Огонь на поражение - Петр Катериничев

Ощущение опасности волной пробегает от затылка к пояснице. Мягко делаю шаг, готовый выхватить кольт из-за пояса в падении.

— Садись, козел, и не дергайся, — командует голос за спиной. Жесткий, нервный голос. Девичий. — Только — медленно… Я выстрелю! — Судя по истерическим ноткам, да, выстрелит. Усаживаюсь в кресло. Прямо мне в грудь смотрит ствол браунинга двадцать второго калибра. Ширпотреб, конечно, но на меня хватит.

Кристина, не обращая внимания на происходящее, открывает секретер, наливает себе хорошую порцию бренди и выпивает одним махом.

— Говорила тебе, лучше не связываться, — произносит она.

— Связались уже. Теперь развязываться нужно.

Девушка продолжает держать пистолет нацеленным мне в грудь, что заставляет пожалеть о собственном пренебрежении средствами индивидуальной защиты. «Визит» сейчас согрел бы мне душу.

Стараюсь не нервировать дам. Особенно ту, что со стволом. Любители опасны как раз тем, что непредсказуемы. А эти две устали, чем-то взвинчены и напуганы, потом расслаблялись, должно быть, за бутылочкой… Сочетание бессонницы, страха и алкоголя — опасно, как ядерная война в отдельно взятой квартире блочного дома.

Для меня сейчас — и подавно. Это без балды.

— Девчата, угостили бы коньячком, что ли? Как-никак — гость…

— А кто тебя звал, гость?! И кто ты такой?

— Может, опустите оружие?

— Еще чего! Кто ты такой и что тебе нужно?!

— Я — Дронов.

— А нам без разницы. Хоть Воронов.

— Как это — без разницы? Ворон — птица обычная, хотя и вещая. А Дрон — редкая. Ископаемая.

— Так что тебе нужно, ископаемое?

— Часы.

— Анжелика, может, позвоним сразу? Они же сказали, если кто будет искать часы, — позвонить. Пусть приезжают и сами разбираются с этим… Надоело мне все… до чертиков. — Кристина снова наливает и снова пьет.

— Прекрати наливаться. Они разберутся с этим типом, потом кто-то разберется с нами… Или — они сами… Что-то здесь фонит… — Девушка убрала палец со спускового крючка, но оружие не опустила. Однако мне полегче. У браунинга очень мягкий спуск, и взвинченная девица вполне может меня укокошить даже без сугубого намерения.

— Вообще-то, его и впускать не следовало, — вздохнула Кристина. — Но он симпатичный. Не то, что те…

— Кто — те? — спрашиваю я.

— Сначала скажи, кто ты такой? — Анжела снова кладет палец на «собачку».

— Я — Дрон. Добавить к этому нечего. Террористы захватили моего друга.

Чтобы его освободить, мне нужны часы.

— Выкуп, что ли?

— Вроде того.

— Муть ты несешь, Дронов. Часы стоят десять штук баксов. Судя по твоему «прикиду», если на тебя и накатили, то вряд ли запросили так мало. И потом нужны именно эти часы? Другие купи.

— «Ролекс»?

— Да.

— Серебряные?

— Платиновые не хочешь?!

— Десять штук — это с убитого афганца. «Паленые». А так — двадцать — двадцать пять тысяч долларов.

Девушки быстро переглянулись.

— Кто купил у вас часы?

— А с чего ты взял, что у нас их покупали? Что у нас вообще были какие-то часы?

Эта девчонка с пистолетом мало походит на «человека с ружьем» из знаменитого фильма. Тому, наивному, был нужен только кипяточек. Этой — чего-то покруче.

— Да ладно, Анжелка. Может, я и напилась… Но сейчас для нас не эти «бабки» уже важны, нам нужно выпутаться… По-моему, мы влетели… В какое-то очень вязкое дерьмо…

— Это без балды… — вставляю я.

Анжелика — черноволосая и черноглазая. И хороша собой. Но стерва. С такой приятно общаться, когда нечего делать. Нам с ней — нечего. Но она этого не знает.

Руки ее снова напряжены, пистолет поднят на уровень моего лба, в глазах — слезы, уголки рта опущены. Сейчас возможно все: она может и выстрелить, а может и зашвырнуть пистолет в угол и разрыдаться. Чувствую, как по спине стекают струйки…

— А чайку? — слышу свой голос словно со стороны.

— Что?

— Ну раз выпить не наливаете, может, чайком угостите?

— Чайком?

— Ага. Только покрепче. И-с сахаром. Я слышу хохот. Но истерика не с Анжеликой — Кристина села на пол, закрыла лицо руками и смеется, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Ты… поняла… Лукашева?.. Ему… ха-ха-ха… чайку… нужно… «И непременно с сахаром…» Ой… я щас сдохну. И с вареньем,.. Клуб… клубничным… ха-ха…

Девушка упала на бок, плечи ее трясутся, она почти рыдает…

Анжела делает несколько шагов к подруге, наклоняется, не сводя с меня ствола, рукой трясет се за плечо.

