Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918 - Ричард Пайпс

Генерал Лукомский, который был с ним рядом на протяжении всех этих критических дней, приводит вполне правдоподобную версию размышлений Корнилова в короткий период между визитом Савинкова в Могилев и разрывом с Керенским: «Предполагаю, что генерал Корнилов, будучи уверен в выступлении большевиков в Петрограде и в необходимости подавить это выступление самым беспощадным образом, считал, что это естественно повлечет за собой правительственный кризис и создание нового правительства, новой власти, причем в образовании этой власти он решил принять участие совместно с некоторыми из членов нынешнего Временного правительства и с крупными общественными и политическими деятелями, на полное сочувствие которых он, по-видимому, имел полное основание рассчитывать. Со слов же генерала Корнилова знаю, что об образовании правительства, в состав которого входил бы и Верховный главнокомандующий, он говорил с А.Ф.Керенским, Савинковым и Филоненко»82. Вряд ли можно квалифицировать как «измену родине» предпринимаемые Верховным главнокомандующим усилия, направленные на укрепление армии и восстановление эффективного руководства страной.

Как мы видели, Корнилов восстал лишь после того, как был без причин обвинен в предательстве. Он стал жертвой безграничного честолюбия Керенского, тщетных попыток министра-председателя упрочить политический фундамент своей власти, ставший не слишком надежным. Разумную оценку того, чего хотел и не смог достичь Корнилов, дает английский журналист, непосредственный свидетель событий: «Он хотел укрепить, а не ослабить правительство. Он не покушался на власть, а хотел воспрепятствовать подобным намерениям других. Он хотел, чтобы правительство стало тем, чем оно всегда пыталось быть, но никогда в действительности не было, — единственным и неоспоримым источником исполнительной власти. Он хотел уберечь его от незаконного, парализующего влияния Советов. В конце концов это влияние разрушило Россию, и вызов брошенный Корниловым правительству, был последней отчаянной попыткой остановить разрушительный процесс»83.

* * *

Если правда, что Керенский спровоцировал разрыв с Корниловым, чтобы упрочить свои политические позиции, то он не только не достиг цели, но добился прямо противоположного. Столкновение это окончательно расстроило его отношения с консерваторами и либералами, но не привело к упрочению связей с социалистами. Дело Корнилова принесло выгоду главным образом большевикам: эсеры, а вслед за ними меньшевики, от которых зависел Керенский, после 27 августа постепенно исчезли с политического горизонта. Временное правительство перестало действовать даже в том ограниченном смысле, в каком оно до той поры могло быть названо действующим. В сентябре и октябре Россия, лишенная управления, плыла, что называется, без руля и без ветрил. Все было готово для контрреволюции слева. И когда впоследствии Керенский писал, что «только 27 августа сделало возможным 25 октября», он был прав, хотя и вкладывал в эти слова несколько иной смысл84.

Как уже говорилось, после июльского путча Керенский не предпринял никаких карательных действий против большевиков. По словам начальника его контрразведки полковника Никитина, 10 и 11 июля он даже лишил правительственные войска права арестовывать большевиков и запретил конфисковывать найденное у них оружие85. В конце июля он дал большевикам спокойно провести в Петрограде VI съезд партии.

Эта пассивность Керенского проистекала главным образом из его желания идти навстречу Исполкому, который солидаризировался с большевиками. Как мы знаем, 4 августа Исполком принял резолюцию, предложенную Церетели, где говорилось о необходимости прекратить «преследования» участников событий, деликатно названных «делом 3—5 июля». На сессии 18 августа Совет выразил протест «против незаконных арестов и эксцессов», имевших место по отношению к представителям «крайних течений социалистических партий»86. В ответ правительство стало одного за другим освобождать из-под ареста видных большевиков — иногда под залог, а иногда под поручительство друзей. Первым был Каменев, вышедший на свободу 4 августа: все обвинения против него были сняты. Вскоре выпустили Луначарского, В.А.Антонова-Овсеенко и А.М.Коллонтай. За ними последовали другие.

