелюбия уж никак не ждала. Так и получилось. Алиса смотрела чуть свысока, хоть выше была всего сантиметров на пять. Спортивная и собранная, в камуфляжных штанах и берцах, в черной футболке с неприметной надписью «Я помню!», она казалась вышедшей совсем из другого времени. Ни помады, ни другой косметики, правда, ей это и не нужно было — от природы яркие краски. Глаза карие, почти черные, брови темные, скулы широкие, как у брата. Красавица-брюнетка, одним словом, с короткой шапочкой курчавых волос. Кирилл рассказывал, что сестренка занимается экстремальными видами спорта и оторва еще та. Видимо, совсем не преувеличил.

Ленке разрешили ехать в машине рядом с любимым только потому, что девушка наотрез отказалась отходить от носилок, чем заслужила презрительную усмешку сестренки. Или показалось? Да и какая разница? Пусть как хочет, так и смотрит. Она обещала — и не отойдет от него, даже ради возможности наладить отношения с семьей и соблазна прокатиться на комфортном джипе, принадлежавшем Сергею Степановичу. Вот уж никогда она на крутые тачки не западала и западать не собирается! Не настолько дешево себя ценит, знаете ли!

А вот дома, когда сестра из больницы поставила первую капельницу и подробно объяснила родным, как снимать систему, как протирать тело, делая легкий массаж, и, оставив два номера телефона — свой и врача, ушла, Ленка вдруг почувствовала страшную слабость и головокружение. Родители о чем-то негромко переговаривались на кухне, слышалось хлопанье дверец, звук открываемого холодильника, а в комнате возле Кирилла сидела только сестра. Ленка ухватилась за спинку кровати, ощутив странную темноту в глазах.

— Лен, — голос Алисы донесся, словно сквозь вату. — Что с тобой? Тебе плохо?

— Я… — ничего больше сказать девушка не смогла, темнота сгустилась, стало страшно и трудно дышать, и Лена потеряла сознание, впервые в жизни. Она не почувствовала, как сестренка любимого мгновенно оказалась возле нее и успела подхватить на руки. Не слышала, как Алиса негромко позвала родителей и как на все их испуганные возгласы твердо велела успокоиться и принести ей мокрое полотенце и нашатырь. Нашатырь нашелся среди лекарств, которые оставили медики. И вскоре уложенная на диван Леночка пришла в себя и испуганно спросила, порываясь встать с кровати:

— Что случилось? Что с ним?

Лена решительно не помнила ничего, кроме того, что Кирилл, наконец, дома.

— С ним все в порядке, милая, — ответила, улыбаясь самой доброй улыбкой, в которой больше не ощущалось ни капли фальши, Татьяна Александровна. — А вот с тобой… Ты просто переутомилась, вот и потеряла сознание. Мы тут, хм, спросить хотим…

Она глянула на мужа и дочь, словно ища их поддержки, и осторожно осведомилась:

— Подумай, Леночка, и ответь честно: когда ты последний раз ела? И когда последний раз спала?

Девушке очень хотелось соврать, но все понимающий взгляд отца Кирилла не позволил это сделать.

— Вчера, — выдавила Лена. — Кажется…

— И что ты ела? — это уже Алиса решила уточнить.

Лена покраснела и отвела взгляд. На самом деле она только собиралась вчера утром съесть бутерброд с сыром. Но кусок не лез в горло, и девушка ограничилась чаем и маленьким кексом. Потом только кофе, много одноразовых стаканчиков из аппарата в фойе больницы. Надолго оставлять Кирилла девушка просто не могла, только рядом с ним обретая какое-то подобие спокойствия.

— Значит, так, — решительно произнесла Татьяна Александровна, прервав затянувшееся молчание, — для Кирилла ты и так все сделала, что нужно на данный момент. Сейчас он в порядке, насколько это возможно. И мы рядом. А вот если ты и дальше хочешь за ним ухаживать, тебе надо нормально питаться, а для начала хорошенько выспаться!

— Но я должна…

— Никаких возражений. Сегодня отдыхаешь, подежурит Алиска. Я сейчас приготовлю обед. Ты поешь и ляжешь спать. А завтра будешь сама за ним следить. Потом мы с отцом. Потом снова Алиса. Поверь, мы тебя понимаем, но не хотим, чтобы сын, придя в себя, увидел вместо любимой девушки бледную тень. Договорились?

Последние слова матери Кирилла так тронули Лену, что бурный протест ушел сам собой. И Алиса смотрела сочувственно и по-доброму. Жизнь налаживалась. Жаль, что голода она совсем не чувствовала и боялась, что придется их обидеть, когда придет время есть приготовленный для нее обед… Ее кивка оказалось достаточно. Все оживились. Отца семейства отослали в магазин, Алиса с Татьяной Александровной пошли на кухню, а Лене позволили вернуться к Кириллу. Присев рядом на кресло, девушка гладила коротко остриженные волосы любимого, тихонько рассказывая все, что накопилось в ее душе. В основном то, как сильно она его любит.

Капельница закончилась, и Леночка не стала никого звать, сняла сама — видела уже множество раз, как делают это в больнице. Взяв в руки ноутбук, быстро нашла знакомый сайт и место, где остановилась, читая воспоминания танкистов о войне. Той войне, где сражается сейчас Кирка, пусть и звучит это нелепо, но она в это поверила уже окончательно. Читать было страшно и больно, погибшие в сражениях за родину как живые вставали перед ее глазами. Лишения, страшные смерти, нечеловеческие условия жизни, нехватка лекарств, продуктов, теплой одежды… Сама не замечала, как по лицу текут слезы. Алиса тронула ее за плечо, тихонько велела идти кушать, заявив, что читать и сидеть с братом теперь ее очередь.