— Э-э… Прекрати… Ну прекрати же! — Бросает на меня быстрый взгляд, дергает пистолетом:

— Сидеть! — Хватает Кристину за волосы, дергает сильно. — Да прекрати же!

Та вдруг резко бьет Анжелку по лицу, тоже вцепляется в волосы…

Пусти! Больно!

Визг! Девчонки отчаянно колошматят друг дружку. Для меня важно то, что ствол направлен в потолок. Быстро встаю и выхватываю браунинг. Вынимаю обойму, передергиваю затвор: патрон падает на пол. Кладу оружие в карман пиджака и снова усаживаюсь в кресло.

Девчонки на ковре разом затихли и смотрят на меня.

— Так как насчет чайку? Только не нужно «ха-а-ррро-ший кр-р-р-аснодарский», лучше цейлонский.

— Цейлонского нет, есть индийский, — произносит Кристина.

— Из Индии?

— Да нет, обычный, со слоном.

— Тоже хорошо. И — булочку с маслом.

— С чем?

— Или с вареньем. С клубничным.

— А вы нас… не убьете?.. — вступила в разговор Анжелка.

— Не-а. И даже не изнасилую. Чтоб вам и не мечта-лось. — Анжелка вдруг перешла на «вы». Ну да что говорить — стресс, он и в Африке стресс. А кто сказал, что для меня предыдущие минуты были самыми приятными в жизни?.. — Кстати, девчонки. А что вы собирались с трупом делать?

— С каким трупом?

— С моим. Расчленить на части и выносить хозяйственными сумками?

— Да мы…

— Это я к тому, что спички — детям не игрушка. А оружие — тем более. Откуда у вас браунинг?

— Купили.

— На рынке?

— Да нет, в магазине. За бугром.

— На всякий случай?

— Ага. Время-то какое.

— Провезли без проблем?

— Конечно. На таможне же все ребята знакомые. Кто нас проверяет?

— Вот именно. Но часы-то забрали… Пошли на кухню, за чаем и потолкуем. К тому же я не завтракал. Через десять минут мы уже мирно болтаем.

Кристина рассказала, как получила часы, что произошло потом.

— Сам понимаешь, предъявлять их нужно было или сразу, или… Когда выяснилось, что одного пассажира застрелили на автостоянке, — тут как начали таскать. Ну, мы с Анжелкой решили никому и не говорить. Уже и не рады были, что связались…

— Во-во… А выбросить десять «кусков» в мусоропровод — сам понимаешь… — добавляет Анжелка.

— Понимаю. Верх пижонства.

— Это если мягко сказать. Потом как-то забылось: ну лежат себе и лежат…

— А сегодня заходим в комнату отдыха — только с рейса — нас уже ждут.

— Кто?

— А хрен его знает! Мужики.

— Сколько?

— Трое.

— Какие из себя?

— А никакие. Ни рыба ни мясо. — На лице Анжелы выражение полной брезгливости.

— И уж подавно — не птица, — кивает на мой галстук Кристина.

— Девчонки, вы же с людьми работаете… Кем они вам показались? Бандиты?

Рэкетиры? Уголовники? Шпана? служивые?

— Только наглые, — резюмирует Лукашева.

— Многие работают под наглых. Служба у них такая.

— Да нет, не то. Мы же действительно всяких повидали. А у этих поведение — холуйско-заносчивое. Одновременно.

— Дескать, все могем?

— Ну вроде.

— Какие-то «ксивы» вам предъявляли?

— Ну да, один что-то сунул под нос. С двуглавым орлом на обложке.

— Сейчас двуглавые орлы в моде. Что ни банк, то «Русский», что ни фирма, то «Российская». И — орел тут как тут… — комментирует Кристина. — А само удостоверение я и не рассмотрела. В смысле — не прочитала. А на фото мужик, что предъявлял, — в погонах, это точно.

Спрашивать девушек о подлинности документа смысла нет. Да если и подлинный — владелец может быть мнимый. Очень даже мнимый.

— То есть ведомство вы не рассмотрели.

— Да смотрела Кристинка одна! Я бы — еще и на зуб попробовала.

— Ага, на зуб… Как же… — хмыкает та.

— Но не милиция?

— Точно нет. Эти для нас вроде как свои, привыкли.

— А те, значит, «чужие»?

— Вроде.

— Встретили они вас, что дальше?

— Да жуть какая-то. Один дверь закрыл, стал рядом.

«Лукашева и Ковальская?»

«Да».

«Вы попали в неприятную историю. Крайне неприятную и опасную. Смертельно».

Да, говорил этот один, у двери, он потом начал прохаживаться эдак вдоль стены. Двое других стали по углам, получилось, что у нас за спиной.

«В чем дело-то?» — спросила я. А он смерил взглядом с головы до ног — и молчит. Тут Анжелка не выдержала:

«Чего надо?! Сейчас закричу — ребята сбегутся…»

«Не сбегутся. Вам не пришло в голову, что мы легко прошли в служебное помещение аэропорта? Международного аэропорта. И так же легко выйдем. Если нужно — вместе с вами. Но боюсь, что в этом случае вас уже не найдет никто. И никогда».