Музей магических артефактов (СИ) - Кальк Салма

Рита глянула – и вправду, в нижнем правом углу значился адрес: Паризия, улица Сен-Готье, лавка господина Мюлле, для Клодетт Лазар.

- И если я, например, попрошу вас навестить эту особу и узнать, не согласится ли она приехать сюда жить?

- Я могу это сделать, - поклонился журналист.

- Вот и отлично. Тогда я вас прошу. И ещё один момент: вы не присылаете готовый текст на согласование?

- Что? – очевидно, эта концепция была ему незнакома.

- Согласовываете ли вы с героями ваших статей то, что пишете о них? А то вдруг что-то неправильно?

Жорж улыбнулся.

- Я пишу о магии, госпожа Маргарита. И если я совершу ошибку, то наказание за это последует быстро, и настолько серьёзное, насколько серьёзной была ошибка. Поэтому я не ошибаюсь – а в этом деле я уже пятый год, - и поклонился. – Благодарю вас за гостеприимство и за беседу, но теперь мне нужно поспешить, чтобы успеть на завтрашний утренний поезд из Совилье.

Глава 25. Пути хранителя

Анне Фонтен исполнилось уже сто четыре года, но из них признаться она была готова только в семидесяти пяти. Зачем лишний раз напоминать о том, что маги живут дольше простецов? А  в их семье всегда передавалась по наследству сильная компонента магии жизни – в добавление к достаточно скромной стихийной, бытовой и ментальной. Старшая сестра Эдмонда прожила сто десять лет, брат Адриан – сто шесть. Анна осталась последней, нет, не в роду, слава богу, но – из своего поколения.

Когда её не станет, дом и имущество достанутся внукам Адриана. Ей самой не довелось родить детей – так уж вышло. Единственная любовь сгинула в огне революции, другой не случилось. Что ж, а кому-то и того не дано, она-то хотя бы попробовала, каково это – любить, любить взаимно и глубоко. И после пережитого уже не хотелось просто замуж за кого-то – ради статуса или ещё какого сомнительного блага. О нет, Анна попробовала однажды, но союз этот не принёс ни любви, ни детей, ни дружбы, ни радости, и когда она осталась вдовой, то не роптала, а приняла этот факт, как должное.

Анна тихо жила в столице, а десять лет назад, после смерти Адриана, приехала в Верлен, присматривать за домом и садом. Местные жители не помнили, сколько лет назад скончался отец Анны Луи ле Лье, и не задавались вопросом – кто она покойному Адриану, сестра, или, может быть, дочь. Прямая наследница, этого достаточно.

Не скрывалась Анна только от Амелии Руа – потому что, как известно, рыбак рыбака видит издалека. Амелия была серьёзно младше, но – того же поля ягода. После серьёзного потрясения она утратила возможность ходить, но магические силы остались при ней. Анна не знала, что сподобило одарённую деву выйти замуж за простеца, но понимала – в жизни бывает всякое. Особенно в последние сто лет. Это раньше древние фамилии беспокоились о чистоте крови и сохранении семейных сил, теперь же многие считали, что магия – не главное в жизни, ибо есть технологии и светское образование. Тем более, что по не отменённому никем закону императора Наполеона все маги подлежали обязательному учёту и должны были поступать на государственную службу – и мужчины, и женщины, а такой жизни для себя и своих детей хотели далеко не все.

Анна Фонтен отслужила свои полсотни лет – придворной портнихой. Кроме того, её ещё до всех великих и горестных событий научили уходу за собой магическими средствами, и это тоже весьма и весьма помогало ей держаться на плаву – не имея за спиной влиятельного мужа. Брат Адриан, конечно, никогда не отказывал в помощи и поддержке, но она старалась не обращаться слишком часто. Чтобы не надоесть. Намного лучше быть изредка приезжающей с подарками обеспеченной тётушкой, чем беспомощным членом семьи, нуждающимся в постоянной заботе.

Она и сейчас старалась не напоминать о себе внукам и племянникам больше, чем то было необходимо. Поздравления с именинами, редкие письма – и достаточно. Она справляется. Они тоже.

