Сыновья Большой Медведицы. Книга 2 - Вельскопф-Генрих Лизелотта

Харке надо было вернуться к отцу и Джо, сообщить им обо всем. Но Джо, в конце концов, может узнать о том, что предприняли белые люди, и днем позже, и это ничего не изменит. Может быть, даже лучше, если он узнает позже, потому что он, наверное, захочет принять участие в налете — и тогда пропадут все, кто живет на Лошадином ручье, ведь Джо сам пережил «утро мертвых рыб».

Это опасение как-то отодвинуло все другие соображения Харки. Нет, нет, Джо не должен сейчас узнать об этих планах! Надо сначала предупредить Уинону. Может быть, все же удастся помочь сестре и бабушке…

Харка выполз из кустов так, что сосед ничего не заметил. Он отполз достаточно далеко и оказался в долине, по которой хотел выбраться в открытую прерию. Ничто не свидетельствовало об опасности. Харка поднялся и побежал по холмистой прерии на северо-восток.

И вдруг какой-то звук послышался Харке позади… Потом где-то в стороне… Неужели его преследует Шонка или тот разведчик, косичку которого он заметил на другом берегу?

Харка остановился. Внешне он был совершенно невозмутим, однако беспокойство его росло — он чувствовал присутствие человека…

А ночь по-прежнему оставалась безмолвной. Может быть, тот, другой, кто преследует его, тоже остановился, чтобы не выдать себя? Молодой индеец не был человеком, который легко отказывается от поставленной задачи. Он взял в руки револьвер, решив при надобности стрелять, и снова побежал. Временами ему слышался топот человеческих ног, но он уже не останавливался и не прислушивался, решив, что, в конце концов, и разведчик рода Медведицы тоже может спешить этим путем к Лошадиному ручью.

Чем ближе был Харка к Лошадиному ручью, чем скорее приближался момент встречи с сестрой и бабушкой, тем страшнее и страшнее становились видения кровавого торжества белых. Харка тяжело дышал, судорожно раскрывая рот. Еще один поворот — и уже совсем рядом долина Лошадиного ручья.

Вот он карабкается на высокий берег. Ветер освежает его вспотевшую спину. Сквозь ночной туман доносится журчание полой воды. И только поднялся он, как из мрака и тумана возникла перед ним человеческая фигура.

Харка смотрел и не двигался.

Перед Харкой стоял индеец. Волосы его были расчесаны на пробор, верхняя часть тела обнажена, в руках — ружье.

Это был Матотаупа.

Харка чувствовал, что и отец пристально смотрит на него. И раз Матотаупа не таясь стоял перед ним, значит, поблизости не было врага и Харка мог без опаски подойти к нему.

Матотаупа опустился среди кустарников на землю. Сел и Харка. Он ждал, что скажет отец. Но Матотаупа не раскрывал рта и не подавал знака говорить Харке.

Харка был теперь убежден, что именно отец и следовал за ним. Несомненно, он знает, о чем говорили белые, — ведь он тоже понимает их язык. И если уж Матотаупа направился тем же, что и Харка, путем, то, видно, он не станет задерживать сына — скорее всего им руководили те же заботы, и он, наверное, тоже собирался предупредить Уинону и Унчиду… Харка ждал, что скажет отец, он все еще ждал… Взошла луна. Свет ее проникал сквозь ветви кустарника и падал на Харку. Матотаупа оставался в тени. Матотаупа продолжал молчать, и Харку охватил непонятный страх, точно в спину ему вот-вот вонзятся когти хищника. А что, если отец думает не так? Что, если он считает, что Харка изменил долгу разведчика? Изменил?.. О, тогда произойдет такое, чего даже нельзя себе представить.

Матотаупа заговорил.

— Кто ты? — спросил он сына тихо, сохраняя достоинство и спокойствие.

Харка отвечал медленно, запинаясь, еле ворочая вдруг отяжелевшим языком:

— Я — Харка — Твердый Как Камень, Ночной Глаз… Убивший Волка, Преследователь Бизона, Охотник На Медведя… сын Матотаупы… — Харка хотел на этом закончить, но взгляд Матотаупы требовал продолжения. — И… и разведчик белого человека Джо.

— Ты был всем этим.

У Харки перехватило дыхание: все его надежды рухнули.

Снова стало тихо. Неотвратимо приближалось утро.

