Темные празднества - Стейси Томас

– Как ее зовут?

– Беатрис, – отвечает она, а потом начинает стирать большим пальцем капельки крови с обнаженной руки. Я стараюсь скрыть отвращение, когда она вдруг размазывает кровь по шее.

Серые крылья, желтые глаза и когти ястреба залиты кровью. Птица резким движением хватает кусочек мяса, которым Грейс угощает ее из своей сумки.

– Я сама ее приручила! – с гордостью говорит она, разочаровавшись, когда я никак не реагирую на ее достижение. Впрочем, вероятно, если бы я ее похвалил, итог был бы такой же. – Птиц очень легко приручать, – делится со мной она. – С ведьмами примерно так же. Вы лишаете их сна или надеваете на них капюшон. Если вы проявляете к ним жесткость, то они привыкают к подобному обращению и что угодно сделают, чтобы к вам вернуться.

Услышав ее слова, я ощущаю холод, который не могу с себя стряхнуть. На мгновение я воображаю себя ястребом, на которого надели клобучок, чтобы он не пугался.

– Грейс, мы идем в дом, – зовет ее дядя.

Грейс трясет перед ним в воздухе своей сумочкой. В ней еще много мяса. Затем она указывает головой на Беатрис.

– Она еще не…

– Я закончил. – Тон Кэрью не терпит возражений.

– Тогда я возьму ее с собой, – резко бросает она сокольнику, натягивая на ястреба клобучок.

Лорд Кэрью неторопливо шагает рядом с нами, и мы снова притворно восхищаемся его домом, словно видим его впервые. Мы с Грейс идем в ногу, в то время как Уилл и Клементс подстраиваются под размеренную походку лорда Кэрью.

– Зимняя комната, – обращает она мое внимание, когда мы проходим мимо элегантно обставленной гостиной.

Ястреб, сидящий у нее на кулаке, взмахивает крыльями, и я вздрагиваю, когда его перья вдруг касаются моего лица.

– Дядя занимает комнату на солнечной стороне, в конце коридора, – добавляет девушка, когда мы приближаемся к гостиной лорда Кэрью.

Центр помещения занимает внушительный мраморный стол. В углу комнаты в камине, над которым гордо висит фамильный герб, играют языки пламени. Лорд Кэрью садится на кушетку. Обивка на ней – из той же ткани, что его костюм, и, медленно откидываясь назад, он кажется мне бестелесным. Лорд берет в руки книгу, лежащую рядом с ним, а Грейс привязывает ястреба к жердочке, которая стоит в углу комнаты, и садится рядом, напротив дяди. Птица расправляет серые крылья, обрамляя свою хозяйку и обнажая оперение цвета слоновой кости. Его оттенок напоминает жемчужины, украшающие платье Грейс и ее шею.

По приглашению нашего хозяина мы садимся на изысканные стулья с резными спинками. Внимание Грейс переключается на монету, которую она держит в руке. Из-за отблесков огня в камине кажется, словно она играет с языками пламени.

– Милорд, – начинаю я, но хозяин не обращает на меня никакого внимания.

– Надеюсь, вы не слишком расстроены вашим исключением из Звездной палаты, – замечает он.

Уилл почтительно склоняет голову:

– Работа, которой я с тех пор занимался, помогла мне побороть уныние.

Мой взгляд задерживается на вдруг изогнувшейся брови лорда Кэрью.

– Я знаком с семьей вашей мачехи и несколько раз встречался с вашим братом. Очаровательный юноша.

Эта заученная фраза заставляет нас с Уиллом переглянуться. Мы откликнулись на его просьбу, а он еще и недоволен тем, что ему пришлось выпрашивать у нас это неохотное согласие. Он ослабит поводья, как только мы закусим удила, и Уилл признает это, натянуто улыбнувшись.

Но я не собираюсь упрощать ему жизнь.

