Лучшие классические детективы в одном томе (сборник) - Артур Дойл

Воскресный вечер был еще унылее субботнего, если только возможно. Мы кончили этот день, как сотни тысяч других людей кончают его регулярно раз в неделю на этих островах, – ожиданием, когда наконец наступит время ложиться спать, и, не дождавшись, заснули на наших стульях.

Как прошел понедельник для остальной прислуги, не знаю. Мне он нанес порядочный удар. Первое предсказание сыщика Каффа о том, что я услышу кое-что от Йолландов, сбылось в этот день.

Я отослал Пенелопу и горничную миледи на железную дорогу с вещами в Лондон и прохаживался по саду, когда вдруг услышал свое имя. Обернувшись, я очутился лицом к лицу с дочерью рыбака, Хромоножкой Люси. За исключением хромоты и худобы (последнее, по моему мнению, – страшный недостаток в женщине), эта девушка имела немало привлекательных качеств на мужской взгляд. Смуглое умное лицо, приятный чистый голос, прекрасные каштановые волосы принадлежали к ее достоинствам. Костыль говорил о ее несчастье. А горячий характер дополнял итог ее недостатков.

– Ну, моя милая, – сказал я, – что вам от меня нужно?

– Где человек по имени Фрэнклин Блэк? – сказала девушка, опираясь на свой костыль и устремив на меня свирепый взгляд.

– Непочтительно говорить так о джентльменах, – ответил я. – Если вы хотите справиться о племяннике миледи, не угодно ли вам назвать его мистером Фрэнклином Блэком?

Она сделала шаг ко мне и взглянула на меня так, словно собиралась съесть меня живьем.

– Мистером Фрэнклином Блэком! – повторила она вслед за мной. – Его вернее было бы назвать убийцей Фрэнклином Блэком!

Мой метод обращения с покойной миссис Беттередж помог мне и на этот раз. Когда женщина старается вывести вас из себя, постарайтесь, с своей стороны, вывести ее из себя. Женщина вообще приготовлена ко всякому отпору, какой вы можете избрать для самозащиты, кроме этого. Одним-единственным словом можно добиться этого не хуже, чем сотней слов, и одним словом я добился этого с Хромоножкой Люси. Любезно посмотрев ей в лицо, я сказал:

– Фи!

Девушка тотчас вспыхнула. Она тверже стала на здоровую ногу и раза три свирепо ударила об землю своим костылем:

– Он убийца! Он убийца! Он убийца! Он был причиной смерти Розанны Спирман!

Она закричала это самым пронзительным голосом. Два человека, работавшие в саду неподалеку, подняли глаза, увидели, что это Хромоножка Люси, и, зная, чего можно было ждать от нее, опять вернулись к своему делу.

– Он был причиной смерти Розанны Спирман? – повторил я. – Что заставляет вас говорить так, Люси?

– Какое вам дело? Какое дело какому бы то ни было мужчине до этого? О, если бы только она думала о мужчинах так, как думаю о них я, она была бы сейчас жива!

– Она всегда хорошо думала обо мне, бедняжка, – сказал я, – и я всегда относился к ней хорошо.

Я проговорил это насколько мог успокоительно. Сказать по правде, у меня духа не хватило раздражать девушку колкими ответами. Раньше я примечал только ее дурной нрав. Сейчас я приметил, что она несчастна, а это часто заставляет быть дерзкими людей простого звания.

Мой ответ смягчил Хромоножку Люси. Она опустила голову на свой костыль.

– Я любила ее, – тихо сказала девушка. – Она была очень несчастна, мистер Беттередж! Гнусные люди жестоко обходились с нею и толкнули ее на дурной путь, но это не испортило ее кроткого характера. Она была ангелом. Она могла бы быть счастлива со мной. У меня был план ехать в Лондон нам обеим, устроиться, как двум сестрам, и зарабатывать шитьем. Этот человек приехал сюда и испортил все. Он околдовал ее. Не говорите мне, что он не хотел этого и ничего не знал об этом! Он должен был знать. Он должен был пожалеть ее. «Я не могу жить без него, а он, Люси, даже не смотрит на меня», – вот что она говорила. Жестоко, жестоко, жестоко! Я говорила ей: «Ни один мужчина не стоит, чтобы о нем изнывать». А она отвечала: «Есть мужчины, ради которых стоит умереть, Люси, а он один из них». Я накопила немного денег. Я договорилась с отцом и матерью. Я хотела увезти ее от унижений, которые она терпела здесь. У нас была бы маленькая квартирка в Лондоне, и мы жили бы как сестры. Она получила хорошее воспитание, сэр, как вам известно, и писала хорошим почерком. Она умела проворно шить. Я тоже пишу хорошо, хотя и не шью так проворно, как шила она, но и от меня был бы толк. Мы жили бы прекрасно. И что же случилось сегодня? Приходит письмо от нее, и я узнаю, что она рассталась с жизнью. Приходит письмо, где она прощается со мною навсегда! Где он? – вскричала девушка, подняв голову и опять вспыхивая гневом. – Где этот джентльмен, о котором я должна говорить не иначе как с почтением? Недалек тот день, мистер Беттередж, когда бедные в Англии восстанут на богатых! Я молю бога, чтобы начали с него! Я молю бога, чтобы начали с него!

