Долгий поцелуй на прощание - Виктория Рутледж

— Вроде того. Очень много работы. Не знаю, сколько я там продержусь. Мой парень… — тут до Кэт дошло: не очень умно рассказывать хозяйке квартиры, что собираешься вырваться на свободу в ноябре, на два месяца раньше, чем значится в подписанном контракте. Поэтому она закончила фразу так: — Мой парень подыскивает мне что-нибудь в том банке, где сам работает.

Это была ложь, но Кресс вызывала у Кэт то же чувство неполноценности, что и старшие девушки в школе.

Кресс налила себе в кофе немного виски из буфета Данта и быстро поставила бутылку на место. Гримаса исказила ее лицо.

— Гм, я бы на твоем месте осталась. Банкиры так нестерпимо скучны. Одно время наш бар был ими переполнен. Нам даже пришлось ввести запрет на посещение в офисной одежде. Конечно, у большинства банкиров ее даже нет. Не офисной-то одежды.

Кресс вновь взяла сумку и извлекла мягкую пачку «Кэмел». Она предложила Кэт, но та отказалась, сосредоточенно нарезая бананы для коктейля, что так удачно-благолепно сочетался с лицом без макияжа и бесполым халатом.

Кресс уселась на стол и положила одну стройную ногу на другую. Кэт бросила в миксер несколько кубиков льда и постаралась не замечать, что ляжки Кресс не расплющились, когда она села.

— Как ты уживаешься с ребятами? — спросила Крессида, выпуская уголком рта струйку дыма в окно.

— Прекрасно, — Кэт включила миксер и, как это обычно бывало, вздрогнула при мысли об опасности задеть вращающиеся лезвия. — Они немного неряшливы, но у меня есть брат, так что я к этому привыкла.

— Дант свинья. А Гарри — маленький песик.

Кэт подумала, как же назовут ее. Маленькая коровка?

— Мэнди ушла из-за этого? — поинтересовалась она.

— А, Мэнди… — Кресс поменяла ноги местами. Кэт не смогла не заметить, что безукоризненный педикюр в вырезе мягких туфель без задников был того же цвета, что и маникюр. — Они с Дантом… ну, они плохо ладили. А может, и хорошо, я не могу сказать. Кричали и бросались чем попало. А в квартире маловато места для двух звезд мелодрам. Думаю, развязка наступила, когда ее парень купил билет в Австралию и предложил ей уехать с ним. Так она и сделала. Чертовски неудобно для меня. Пришлось возвращаться из Америки и все улаживать.

«Но она не взяла выходной, чтоб показать мне и Лауре квартиру», — отметила про себя Кэт.

— Никто на работе не хочет мне сказать, почему Мэнди уехала. Я как вторая жена. Разговариваю с авторами по телефону, а когда упоминаю, чей я помощник, то они замолкают и потом переспрашивают: «Мэнди?» Словно я воскресла из мертвых.

Кресс затушила сигарету о кофейное блюдце.

— Думаю, она разочаровалась в работе. Она была довольно нервной. А разгребать кучи нестиранных трусов Данта, чтобы попасть в ванну, — это не то, о чем мечтаешь после тяжелого дня в офисе.

— Вы никогда не жили с ними вместе?

— Одну неделю. В исследовательских целях, уверяю тебя.

Кресс соскользнула со стола и собрала свои пакеты. Кэт выпрямила спину, насколько только могла, и даже прижалась к холодильнику, чтобы проверить осанку.

— Пойдем как-нибудь выпить и поболтать, — предложила Кресс тоном, подразумевающим, к удивлению Кэт, окончательное решение. Все это время она чувствовала себя словно на собеседовании — хуже, чем те полчаса у ног Дженифер Спенсер. — Возможно, я соблазню тебя на нечто большее, чем банановая болтушка.

Крессида улыбнулась ей, словно ребенку, и достала ключи от машины. Кэт инстинктивно глупо улыбнулась в ответ и возненавидела себя за это. Она туже затянула кушак халата.

— Скажи Данту, что я приезжала. Сегодня вечером позвоню. — Кресс не нужно было уточнять тему предполагаемого разговора. — Передай привет Гарри.

Она направилась к двери, отбросив блестящей туфелькой сумку для крикета и мышку, придушенную Крыскисом.

— До свиданья, — сказала Кэт.

Крессида, не оборачиваясь, подняла руку.

— Я заеду за тобой, — произнесла она и вышла.

ГЛАВА 13

Кэт довольно долго мучительно размышляла, как сообщить Джайлсу, что она покинула семейное лоно Крэгов и переселилась в дом идиотов. Она не знала его адреса в Америке. Напуганная его отъездом, Кэт просила дать адрес, чтоб поддерживать с ним связь в условиях, которых не могла себе представить. Он велел ей писать на Рэдклифф-сквер. Селина же будет отсылать всю его почту на адрес банка, пока Джайлс не обоснуется в каком-нибудь определенном месте.

В аэропорту Джайлс доброжелательно, но решительно дал понять, что им будет легче привыкнуть, если первые недели они вообще не будут общаться. Никаких писем и тем более телефонных звонков. Хотя Джайлс этого не сказал, но Кэт поняла, что ее хныканье по телефону во время рабочего дня не вязалось с его новым международным банковским имиджем. Кэт видела, что он все больше входил в этот образ. Бодрость и уверенность разливались по его лицу. Словно какое-то превращение коровы в дерево в «Метаморфозах» Овидия.

Джайлс всегда держался во время прощаний лучше, чем она. «Кратко и нежно, Кэти», — говаривал он в конце семестра, уезжая в Лондон, когда она, обливаясь слезами, просовывала голову в его машину для последнего поцелуя. Джайлс был очень нежен и в этот раз. Настолько нежен, что всю горечь утраты Кэт ощутила гораздо позднее.

В тот вечер она ехала на метро обратно в центр, словно оцепенев. Тогда-то до нее и дошло: Джайлс нисколько не извинялся, что уезжает и оставляет ее саму разбираться с тем, чего ей не хотелось. Крупные слезы катились по лицу Кэт. Она держалась за свешивающуюся с потолка петлю и качалась из стороны в сторону в толпе американских туристов. А Джайлс не увидел ничего, за что надо просить прощения.

Когда Кэт вступила в клапамскую зону войны Лауры и Майка, ее первым импульсом было написать Джайлсу длинное страстное письмо. Пусть оно даже пройдет через руки гордячки Селины, Кэт считала, что та вполне может вскрыть конверт и запечатать снова. Опьяненная жалостью к самой себе, Кэт нацарапала восемь отчаянных страниц, пока Майк и Лаура ругались в соседней комнате. Но она сделала роковую ошибку — решила перечитать письмо с утра. В ужасе от собственной беспомощности и выражения «эмоциональный вакуум», Кэт сунула его на дно рюкзака.

Теперь она жила на Довиль-кресент. Праведный гнев и ежеутреннее завывание музыки за стеной в комнате Гарри придали ей сил. Она решила написать коротенькую открытку — просто сказать, что у нее все хорошо. Только Кэт все не удавалось выразить это достаточно кратко. В конце концов, ей удалось ограничиться двумя недлинными предложениями. Одно — рассказ о ее новостях, второе — беззаботный вопрос по поводу его дел. Она написала и разорвала несколько открыток. Их тон был разным — от небрежного до совершенно отчужденного. Под конец ее измучил вопрос — открытку с какой картинкой лучше выбрать. И Кэт забросила эту идею.