Настоящая фантастика – 2013 (сборник) - Андрей Бочаров

– Э-эх, – вздохнул Игорь Яковлевич. – Совсем вы обездушели со своими побрякушками.

Кряхтя, он дотянулся до полки и поставил книгу на место.

– Куда мир катится? Что вы оставите своим детям? – Игорь Яковлевич удручённо посмотрел на пугало.

А мальчишка вдруг сделал шаг к нему и взял за запястье.

– Почему ты так говоришь, Игорь? Зачем ты меня обижаешь?

– Почему ты так говоришь, Игорь? Зачем ты меня обижаешь?

– Об этом все болтают: красавица и очкарик. – Он хотел говорить твёрдо, как подобает мужчине, но голос предательски трепетал от волнения.

– Я ничего не понимаю. – Лариса опустилась на парковую скамейку, растерянно глядя на него.

Распластанные после дождя осенние листья аппликацией украшали песчаную дорожку, тяжёлые капли срывались с тёмных ветвей деревьев.

– Да чего тут понимать? – раздражённо произнёс он, стараясь не смотреть на девушку. – Не люблю я тебя и никогда не любил.

– Игорь!

– Ну, что Игорь, Игорь! – Он отбросил в сторону прутик, который терзал в руках. – Я знаю, что Игорь! Двадцать лет как Игорь.

– Ты же такие стихи читал… Ты же клялся на коленях…

– Ещё бы! Первая красавица курса обратила внимание на дохляка-филолога! И в колени грохнешься, чтобы своего добиться…

Лариса вскочила с места:

– Подонок!

Пощёчина зазвенела в левом ухе.

И хорошо, и правильно. Он надеялся, что это последний удар и спортсмены с физкультурного факультета, наконец, перестанут его колотить за Ларису. Но удар отозвался в груди, и Игорь прикусил нижнюю губу, чтобы не завыть, когда она уходила прочь.

Новый год. Который? Разве вспомнить теперь. Однобокая ёлка в углу так завешана «дождиком» и шарами, что и не видно кривой макушки. Да и неважно это. Важны люди, весёлые шумные человеки. Они повсюду: на кухне, в зале за столом, в спальне. Квартира друзей, полная друзей. Игорь среди своих, и, кажется, все надежды всех сбудутся после двенадцатого удара курантов.

– Ждём-ждём! – весело кричит раскрасневшаяся хозяйка. – Они вот-вот должны подъехать! Игорёк! Шампанское в холодильнике!

– Будь сде! – бодро отвечает он и бежит на кухню.

Звонок в дверь. Радостные возгласы в прихожей – долгожданные гости пришли. Игорь выходит из кухни и быстро отступает назад.

Она! В сопровождении офицера, радостная и красивая. Сразу и не узнаешь, но он узнал. Словно молнией ударило от макушки до пят. Она!

Гостей провели в зал представлять. Многие её знают, многие помнят.

– Игорёк! Куда он подевался? Игорё-ок! Странно: шампанское на столе, а его и след простыл. Забыл, может, чего? А! Никуда не денется – вернётся.

Он не вернулся.

– Полный бардак, – пробормотал Игорь Яковлевич, выходя из Райсобеса.

Бумаги, бумаги, бумаги, а пенсии второй месяц нет.

– Не беспокойтесь. Все деньги за два месяца получите сразу, – заверила женщина с серьёзным лицом.

– Ага. Как же, – ворчал Игорь Яковлевич. – Вот был бы сын «новым» русским – повертелись бы вы у меня.

Дверь следом за Игорем Яковлевичем резко распахнулась. Статный мужчина с седыми висками в распахнутом пальто широким шагом вышел на улицу.

– Безобразие! – Он нахлобучил на голову норковую шапку, накрутил на шею шарф.

– Стёпа!

Игорь Яковлевич узнал бы её из тысячи. Но что стало с той красавицей? Понятно, прошло много времени, русые волосы разменяны на серебро, упругая кожа лица покрылась морщинами, однако у неё старость была настолько болезненной, что Игорь стоял, словно поражённый молнией, не сводя глаз с женщины.

Ей было не до него.

– Что там, Стёпа?

– Что-что? Бардак!

Она попыталась коснуться локтя Степана, желая успокоить.

– Оставь меня, Лара! – Он одёрнул руку.

Она сжалась, словно в ожидании удара.

– Иди домой, – брезгливо поджав губы, сказал он.

Игорь Яковлевич прикусил нижнюю губу, чтобы не окликнуть, когда она медленно побрела прочь.

– Эй, щенок! Ты что с человеком сделал? – Данилыч поднимался со своего креслица.

Ещё пять минут назад сосед спорил с пацаном, пытаясь всучить ему поэзию, а тут вдруг всё стихло. И на тебе: Яковлевич стоит, трясётся, словно его сейчас кондратий хватит, слёзы текут по лицу.

– Ах, ты ж гадёныш! – Данилыч стал выбираться из раскладного креслица.

– Не смей!

– Да ты чё, Яклич! Да он же тебя чуть ли не до инфаркта довёл!

– Не смей, – шипел букинист, бывший филолог. – А до чего ты довёл Ларочку? Помнишь? Там у Райсобеса, помнишь?

Данилыч опешил.

– Как… какого сабеса? Сбрендил, что ли?

– Паршивец, – наступал Яковлевич, сжимая кулаки. – Да ты её мизинчика не стоил! Да ты…

Влад выключил запись. Что прикажете с этим делать?

– А соседка, Амалия Сергеевна?

Егор пожал плечами:

– Она лучшую подругу подставила, чтобы та, типа, не попала на первенство по стрельбе. Сломала велик, и та упала. Перелом позвонка. Амалия на измену, типа, не хотела, чтобы так серьёзно, но никому не сказала. Вот и стремалась всю жизнь.

– Откуда ты об этом узнал?

Егор задумчиво посмотрел на свои руки, словно решая какую-то проблему.

– Чё там узнавать. Она стала орать на меня, как все вы орёте. Я коснулся её руки, а проблемы ваши всегда первые по списку. Самые стрёмные – сверху.

Влад хотел включить запись. Зачем? Чтобы увидеть, как старуха орёт на его сына? Как она в юности сломала велосипед лучшей подруге? Как осела на скамейку, хватаясь за сердце?

Влад вспомнил недавний разговор с женой…

Он вошёл в квартиру, радостно расставив руки.

– Карлсон прилетел! – закричала Светланка, выбегая из детской.

– В доме есть варенье или конфеты? – спросил Влад, подражая голосу известного мультипликационного героя.

– Нет! – радостно замотала головкой дочь. – Только колбаса! Жареная!

– Э-эх! С вами научишься есть всякую гадость! – Он подхватил Светланку на руки.

Людмила стояла у двери в детскую.

– Привет, милая!

– Здравствуй, дорогой!

Лёгкий поцелуй.

– Разве так целуют? – возразила Светланка.

– Опаньки! А как целуют? – удивился Влад.

– А вот как! – Дочь обняла его шею ручонками и стала целовать в щёки с громким чмоканьем.

– Стыдитесь, мама, и учитесь, – покорил жену Влад, спуская Светланку на пол.