Думаю, что даже сам пастор (хотя, признаюсь, это сказано слишком сильно) не мог бы образумить девушку в таком состоянии, в каком находилась она. Я отважился лишь на то, чтобы вернуть ее к предмету ее гнева, в надежде услышать от нее что-нибудь полезное.

– На что вам нужен мистер Фрэнклин Блэк? – спросил я.

– Мне нужно его видеть.

– Для чего?

– У меня есть к нему письмо.

– От Розанны Спирман?

– Да.

– Вложенное в письмо к вам?

– Да.

Неужели мрак начинает рассеиваться? Неужели то, что я стремился так страстно узнать, само собой открывается? Я был вынужден помедлить с минуту. Сыщик Кафф оставил после себя заразу. По некоторым лично мне известным признакам сыскная лихорадка снова начала овладевать мною.

– Вы не можете увидеть мистера Фрэнклина, – сказал я.

– Я должна его видеть и увижу!

– Он вчера уехал в Лондон.

Хромоножка Люси пристально посмотрела мне в лицо и поняла, что я говорю правду. Не сказав более ни слова, она тотчас повернулась и пошла к Коббс-Голлу.

– Постойте! – воскликнул я. – Завтра я жду известий о мистере Фрэнклине Блэке. Дайте мне письмо, и я пошлю его по почте.

Хромоножка Люси оперлась на свой костыль и взглянула на меня через плечо:

– Я должна передать ему письмо только из рук в руки.

– Написать ему об этом?

– Напишите, что я его ненавижу, – и вы скажете правду.

– Да-да, но как же насчет письма?..

– Если он хочет получить это письмо, он должен вернуться сюда и взять его у меня.

С этими словами она заковыляла к Коббс-Голлу.

Сыскная лихорадка лишила меня всякого достоинства. Я поспешил вслед за нею и приложил все усилия, чтоб заставить ее разговориться. Напрасно! К несчастью, я был мужчиной, и Хромоножке Люси доставляло удовольствие разочаровывать меня. В тот же день, попозднее, я попытал счастья у ее матери. Добрая миссис Йолланд могла только всплакнуть и посоветовала извлечь капельку утешения из голландской бутылочки. Я нашел рыбака на берегу. Он сказал, что дело путаное, и продолжал чинить сеть. Ни отец, ни мать не знали больше меня самого. Оставалось испробовать последнее средство – написать с утренней почтой мистеру Фрэнклину Блэку.

Предоставляю вам судить, с каким нетерпением поджидал я почтальона во вторник утром. Он мне принес два письма. Одно от Пенелопы (у меня едва хватило терпения его прочесть), сообщавшей мне, что миледи и мисс Рэчел благополучно прибыли в Лондон. Другое – от мистера Джефко, с известием, что сын его хозяина уже уехал из Англии.

Приехав в столицу, мистер Фрэнклин, как оказывается, отправился прямо к отцу. Он явился не совсем кстати. Мистер Блэк-старший с головой ушел в свои депутатские дела в нижней палате и забавлялся дома в этот вечер любимой парламентской игрой – составлением записок, которые они именуют «частным биллем». Сам мистер Джефко проводил мистера Фрэнклина в кабинет отца.

«Любезный Фрэнклин, что заставило тебя так неожиданно ко мне явиться? Не случилось ли чего дурного?»

«Да. Случилось дурное с Рэчел, и я чрезвычайно огорчен».

«С прискорбием слышу это. Но у меня нет сейчас времени выслушивать тебя».

«А когда вы сможете меня выслушать?»

«Милый мой мальчик, не стану тебя обманывать. Я смогу выслушать тебя по окончании этой сессии, ни на минуту раньше. Спокойной ночи!»

«Благодарю вас, сэр, спокойной ночи!»

Таков был разговор в кабинете, переданный мне мистером Джефко. Разговор вне кабинета был еще короче.

«Джефко, посмотрите, когда отходит завтрашний поезд, приуроченный к пароходу на континент».

«В шесть часов утра, мистер Фрэнклин».

«Велите разбудить меня в пять».

«Едете за границу, сэр?»

«Еду, Джефко, куда железные дороги увезут меня».

«Прикажете доложить вашему батюшке, сэр?»

«Да, доложите ему по окончании сессии».

На следующее утро мистер Фрэнклин отправился за границу. В какое именно место ехал он, никто, – не исключая и его самого, – отгадать не мог. Может быть, мы получим от него первое известие из Европы, Азии, Африки или Америки. По мнению мистера Джефко, он мог находиться в любой из четырех частей света.