— Куда мне идти? — подавленно спросил Харка: он понимал, что этим вопросом отдает себя на суд отца.

— Иди туда, куда ты хотел идти! Иди, если ты презираешь отца и предаешь своих друзей!

Харка пытался собраться с мыслями, но и мысли его и чувства были подавлены тяжелыми сомнениями. Он молчал.

— Я не держу тебя, иди!

— Н-нет…

— Знаешь ли ты сам, чего хочешь?

Харка склонил голову и уставился в траву.

Отец сидел перед ним в отчаянии, опустив плечи. Люди рода лишили его и чести, и родины и вот добираются до последнего, что еще осталось, — до сына. Они настраивают Харку против Джима, они незримыми нитями притягивают Харку к себе. Кем же он, Матотаупа, будет в глазах Джо, как не отцом изменника, мальчишки, который хотел бежать к врагам? И каким врагам! Джо никогда не забудет «дня мертвых рыб».

— Харка, мог ли я подумать, что ты — блудливая собака и коварная лисица! Вставай и иди! Я приведу тебя к Джо и скажу, что ты хотел нас предать. Он решит, что делать с тобой.

Харка поднял голову.

— Веди! — сказал он хрипло, потому что дыхание еще не подчинялось ему. — Веди, но не говори больше того, что знаешь, скажи, что ты встретил меня на пути к Лошадиному ручью.

— Чем ты докажешь, что не хотел нас предать?

— Чем хочешь. Можешь сдирать с меня кожу — я не крикну!

— Нет, это не подойдет, я предложу тебе другое. Ты будешь бороться с нами против рода Медведицы!

Харка вздрогнул. Он, когда еще только начинал говорить, уже знал, что не имеет права возражать старшим, но тут он не смолчал:

— Я не снимаю скальпов с женщин… с детей…

— Ты будешь бороться против тех, у кого оружие в руках, а иначе — ты предатель, и я напялю на тебя женское платье и убью! Так ты будешь бороться?

Харка хотел еще что-то возразить, но не смог и только выдавил из себя:

— Да.

Матотаупа не смотрел на мальчика. Он добился своего, но что-то мешало ему взглянуть в лицо сына. И раздражение его не улеглось, а, напротив, усилилось. Он резко поднялся.

— Пошли!

Харка нетвердой, шатающейся походкой последовал за отцом.

Матотаупа двинулся тем же путем, которым они пришли. Направлялся ли он к Джо и его спутникам или туда, где располагалась милиция, сначала было непонятно, но скоро стало ясно, что они направляются к лагерю, к которому недавно подкрадывался Харка и у которого наверняка побывал и Матотаупа.

И еще не успели они дойти до лагеря, как до них донеслись выстрелы. Матотаупа остановился, прислушался. Выстрелы прекратились. Тогда Матотаупа ускорил шаг, и Харка последовал за ним.

Наконец они достигли лагеря. Костры тут были потушены, и нигде не было видно огня, только от обгорелых деревьев поднимались дымки. По-видимому, лагерь был обстрелян из луков. Вот из-за этого-то, вероятно, и потушили огни и ответили ружейным огнем. Но сейчас стояла настороженная тишина. Момент для встречи индейцев с белыми был неподходящий.

— Беги к Джо и сообщи ему обо всем! — приказал Матотаупа Харке.

Не сказав ни слова, Харка отправился. Он побежал, ускоряя бег, к тому месту, с которого начал разведку.

Когда он определил, что находится неподалеку от Джо, он издал условленный крик и получил ответ. Джо не спал, он стерег трех коней.

— Ну? — спросил он Харку.

— Пятьдесят три человека хотят сегодня уничтожить палатки рода Медведицы на Лошадином ручье. Мой отец около лагеря милиции. Ночью лагерь был обстрелян из луков.

— Опять это коварство индейцев! И сегодня совершится кара? Да, я должен там быть! Я обязан быть там ради моих погибших спутников! Мы отправляемся. Сейчас же! Ты возьмешь лошадь своего отца?

— Да.

— Ты выглядишь ужасно усталым. Ты не ранен?

— Нет.

— Ты выдержишь?

— Да.

— Теперь пошли! Иначе нельзя.

Харка сел на Серого, коня отца он взял за повод и понесся галопом по следу отряда. Джо поскакал за ним.

Они еще не доехали до ручья, где располагался лагерь, как вдруг Харка остановился.

— В чем дело? — спросил Джо.