Альфонс ошибается однажды - Маргарита Южина

Лянка больше не могла слушать такого открытого предательства. Она выскочила из подъезда, завела машину и ударила по газам!

Дрянь!!! Какая же Милка дрянь! И этот… Корнеев, тоже хорош!!! Про нее там говорят всякую гадость, а он!!! А ведь совсем недавно он так преданно заглядывал ей в глаза! Так приглашал в ресторан… во всяком случае, хотел пригласить… Эх, ну ни на кого нельзя рассчитывать, ну что за жизнь такая?!

Она поставила машину на стоянку и уныло потащилась домой.

Отчего-то навалилась дикая усталость, как будто бы только что она вырвала одна все поле укропа, да по ошибке еще перепахала пару гектаров с картошкой.

Она еще не успела скинуть туфли, как зазвонил телефон.

– Да? – недовольно буркнула она в трубку.

Звонила Милочка:

– Лянка! Приезжай к нам! Здесь так здорово! Ну чего ты там одна дома! Давай сюда! Мы здесь все уже за столом! Лян, Арсений та-а-а-кую рыбу купил! И креветки королевские, как ты любишь! Давай приезжай!

– Да на фига ж я к вам приеду праздник хоронить? – перекривилась Лянка. – Вы уж сами там… как-нибудь…

В трубке повисло молчание, а потом Милка испуганно прошелестела:

– Лян, я ничего не поняла – у тебя умер кто-то, да? – и уже в сторону кому-то пояснила: – Она не может к нам, она на поминки собралась… Лян, а кто?

– Мила!!! – взревела Лянка в трубку. – У меня все живы! Я просто не хочу ваш праздник хоронить, как вы говорите! И вообще – я б на твоем месте не звонила всяким волчихам! Которые на тебя кидаются после отпусков! Ясно тебе?!

– Ясно… – растерянно проговорила Милка. – Я только не поняла, если никто не помер, чего ты не приедешь-то?

Больше ничего Лянка пояснять не стала, она просто бросила трубку.

Телефон зазвонил снова. Лянка уже хотела послать подругу куда подальше, но в трубке послышался мужской голос:

– Лян, я соскучился, сил нет. Я приеду?

Надо же! Данил!

– Нет, Даня. Не приезжай, – отрезала Лянка и отключила телефон.

Она прошла на кухню, включила телевизор и поставила кофе. Сейчас она будет смотреть какую-нибудь муру и пить кофе. А потом… потом она ляжет спать, а завтра… завтра будет видно.

Телевизор старался вовсю, но она даже не понимала, о чем речь. В голове так и звучали слова: «Нам злющих не надо». Да с чего они взяли, что она вообще к ним собиралась?! Да она бы и так не пришла – ни злющая, ни добрющая! Подумаешь, компашка у них там своя! Да у нее, у Лянки, да если она только захочет! Ах ты, господи, как же себя так научить, чтобы после всего этого еще и радоваться корнеевскому счастью?

В дверь зазвонили.

Это был он! Ну а как же! Она ж не зря сегодня мысленно с ним разговаривала! Не напрасными же были его взгляды! Он так ее понимал! Он даже на расстоянии понял, что она чувствовала, и вот – пришел!

Лянка распахнула двери, и… улыбка сползла с лица.

– Даня, ты? Я ж просила не приходить.

– Да брось ты! Чего ж не приходить, когда я уже с ума схожу – столько тебя не видел! – потянулся он к ее щеке. – Ой, ну какие мы серьезные! Да сердитые какие!

– Перестань, – прервала его Лянка и поплелась обратно в кухню.

Данил уверенно направился за ней, как было в самые безоблачные их дни.

Лянка молчком налила ему кофе, села рядом и уставилась в экран телевизора.