В этот период большевики вновь заявили о себе как о политической силе. Они выиграли в результате происходившей в течение лета поляризации, когда либералы и консерваторы потянулись к Корнилову, а радикалы стали переходить на крайне левые позиции. Рабочих, солдат и матросов возмущала нерешительность меньшевиков и эсеров, и они буквально толпами покидали их, переходя к большевикам, ибо не видели альтернативы. Была еще и заметная политическая усталость: если весной люди охотно шли на избирательные участки, то теперь разочаровались в выборах, ничего не улучшавших в условиях их жизни. В особенности это относилось к консервативным элементам, которые ощущали, что не могут реально противостоять наступлению радикалов, но было характерно и для либеральных и умеренно социалистических слоев. Эта тенденция наглядно проявилась во время выборов в Петроградский и Московский городские Советы. На выборах в Петроградский городской Совет 20 августа, за неделю до выступления Корнилова, процент голосов, поданных за большевиков, увеличился по сравнению с маем 1917 года с 20,4% до 33,3%, то есть более чем в полтора раза. Однако в абсолютных цифрах число людей, поддержавших большевиков, увеличилось лишь на 17%, так как многие вообще не пришли на избирательные участки. Если весной в выборах участвовало 70% потенциальных избирателей, то в августе доля эта сократилась до 50%. В некоторых районах столицы число голосовавших сократилось вдвое87. [Как отмечает Крэйн Бринтон в книге «Анатомия революции» (Brinton С. Anatomy of Revolution. N.Y., 1938. P. 185-186), в революционной ситуации рядовых граждан обычно быстро утомляет политика, и они уступают поле деятельности экстремистам, влияние которых растет прямо пропорционально разочарованию и потере интереса к политике у широкой общественности.]. В Москве на сентябрьских выборах в городской Совет число людей, пришедших на избирательные участки, снизилось еще заметнее. Здесь в урны было опущено 380 тыс. бюллетеней, в то время как в июне их было 640 тыс. Более половины избирателей высказались при этом за большевиков, которые собрали 120 тыс. голосов, а социалисты (эсеры, меньшевики и те, кто выступал с ними вместе) потеряли голоса 375 тыс. избирателей, в основном, по-видимому, решивших остаться дома.

Одним из следствий политической поляризации явилось разрушение политической базы, на которую рассчитывал Керенский, стремясь к укреплению власти. Не исключено, что поражение социалистических партий на выборах в Петроградский Совет в середине августа существенно повлияло на действия Керенского в конце этого месяца. Ведь если политическая опора его власти таяла на глазах, мог ли он придумать что-нибудь лучше, чтобы повысить свое влияние и популярность в кругах левых, чем предстать в образе победителя «контрреволюции», пусть даже мнимой?

Благодаря делу Корнилова акции большевиков выросли до невиданных прежде масштабов. Чтобы нейтрализовать призрачный мятеж Корнилова и остановить части Крымова, подходившие к Петрограду, Керенский попросил помощи у Исполкома. На заседании в ночь с 27 на 28 августа Исполком, по предложению меньшевиков, решил создать Комитет по борьбе с контрреволюцией. И, поскольку единственной силой, которую мог привлечь Исполком, была боевая организация большевиков, большевики оказались в роли руководителей вооруженных формирований Совета89. Таким образом вчерашние поджигатели превратились в пожарную команду. Керенский обратился к большевикам и напрямую, попросив их оказать помощь в борьбе с Корниловым, используя значительно возросшее к тому времени их влияние в солдатской среде90. Его агент, побывавший на крейсере «Аврора», призвал матросов, известных симпатиями к анархизму и большевизму, взять на себя охрану Зимнего дворца, служившего резиденцией Керенского и местом заседаний Временного правительства91. Как утверждал впоследствии М.С.Урицкий, эти действия Керенского «реабилитировали» большевиков. Кроме того, Керенский дал возможность большевикам вооружиться, так как они должны были раздать рабочим 40 тыс. винтовок, значительная часть которых осталась в их распоряжении после того, как миновал кризис92. Насколько далеко зашла «реабилитация» большевистской партии, видно из решения правительства от 30 августа об освобождении всех большевиков, находившихся к тому времени под арестом, за исключением тех немногих, против которых были официально возбуждены уголовные дела93. Среди попавших под амнистию оказался Троцкий — 3 сентября он вышел из Крестов под залог в 3000 руб. и возглавил большевистскую фракцию в Совете. К 10 октября за решеткой оставалось только 27 большевиков, остальные были на свободе и приступали к подготовке нового путча94. В то же самое время Корнилов и другие генералы сидели в Быховской крепости. 12 сентября Исполком потребовал от правительства гарантий личной безопасности и «справедливого суда» для Ленина и Зиновьева95.