– Теперь я – вместо него, – заявляю я, и мой строгий тон заставляет лорда взглянуть на ситуацию другими глазами.

– Дядя, Альтамия писала мне о талантах мистера Пирса, – вступает в разговор Грейс, доставая написанный мною памфлет из стопки бумаг, лежащей на угловом письменном столе. – Это – все копии, которые нам удалось собрать. – Уилл сжимает губы, и я вздрагиваю, осознавая, как далеко забрались мои слова. На мгновение я начинаю сомневаться в своей способности заглушить их песнь.

– Жителям Роутона он показался очень увлекательным, – отмечает лорд Кэрью.

– Мой дядя собирает вокруг себя людей, подобных вам, – поясняет Грейс.

– И брошенных, – добавляет лорд Кэрью.

Я стискиваю зубы. По реакции Грейс на его слова я понимаю, что эти слова были адресованы не мне. Монетка выскальзывает у нее из пальцев и катится по полу. Слуга бросается, чтобы ее поднять.

– У меня есть талант драматурга. Я применю его и в нынешней ситуации, – заявляю я, кивнув в сторону памфлетов. Лорд Кэрью, снова оценивающе взглянув на меня, переглядывается с племянницей. Затем он делает жест слуге, тот уходит и возвращается уже с пачкой бумаг. Он протягивает их мне, и я раскладываю у себя на коленях едкие обвинения в колдовстве, охватившем город. Присоединившись, мои коллеги по охоте на ведьм тоже начинают внимательно изучать страницы. Некоторые из кляуз касаются наших хозяев. Грейс и лорда Кэрью обвиняют в папизме, а их поместье якобы является убежищем для иностранных священников. Подобное обвинение могло бы отправить лорда Кэрью на эшафот.

Мы с Уиллом переглядываемся поверх головы Клементса. Авторитет лорда Кэрью был подорван подозрениями в рекузантстве. Он проявил слабость, и мы должны остановить Клементса прежде, чем у него появится шанс этим воспользоваться.

– В этих обвинениях нет ни слова правды, – возражает лорд Кэрью.

– Они приняли его клятву, – отвечает ему Грейс, имея в виду Протестационную клятву, которую все мужчины должны были подписать в доказательство своей преданности королю и Церкви Англии. Те же, кто отказался это сделать, причислялись к католикам.

– Добровольно, – добавляет лорд Кэрью.

– Неужели, будучи мировым судьей, вы не способны воспользоваться своим влиянием, вмешавшись в расследование? – вопрошает Клементс, прощупывая почву.

Лорд Кэрью стискивает зубы.

– Моя влиятельность лишь вызывает негодование. Война, мерзкая погода и вспышка оспы, случившаяся в прошлом году, выбили людей из колеи. В обычные времена я бы просто взял и резко отбросил эти обвинения. Так было до тех пор, пока в город не приехал незнакомец.

– Что за незнакомец? – удивляюсь я. Он никого не упоминал в письме Уиллу.

Лорд Кэрью еще глубже утопает в своей кушетке.

– Он называет себя Джоном Рашем и разъезжает по графству, призывая людей досаждать мировым судьям жалобами на колдовство. Сначала его выгнали из города, но потом люди…

– … вдруг начали к нему прислушиваться, – заканчивает за него фразу Грейс.

– Я о нем слышал, – вмешиваюсь я, а затем рассказываю Уиллу и Клементсу о памфлете мистера Броуда.

– Он весь город обклеил своими подвигами, – рассказывает лорд Кэрью. – Этот мужчина называет себя Генералом-ведьмоловом и утверждает, что его назначил Парламент, хотя моим друзьям еще предстоит проверить, правда ли это.

– Возможно, он сюда прилетел, – шепчет Грейс.

– Генерал-ведьмолов, – повторяет Клементс, – ну и титул он себе присвоил.

В его голосе слышатся нотки зависти и сожаления о том, что он не догадался сделать то же самое, когда сам был