Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова - Михаил Тимошенко

В. Баранец: – Странная ситуация. Первые лица государства дают указания. В том числе в Послании.

М. Тимошенко: – И все глохнет, как в подушку.

В. Баранец: – В соответствии с законом о военном бюджете, с гособоронзаказом, я передаю тебе, Тимошенко, 518 миллиардов рублей. И на эти деньги, пожалуйста, ты, министр обороны, купи мне 30 баллистических ракет, 93 танка, 16 истребителей, 25 вертолетов. По списку. Какие у тебя проблемы?

М. Тимошенко: – А ты кто?

В. Баранец: – Я президент.

М. Тимошенко: – А когда ты мне деньги передал?

В. Баранец: – Как положено, в октябре 2010 года. Я Кудрину сказал, что если не перечислит, то сниму с должности.

М. Тимошенко: – Кудрин испугался и перечислил?

В. Баранец: – Допустим, перечислил. Ты вызываешь зама по вооружению. Он у тебя есть еще? Поповкин ушел?

М. Тимошенко: – Он к тому времени еще не ушел. И говорю: «Мсье Поповкин, как у вас дела? Договора заключены с поставщиками? По списку?».

В. Баранец: – И ты эмиссаров Поповкина начинаешь рассылать по заводам.

М. Тимошенко: – Но, в первую очередь, я спрашиваю самого Поповкина. «Ты подписал договора?». Он: «Это Рособоронпоставка, чтобы меня теперь коррумпированным не считали». А в Оборонпоставке – девушки.

В. Баранец: – Я вспомнил, что, наверное, могу помочь и президенту, и министру обороны, которые так мучительно обсуждали проблему перевооружения армии, срыва оборонного заказа-2011. Я вспомнил, что есть одна разгадка, которую надо проверить и Счетной палате, и Контрольному управлению президента. Я ее рассматриваю как версию. Но, по-моему, я близок к истине. Помню, в 96-м году была такая же ситуация. И когда спецслужбы стали проверять, а где те большие деньги на гособоронзаказ, тоже миллиарды, вдруг обнаружилось, говорю по секрету, что две трети гособоронзаказа оказались в частном банке. Они там нагуливали проценты. А может, подсказать руководству страны, Медведеву, Сердюкову, что надо проследить путь тех 518 миллиардов рублей? Мне кажется, они заглянули в какой-то частный банк. Из воздуха сколько можно получить?

М. Тимошенко: – Положи под 0,8 процента в месяц. Значит, если они отлежали месяц, то из пятисот миллиардов, полтриллиона, один процент от них сколько? 5. Хорошо. Чуть меньше. 4 миллиарда. Хватит.

В. Баранец: – А у нас полгода деньги не доходили? Только сейчас закончилось перечисление. 4 умножаем на 6… Хотя бы на полгода…

М. Тимошенко: – Даже если их никто не крал. Если они лежали не в частном банке. Конечно, проценты остались. Он ушли в бюджет обратно. Так вот, а в Рособоронпоставке – девушки. Говорить с ними грубо нельзя. Они резко реагируют на грубые разговоры. Девушки говорят: «А как мы деньги можем перечислить? Если промышленность не принимает ТТЗ».

В. Баранец: – Они хоть понимают, что такое ТТЗ?

М. Тимошенко: – Могут и не понимать. Это не обязательно при той зарплате, которая у них есть. И численности в тысячу сто голов аппарата. Такой орган с такой численностью просто работать не может! Дальше. Производство – процесс непрерывный. И даже если ты договор не подписал, но, понятно, что кроме, как с этим предприятием, тебе подписывать не с кем. Мы же ликвидировали параллелизм! Мы тут холдингов-молдингов понаделали! У нас конкуренции никакой и все только внутри. А деньги не переведены. Но предприятие должно работать. И понятно, что вы заключите с ним договор. Директор спрашивает: «Девки, что мне делать?». А генералы говорят: «Брат, надо вот так!». Он снова к девчонкам. Девчонки говорят, что деньги будут. Работай! Бери, где хочешь. Будут! Куда мы денемся! И он идет в банк, берет кредит. Под хорошие проценты. Продолжает работать.

Один год так. Второй. И, наконец, получается, что не возвращают ему эти проценты. Потому что в госпрограмме вооружений записана стоимость этих образцов, грубо говоря, сто рублей.

В. Баранец: – И за эти сто рублей ты должен купить ручку. Правильно?

М. Тимошенко: – Да. А ты взял деньги в банке, у тебя получилось 112 рублей. И тебе говорят из Рособоронпоставки, или даже Анатолий Эдуардович лично: «Да вы чего? С ума сошли? Что, я проценты вам должен возвращать?»