– Лянка! Девочка моя! Я тут подумал – а не пожениться ли нам, а? Ты ж у меня такая… ты самая моя ненаглядная! Боже! Как же я люблю тебя, девочка моя! – завел свою обычную песню Данил, но Лянка вдруг серьезно на него посмотрела, придвинулась ближе и спросила:

– Дань, вот ты мне скажи, только серьезно – а как ты мог целовать женщину, которую не любишь, а? Обнимать, прижимать…

– Ляночка, детка моя, да я же тебя…

– Я ж просила – серьезно!

Данил криво усмехнулся, качнул головой и уже совсем другим голосом произнес:

– А ты изменилась.

– Я полюбила.

– Только сейчас? А не поздно?

– Некоторые всю жизнь проживают и не знают, что это такое – любить кого-то! Вот ты – старый ведь пень, а не знаешь.

Данил снова усмехнулся, встал, налил себе еще кофе и заговорил:

– Ты правильно сказала, девочка, я старый пень и о любви знаю немножко больше тебя. Я взял Дашу совсем девчонкой, ей только-только восемнадцать стукнуло. Боже мой! Ну как же она была хороша! Я буквально порхал над ней! Любовался каждым ее движением, следил за каждым взмахом ее ресниц, ловил каждое слово! Ах, как она расчесывает волосы! Господи, как она снимает свой халатик! Боже, как же она красит ресницы! А как божественно она умывается! Но Ляна! Один год – «Ах, господи!», второй год «Ах ты боже мой!», третий, пятый! Седьмой! Ну невозможно ежедневно, годами дрожать от того, как твоя жена снимает рейтузы, поверь мне! Я не могу в волнении ждать встречи с ней – знаю, сейчас приду домой, а она там! И никуда не делась. И, что самое скверное, опять ждет ахов и вздохов! А их нет! Ну да, появились другие чувства – я ценил ее как прекрасную хозяйку, как умную женщину, как любимую жену, но она-то ждала восхищения! А я не мог восхищаться ежедневно. Когда мы куда-нибудь собирались – она снова была божественна, она снова становилась королевой, но… в будни… уж ты меня прости. А ей – вынь да положь! Начинались сцены, истерики. Ну и что? Да на тебе восхищение! Мне несложно! Снова «ах, ох, боже мой!». Но только искренности в этих словах – ноль! А ей, оказывается, искренность-то моя и на фиг не нужна. Ну и пускай. Но только свое сердце не обманешь. Ему хочется любить, хочется восхищаться, хочется ждать и побеждать… и появилась ты.

– А потом моя мама, потом Яна… – продолжила Ляна.

– Ой, да что такого-то? – искренне не понимал Данил. – Я вообще не понимаю, чего вы все взвились-то? Ведь всем было хорошо! Ну надо же трезво смотреть на жизнь! Ну да, я оказывал твоей маме знаки внимания. И да – я получал от нее некоторые подарки. Так ведь от меня она получила гораздо больше! Она вспомнила, что она женщина! Что она может быть желанной, любимой! Ты вспомни, как она ходила. Самый вечерний наряд – докторский халат! А со мной? Она ведь настоящей модницей стала. И даже после нашего разрыва не собирается обратно в синий чулок превращаться!

– Ну и я, конечно, должна быть тебе благодарна, так ведь? – поддела его Лянка. – Только не пойму – за какие такие заслуги.

– Нет, ну тебя-то я любил, – пожал плечами Данил. – Но и ты отвернулась от меня. Разве я тебе мало прекрасных минут подарил? И потом – я же был с вами откровенен! Я же не скрывал, что женат, какие же ко мне претензии?

– Ну да, про жену ты говорил. Ты только забыл мне сказать про мою мать и про Яну.

– Да что ты к этой Яне прицепилась? – поморщился Изветов. – С Яной был чистый бартер. Девчонка до стольких лет дожила, а ничего хорошего, кроме клизмы, не видела. А тут такой мужчина! Ну должна ж она была получить хоть немного обычного бабьего счастья! А я бы устроился к ней на работу, на престижную должность, получал бы хорошую зарплату… ну я ведь не мальчик уже, а с работой мне не везет, хоть тресни. А тут…