Я шел с Ганнибалом. Историко-приключенческая повесть - Ганс Бауман

«Да, Силен говорил, — подтвердил я, — и Ганнибал тоже. — Я запнулся и спросил: — Что ты скажешь о Ганнибале?…»

Я услышал сзади тихий стон. Все, что делал Сур, он делал тихо, его слова и шаги были едва слышны, и только тот, кто как я, его хорошо знал, мог разобрать, что он говорит.

«Что ты скажешь о Ганнибале?» — спросил я снова.

«Сначала он мне нравился. Мне нравились его глаза, его манера говорить. Мне нравилось, что он велел отвязать Бармокара и Миркана от позорных столбов, что он вернулся за Ибер, чтобы помочь слабым. Мне понравилось, что он подобрал тебя, когда ты умирал, я восхищался им, когда мы шли через перевал. Я очень любил его за многое, в особенности за то, что он оставил Арбу с малышом, иначе бы Арба тоже…»

Внезапно Сур умолк.

«А что ты скажешь о Сагунте, о тех шести тысячах, из которых он приказал выделить римлян?» — напомнил я.

«Сейчас скажу. Ты хорошо сделал, что ушел от него. Тебе уже нельзя было идти с ним дальше. И потом — он ведь обидел тебя. Он лишил тебя отца, матери и брата. Он хотел отобрать меня у тебя с самого начала, но об этом я знаю так же мало, как и ты. Очень многого я не знаю. Только когда он ослеп на один глаз, заболел и ослаб и ему стало труднее скрывать свои замыслы, я понял, что он за человек. Ганнибал хотел, чтобы я был его слоном, но ты же знаешь: я твой слон».

С Суром было легко разговаривать. Он понимал меня так же хорошо, как Силен, даже лучше.

«Что теперь будет с нами, с тобой и со мной?»

«Будет трудно, — признался Сур. — Передо мной долгий путь, но все равно этот путь ведет к тебе».

«Я тебя не понимаю, — сказал я. — Ты должен мне это объяснить. Мне это важно знать».

«Проще всего для тебя — поменьше об этом думать. Будь уверен, что я вернусь. Где бы ты ни был, я найду тебя. Не забывай, что это я нашел тебя в дымящихся развалинах, где тебя было трудно разглядеть, — помнишь?»

Я попробовал тайком взглянуть на Сура. Я обернулся. Он был так же близко, как всегда, его туша загораживала полнеба. Только вместо пучка красных перьев над его головой сиял крест рукояти меча.

«Со временем это пройдет, — утешил меня Сур, будто услышал мои мысли. — Этот холодный сверкающий крест исчезнет. Но наберись терпения. Сразу этого не сделаешь».

Я посмотрел вокруг, и у меня закружилась голова, трудно было идти быстрее Сура. Он обогнал меня.

«Я не могу поспеть за тобой, — сказал я, задыхаясь, — ты идешь слишком быстро».

Сур извинился и сказал, что он спешит потому, что перед ним долгий путь.

«Сверни с дороги, присядь на обочину! А еще лучше — ляг и успокойся, как говорит Силен. Силен! Он всегда понимал тебя и меня. Он принадлежит нам, а не Ганнибалу, хотя он сейчас и находится в его палатке».

Я свернул в сторону, споткнулся, упал в придорожную канаву и там затих.

«Лежи спокойно и постарайся, чтобы к тебе вернулись силы. Сейчас, как тогда, на перевале, ты должен это преодолеть. Я знаю, что ты сможешь. Я знаю тебя очень хорошо, ты сумеешь все перенести. Мы многое с тобой пережили. Ты выдержишь. Скоро я опять буду с тобой…»- произнес Сур, и его мощное тело пронеслось мимо меня.

Небо потемнело. Сур унес с собой звезды.

34

Когда я очнулся, ночи уже не было. Я услышал цокот копыт и бряцание оружия — это меня и разбудило. Прошло некоторое время, прежде чем я собрался с мыслями. Первая мысль была: «Теперь все снова начнется — топот арьергарда, топот римских легионов, шум в войсках бесноватых. Ловушка снова расставлена…» Потом я подумал: «А почему надо… всех римлян убивать или превращать в рабов? Разве они этого заслуживают?» Тут ужас сковал мои мысли, и я притаился в канаве, чтобы ничего не видеть.

Лязг и цоканье копыт замерли рядом со мной. Потом я услышал проклятия. Я поднялся. Невдалеке я увидел человека с двумя ослами. Ослы были испуганы, и человек, державший животных за длинный повод, старался их успокоить.

Каждый осел нес по два закопченных котла с блестящими краями. Несколько раз ослы пытались бежать, но задевали друг за друга, и котлы при этом лязгали и звенели. Наконец ослы успокоились.

Человек прокричал мне что-то неприветливое, о чем я догадался по его лицу. Потом он попытался заговорить со мной на своем языке, а далее начал ругаться по-латински и, когда увидел, что я его наконец понимаю, сказал сварливо:

— Ты напугал ослов. Зачем ты здесь лежишь? Я не ответил. Что я мог сказать?

Я перевел взгляд на ослов. Я и раньше видел ослов с корзинами или с кувшинами, но ослов с черными котлами… Человек догадался, что я удивлен.

— Я повар, — объяснил он. — А это моя кухня. Она всегда со мной, куда бы я ни шел. Я стряпал для многих людей — в последнее время для римлян. Но теперь с ними покончено. Этот Ганнибал взял их в плен. Он отпустил меня, потому что я не римлянин. Сейчас плохо быть римлянином.

Человек говорил не на чистом латинском, но он помогал себе руками, делал разные гримасы, и я понимал его.

— А ты? — спросил он и подошел ближе. — И где это тебя угораздило?

Он привязал ослов к дереву и внимательно осмотрел меня.

— Болит?

Я покачал головой.

— Всегда рана выглядит страшнее, чем она есть на самом деле, — утешил он меня. — По тебе видно, что ты выдюжишь, я это сразу заметил. Откуда ты?

— Из Сагунта, — сказал я. Он наморщил лоб.

— Сагунт — это где?

Он никогда не слыхал про Сагунт.

— Война началась из-за Сагунта, — пояснил я. Повар удивился:

— Мне говорили, из-за того, что карфагеняне хотели покорить Рим. И весь мир. — Он внимательно оглядел меня: — А ты карфагенянин? Мне ты можешь это сказать.

— Они взяли меня с собой, — сказал я ему, — но я убежал.

На его лице выразилось сомнение.

— Тогда смотри, чтоб они тебя не сцапали, — задумчиво сказал он. Потом вдруг спохватился: — Во что это ты одет? Что ты делал, когда был у карфагенян?

— Я был при слонах, — сказал я. Человек испугался.

— Все слоны мертвы, — сказал я, чтобы успокоить его, — и почти все погонщики, у которых были слоны. У меня Сур…

— Ты Сур? — сказал он радостно. — Я Дукар, — представился он. Он вынул из кармана кусок хлеба и дал мне. — Поешь, маленький Сур. Но что же мне с тобой делать? Куда ты хочешь идти?

— В Сагунт, — сказал я.

— Далеко это?

— В Иберии, у моря.

Он недоверчиво взглянул на меня.

— Так далеко? Но на пути к морю лежат горы. Но, конечно, тебе надо возвращаться домой, к отцу и к матери!

— Они умерли. У меня никого не осталось, — произнес я.

— И ты все равно хочешь вернуться?

Он вдруг резко тряхнул головой, приняв решение.