Против течения на велосипеде - Юлия Игоревна Гехт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не знаете, что это такое? Хотите, я проведу для вас медитацию?
— Спасибо, конечно, но вдруг голову снесёт, и что потом делать?.. — отказалась я, потому что не имела практики медитаций, вообще слабо представляла, в чём её суть, для меня понятие «медитация» располагалось где-то между сеансом гипноза и консультацией экстрасенса. Словом, я не доверяла ни Александре, ни её «медитациям».
— А в городе голову не сносит от работы? — ухмыльнулась Александра.
— Бывает, бывает, — вздохнула я и перевела разговор на другую тему.
Захарыч пошёл с нами в деревню за хлебом и рассказал, как Александра появилась здесь, на берегу Данилова. Оказывается, эта женщина — мать троих взрослых детей. Когда-то давно она, оставшись без мужа, поехала на заработки в Москву, а мегаполис затянул, проглотил её своей голодной пастью, вырваться из которой удалось лишь спустя девять трудных лет. Уставшая, опустошённая, разочарованная иллюзорностью успеха, которым часто ошибочно наделяют жителей столицы, Александра в отчаянии подалась в какую-то секту, отписав квартиру сомнительной религиозной организации, стала странствовать по миру, лишившись средств к существованию и потеряв связь с детьми…
Эта ночь прошла без приключений, мы хоть и старались не смыкать глаз, но сон взял своё, русло нашего разговора постепенно стало петлять из стороны в сторону, путаться и спотыкаться, а потом и вовсе потеряло чёткие очертания и провалилось в бездну усталости и темноты.
Рано утром мы уже стояли с рюкзаками под козырьком автобусной остановки, дожидаясь рейсовый «пазик» до города, и слышали, как люди встревоженно обсуждали каких-то беглых заключённых, которые скрывались от правосудия в местных лесах, устроившись на базу Данилова озера разнорабочими, где не требовались ни паспорт, ни характеристики с предыдущих мест работы. Ещё говорили, что эти двое ограбили несколько деревенских домов, где жили старики, и даже угнали чей-то мотоцикл, но милиция из райцентра их всё-таки задержала. Так вот, значит, кем были наши непрошеные гости… Невидимый таинственный узел был развязан. Мы наконец сели в автобус. Я, почувствовав себя в безопасности, крепко уснула, и мне не мешали ни кочки, ни выбоины разбитой сельской дороги.
…Я встала с кровати, накинув поверх пижамы мягкий махровый халат, и не умываясь, прошла в кухню, откуда доносился аромат кофе. У плиты Стоял Андерсен, снимая турку с огня.
— Доброе утро, — улыбнулся он.
— Доброе, — казалось, я всё ещё не могла до конца вернуться в свою реальную сегодняшнюю жизнь.
— Сложное путешествие было, знаю. Отдыхай, — сказал Андерсен, поставил чашку горячего кофе передо мной на стол, зашнуровал ботинки и ушёл в этот раз через входную дверь, как нормальный человек.
В голове трещало, звенело, гудело, будто я только что получила в затылок колотушкой. Останавливать Андерсена я не стала: сил на разговоры всё равно не было, да и смысла в том никакого. Я села за стол, закутавшись в длинные полы халата, проникшись глубокой благодарностью к нему за отличный кофе, и принялась делать маленькие глотки волшебного напитка, постепенно возвращающего меня в настоящее. А в настоящем наступил октябрь. Летит мокрый снег с дождём, стуча в мои окна. Пора убирать велосипед с балкона в тёплую кладовку. Чижик, Чижик, я буду по тебе скучать. Детская площадка во дворе уже устлана ковром опавших, потемневших от сырости листьев. Как быстро прошло лето… Да и не только лето, вообще, с каждым годом жизнь всё сильнее и сильнее раскручивает своё колесо, словно бежит под горку. Мне тридцать, столько было всего за это время. И всё же странно, почему в этих путешествиях к прошлому меня ни разу не забрасывало во дворы к ребятам из моего детства, в школу на выпускной например, или в отпуск с мужем к морскому побережью? К тому же есть так много событий, которые мне хотелось бы повторить. Возьмём даже день нашей свадьбы. Он прошёл так волнительно для меня, в какой-то суматохе, спешке, и был словно разменян на сотни организационных мелочей, так, что я не успела прочувствовать торжественность, трогательность и сказочность момента, который так красиво показывают в кино. Почему именно с Жекой в походы?
Наверное, жизнь подводит черту под моей бесшабашной юностью: тонкую, едва заметную пунктирную линию, как бы намекая: «Видишь, это время прошло. Что дальше?», и открывает другую, ранее незаметную мне дверь, и пока неизвестно, куда она ведёт.
Мои мысли прервал звонок в домофон. «Это я, открывай!» — слышу родной голос в трубке. На пороге появилась румяная Женя, пахнущая морозом и свежестью. В её пышных волосах с золотистым отливом, на вязаной шапке цвета корицы и тёмно-зелёной куртке, так гармонично рифмующейся с глубокой зеленью глаз, таяли снежинки, к ботинку прилепился бордовый листик: будто сама осень вошла в мой дом.
— Спишь ещё, что ли? — удивилась Женя.
— Практически нет. Кофе будешь?
— А то! Я вон что принесла! — Женя достала из рюкзака ещё горячие слойки.
Утро! Какое чудесное утро, когда вдруг открывается дверь и на пороге появляется родная Женька, да ещё и с ароматными плюшками. Мы говорили о приближающемся дне рождения Жени, и решили вместе пойти на концерт. Я обещала испечь мою любимую пиццу с грибами и ветчиной, а вот именинный торт, на котором мы зажжём нарядные свечи, Женя купит в кондитерской недалеко от дома.
— А мы, наверное, станем родителями, — спокойно произнесла Женя, даже как-то обыденно, словно невзначай, и мне показалось, что я либо не расслышала, либо не поняла сути сказанного.
— В каком смысле? — растерялась я.
Что это значит? Теоретически с большой долей вероятности все люди на Земле однажды могут стать родителями. Но какое это отношение имеет к Женьке? Это начало отвлечённого разговора о детях или новость?
— Если всё будет хорошо, у нас с мужем скоро появится ребёнок, — улыбнулась Женя.
Значит, это всё-таки новость. Я обняла сестру, всё ещё не веря услышанному.
— Поздравляю, — ничего иного не пришло в мою голову, по крайней мере в фильмах и книгах на подобные заявления герои реагировали так.
Женька станет мамой? Она же сама ещё такая молоденькая, и совсем не похожа на «мать». Ведь при этом слове в моём сознании возникает образ полной женщины в длинном сарафане, с косой и пышной грудью, в руках у неё поднос с румяными пирогами; шумной гурьбой дети: мальчики и девочки, малыши и те, что повзрослее, — бегут