Присмотр за собственностью рода Бодуанов Анна считала честью. Потому что это не просто соседская услуга, о которой когда-то договорились её отец и господин Люсьен, это вопрос выживания магии и магов в непростом современном мире – так он ей виделся. У Анны не было доступа в загородный дом господина Гийома, но небольшой городской домик, располагавшийся через забор от дома Луи ле Лье, ей всегда нравился, и приглядывать за ним было сплошным удовольствием. Снаружи дом был сер и неказист, внутри же – красив и нов, будто хозяева оставили его вчера, а не сто лет назад. Плющ затянул стены, деревья закрыли ветвями окна, а внутри, как в заросшей водорослями старинной ракушке, хранилась жемчужина. Во всяком случае, Анна воспринимала этот дом именно так.

Присмотр не требовал от неё многого – так, небольшую толику магической силы раз в несколько дней. А дальше защитные контуры дома справлялись сами. Этот дом был сильно меньше загородного, и хранить его было намного проще. Да и Валентин, что уж говорить, был одарён намного более мощными силами, нежели Анна.

Анна знала, что Валентин ищет хозяев для дома, и знала, что безуспешно. Пока однажды утром не завертелся флюгер на крыше, не запели особенно громко и гармонично птицы, гнездившиеся на ветвях в старом саду, пока не зазеленели особенно ярко листья плюща на стенах дома. Всё это означало – нашёлся хозяин, подходящий, хороший и правильный. И ей остаётся только ждать, пока тот покажется, и передать ему имущество в целости и сохранности. И когда Валентин объявился собственной персоной и рассказал об успехе своих поисков – то она порадовалась и подтвердила, что с удовольствием поможет новой госпоже Маргарите освоиться в Верлене.

Новая госпожа Маргарита очень понравилась Анне, даже несмотря на то, что она оказалась совсем чужой, хоть и говорила на понятном языке. Но говорила не так, как было обычно принято, и двигалась не так, как с детства учатся воспитанные дамы, и нет-нет, да и позволяла себе ввернуть крепкое словечко. И совершенно не боялась работать руками, и умела это делать – шить, мыть, варить, стряпать, ухаживать за растениями. И она не была магом, совсем не была, и утверждала, что на её родине магов нет, поэтому – всё руками, без капли магической силы. На вопрос, где Валентин её такую нашел, ответа не было. Мол, где нашёл, там уже нет.

И молодёжь к ней тянется – девочка Эрмина, внучка Амелии Руа, её камеристка и мальчик Филипп. Этот последний неизвестно, откуда взялся, но был вежлив, почтителен, и не отказывался ни от какой работы – несмотря на то, что был одарённым и хорошо обученным магом. Это Маргарите не видно, а Анна очень даже видела, как едва ли ни от каждого порывистого движения вокруг него возникает всё равно что вихрь из мельчайших огненных искр. И как хорошо он этот вихрь сдерживает – потому что никакого вреда от него никому нет. Одарённый мальчик, и красивый, то-то на него поглядывает внучка Амелии, и книжки магические они вместе читают, в общем – молодёжь. Но когда ещё поглядывать-то, если не пока молодой? Маргарита и то уже не мыслит для себя ничего подобного, а могла бы. Поэтому – пусть хотя бы дети радуются.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Увы, жизнь наша есть не только радость и счастье. Увы, наследство Бодуанов много кому, как оказалось, не даёт покоя. И много кого огорчил тот факт, что Валентин где-то нашёл подходящую владелицу – прямо накануне оговорённого срока. Эмильенна Марсо болтала, что её супруг, неряха Алоиз, места себе не находит от злости, как только услышал. И банкир Талон ходит мрачный – потому что новая хозяйка может забрать деньги в другой банк, если ей того захочется. И даже дражайший господин мэр, сынок Амелии Руа, как оказалось, уже строил какие-то планы на это имущество вместе с подозрительным пришлым графом.

Этот граф выглядел очень странно – откуда только взялся! В придворных кругах не вращался – Анне было, у кого спросить. Среди крупных промышленников о нём тоже ничего не знали. Но вот ведь объявился, и дом в городе купил – через забор от дома Руа, у вдовы Марморио. И даже наслушался сплетен о доме господина Гийома, и в ратушу сходил – почитать завещание господина Люсьена. И бросил вызов госпоже Маргарите.