Пароль «Стрекоза» - Владимир Лукьянович Разумневич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Влас с любопытством сунул нос в дверную скважину. В классе пусто. Парты зачем-то взгромождены друг на друга и в виде пирамиды поднялись к самой люстре. На возвышении, венчая пирамиду, стоит валенок. Да, да, тот самый валенок — с кожаным задником и загнутым голенищем!
Влас распахнул дверь и чуть было не наступил на человека. Распластавшись во весь рост, человек лежал на полу лицом вниз и тихо стонал. Влас помог ему подняться и увидел перед собой белобрысого мальчишку, своего ровесника, с исцарапанным лицом, синяком под глазом.
Белобрысый быстро пришел в себя, перестал стонать и даже улыбнулся, указав взглядом на валенок:
— Стоит, красавец! Не шелохнется!
— Как он там оказался? — спросил Влас.
— Я его — только, чур, никому ни слова! — в гардеробной у тети Клаши стащил. Готовлю фокус под названием «Танцующий валенок». Здорово придумал, не правда ли?..
— Фокус из валенка? Интересно.
— Сам думал, что будет интересно, пока не грохнулся с верхней парты…
— А почему ты один фокусничаешь? В вашей школе, я сам видел, столько кружков…
— Да ну их, образцово-показательных! — поморщился белобрысый. — Был я в этих кружках. Мне даже давали роль Серого Волка. Но потом мы мило расстались. Говорят, что я будто бы разлагаю дисциплину и отсебятины много говорю… Зазнайки! Они еще услышат мою фамилию! — И он протянул руку: — Будем знакомы — Сенькин!
Влас назвал себя:
— Маковкин!
— Я сразу заметил, как ты только на валенок взглянул, — в доску свой парень! Хочешь, будем вместе репетировать фокус?
Сенькин потер кулаком синяк под глазом и стал разматывать катушку с нитками.
— Валенок на нитке держится, — объяснил он. — Нитка переброшена через люстру, а самый кончик у меня в руке. Видишь?.. Сейчас начну дергать. Да ты вверх смотри… Видишь? Валенок пляшет! Нитка издали не заметна, и он будто сам по себе прыгает. Как живой. Разве это не фокус? Вся школа ахнет, когда увидит.
Влас не узнавал своего валенка. На верхней парте он прямо-таки выделывал чудеса: притоптывал, поднимал носок, вставал на пятку и кланялся, как заслуженный артист.
Захотелось Власу самому подергать за нитку. Он потянул разок, потом еще. Танцующий валенок шевельнулся, подпрыгнул два раза и сорвался с парты.
— Не горюй! — утешал Сенькин. — Придется снова забираться наверх. Полезем оба. Ты зацепишь нитку за люстру, а я тем временем поставлю валенок на прежнее место. И он у нас веселее прежнего запляшет!
…Ребятам внизу надоело ждать Маковкина. Они послали Свету Оленину узнать, в чем дело.
Когда она раскрыла дверь угловой комнаты, то увидела странную картину: между вздыбленными партами, распластавшись, лежал белобрысый мальчуган. Рядом, прижимая к груди валенок, возился Влас Маковкин. Света покачала головой и сказала:
— Два сапога пара…
Эскимо и «заяц»
Мать дала Власу денег на автобус и на билет в кино.
— А на эскимо? — попросил Влас.
— Обойдешься без мороженого. У тебя же гланды…
Как будто у других людей нет гланд! Но им почему-то разрешается есть мороженое и пить холодную воду с сиропом. Одному Власу противопоказано. А все из-за махонького красного пятнышка в горле, которое разглядел доктор. Такой, казалось бы, пустяк, а никаких радостей в жизни…
Влас подбросил на ладони звенящие монетки. Сжал их в горсти. Хватит на целых два эскимо! Нет, две порции, пожалуй, лишку. И на кино надо оставить. Потрясающий, говорят, фильм — про то, как одного мальчика в джунглях воспитывали волки, и он стал выть по-звериному, лазить по деревьям, скалить на людей зубы. Потому, наверное, озверел, что волки кормили его одним сырым мясом и даже в праздник не давали мороженого. Медяки весело брякнули в кармане, когда Влас прыгал в автобус.
«Кондуктора нет, — огляделся он по сторонам. — Покупать билет вовсе не обязательно. Прокачусь «зайцем».
Влас сидел у окна, закинув ногу на ногу.
Знакомых в автобусе — ни единой души! Сиди себе спокойно, как датский принц, и думай об эскимо, которое можно купить на сбереженные деньги и под дикое завывание волков обсосать — до самой палочки! — во время киносеанса.
На остановке в распахнутую дверь шумно ввалились новые пассажиры. Каждый бросал в кассу пятак и отрывал билет с катушки.
Монетки, звякнув, одна за другой ложились под прозрачный колпак железного ящика и затем грохочущей лавиной ссыпались куда-то вниз.
За день, наверное, касса наглотала столько пятаков, что их хватит на мороженое для всех городских мальчишек.
«Если одному съесть столько, — подумал Влас, — то не только гланды, сам целиком обледенеешь и станешь сладким».
Влас представил себя в виде эскимо на палочке — с белоснежной сливочной головкой, в шоколадной обвертке, — облизнулся от удовольствия.
— Ты что, мальчик, облизываешься? — подозрительно покосилась седая женщина, присевшая рядом. — Может, у тебя билета нет? Может, ты «заяц»?
— Разве «зайцы» облизываются? — встревожился Влас. — Они пугливо озираются…
— Ты озираешься и облизываешься одновременно. Все это очень подозрительно.
— Что ж, по-вашему, выходит, человеку и облизнуться нельзя? Сразу берете на подозрение. А если он, человек этот, честнейший из честных? Настолько честнейший, что купил не один, а сразу два билета. Если у него такая совесть…
— Ну пошел, пошел… Не остановить. Оратор! — засмеялась соседка.
Зато женщина с авоськой, что сидела впереди, обернулась и сказала с осуждением:
— Нехорошо, гражданочка, оскорблять такого воспитанного ребенка!
— Пастухи воруют, а на волка поклеп, — сердито вставил старичок с белой бородкой. — Продолжайте, молодой человек!
Влас, почувствовав поддержку, совсем расхрабрился. Тут же сочинил для доверчивой женщины с авоськой и ее белобородого спутника невероятную историю про автобусных «зайцев».
Однажды, мол, ему, Власу Маковкину, как самому честному пионеру, отряд поручил выслеживать безбилетников. Он, разумеется, находил их с первого взгляда. Трусливый они народ, эти «зайцы»: жмутся по углам, глаза бегают, руки трясутся.
— Безбилетника в автобусе поймать легче, чем косого в лесу, — хвастался Влас. — Я хвать одного, хвать другого… Целыми пачками ловил! Перепугались «зайцы». Хлопают ушами, пощады просят. А я им: «Как не совестно! У кого деньги воруете?