Радиослушатель: – Мне кажется, что министр обороны трудится в поте лица. А вот генералы у него бестолковые. Говорят, господин Сердюков хочет продать здание Генерального штаба ВТБ. Хочу узнать, это правда или нет?

В. Баранец: – По имеющимся у нас данным продажа Генштаба с молотка Минобороны не предусматривается. Вы, наверное, вспомнили, как у нас недавно запасной командный пункт ПВО был продан какой-то коммерческой фирме, которая там, по-моему, до сих пор яблоки перекладывает. Пока официальных данных нет.

Мы с Тимошенко пытается помочь Медведеву и Сердюкову разобраться в этом сложном коррупционном механизме. Чтобы в армию побыстрее пошло оружие!

М. Тимошенко: – Почему обязательно «коррупционном»? Существует точка зрения, например, такая, что предприятия, которые делают технику и вооружение для армии, должны работать без прибыли.

В. Баранец: – Это старый советский подход.

М. Тимошенко: – Существует такая точка зрения в некоторых кругах. А дальше вопрос: день работает без прибыли, два, три. На четвертые сутки к директору завода приходит депутация женщин и говорит: «Вон там коляски с нашими малышами. Катай их и баюкай! Или ясельки открой с детским садиком. А то мы с завода поувольняемся к чертовой матери!».

В. Баранец: – Открывается социальный аспект.

М. Тимошенко: – Можно вспомнить, что заведующим оборонным отделом ЦК КПСС было Иван Дмитриевич Сербин по прозвищу Иван Грозный. Я тогда не был никакой фигурой. Меня начальники потащили с собой в качестве записной книжки и справочника. Я тихо сидел в углу с указкой. И был свидетелем такого разговора. С одной стороны сидели генералы Минобороны, которые пытались уговорить промышленность сделать некие приборы и системы. С другой стороны сидели главные конструкторы и министры, которые не хотели это делать. Видимо, хотели, чтобы было задействовано так называемое «сенное постановление». То есть, кому-то ордена, какие-то премии. И Иван Дмитриевич слушал, слушал обе стороны. А потом спросил промышленников: «Так что, сделать не можем?» – «Не можем». Он выдвинул ящик письменного стола: «Ну, раз не можем, попрошу сдать партбилеты». И тут же смогли.

В. Баранец: – Я недавно встречался с одним ветераном, и он рассказывал, как в давние-давние бериевские годы делали ракету. И этим сектором тогда руководил сын Берии Сергей Лаврентьевич. И вот ветеран, который проработал на заводе чуть ли не шестьдесят лет, рассказывает, что у них какой-то там кварцевый датчик не шел. И ракета уже почти была готова. Но не шел этот датчик! Предлагали немецкий опыт, российский опыт.

Пришел Сергей Лаврентьевич Берия. Перед ним сидят человек двести конструкторов. Он сел в президиум. Один. И слушал их дискуссию. И когда дискуссия перевалила на второй час, он полез в кобуру, достал маузер. И стал протирать его белоснежным носовым платком. Потом сказал: «Прекращаем прения». И заключил: «Я не знаю, какой вам сенсор нужен. Но я хочу, чтобы это было в понедельник». Положил пистолет в кобуру и уехал.

В понедельник это было сделано.

М. Тимошенко: – А что мы хотим? На проходной КП Мясищева, когда делали тяжелый бомбер, висел прямой телефон. И каждый сотрудник КБ мог позвонить Лаврентию Павловичу и поделиться с ним своей озабоченностью. Может, не надо сейчас Лаврентия Павловича… Допустим, Владимиру Владимировичу позвонить было бы неплохо, я думаю. По прямому телефону. Бастрыкину можно позвонить. Я к чему? В соответствии с либеральной идеей, наши предприятия избавлялись от социалки, от детских садиков, общежитий. Они сбросили их муниципалитету. А муниципалитет у нас ходит в штопаных носках. Я не говорю лично о руководителях. Они находят, где денежки взять. Но если это градообразующее предприятие, как Северодвинск, например, то откуда возьмутся деньги у муниципалитета, если ему завод ничего не даст?

В. Баранец: – А там детские ясли, школы, спортзал, дом культуры, магазин…

М. Тимошенко: – Значит, эта чертовщина включается либо в стоимость посудины, которую строит завод, либо у нас существует федеральная целевая программа модернизации нашего оборонно-промышленного комплекса. Либо деньги надо закладывать туда, как это делалось в глухое советское тоталитарное время…

Во что нам обходятся военные базы за границей?

Российские военные базы и объекты за границей – не «имперская прихоть» наших генералов, а составная (силовая) часть нашей внешней политики. А точнее – военно-политической стратегии. Где бы ни находились наши воинские контингенты – в ближнем или дальнем зарубежье, – в этом всегда есть свой смысл, свои причины, своя история.