Порождение чистой силы - Евгения Тренина

Анирэ отпустила священника, и тот рухнул на землю. Его трясло. Он влажными от слез глазами смотрел на неподвижную девочку.

— Я этого не знал, — он плакал. — А ты откуда знаешь. Ты горишь так уверенно, будто сама была на ее месте! Ты не можешь этого знать. Это не правда! Ты жестокая!

Анирэ повернулась и пошла прочь, крепко сжимая кулаки.

— Я это знаю, лучше кого бы то ни было, — ее голос дрожал.

— Ты не можешь этого знать! — не унимался Дариз, стараясь в этом убедить самого себя. — Откуда это тебе знать!

— Я была на ее месте, — Анирэ не оборачивалась. Ей больно смотреть и на священника и на его пленницу. — Я все это испытала.

Анирэ не могла находиться здесь. Еще минута и девушка за себя не отвечает. Она быстрыми, уверенными шагами пошла прочь, в надежде получить укрытие у деревьев. Скрыться в их тени. И прежде чем пропасть в зелени леса Ан обернулась:

— И попробуй только хоть на секунду оставить бедную девочку без своего внимания, порву!

Дариз выслушал ее и кивнул. Он понимал реакцию Ан. Молодой человек и не собирался покидать сестренку.

Анирэ уходила все дальше. Она сама перестала чувствовать магию Держателя, как только отдала ему амулеты. Теперь можно не беспокоиться, что их обнаружат. Надо разобраться в себе, в том, как относиться к священнику и девочке.

Она, как сама, испытывала боль, страх бедного дитя. Так хотелось забрать их себе, а еще лучше отдать этой бестолочи — Даризу.

Анирэ нехотя вспомнила свое перевоплощение. Первые секунды, когда она поняла, что умирает, испытала облегчение. В смерти Ан увидела решение терзающих ее проблем. Но то страшное ощущение обреченности, которое на протяжении всех четырех лет она испытывала, заставляло жалеть о первом впечатлении. Каждый приказ воспринимался сопротивлением, болью во всем теле. Желание сказать нет, желание убежать и спрятаться оставались неисполненными, наполняя пустотой.

Анирэ села на землю, облокотившись спиной о толстый ствол дерева, обхватив руками голову. Ужасные воспоминания! Как говорил старик — это прошлое, и никуда от него не деться! Но для бедной Лили все только предстоит.

Наверное, первое мгновение девочка испытала тоже облегчение. Кинжал брата должен был навсегда избавить от страданий, но вместо этого принес новые.

Анирэ вскочила и побежала обратно к тому месту, где оставила новоиспеченного Держателя. Сучья царапали и били в лицо, но Ан их не замечала, ей не до этого. Почему-то только сейчас девушка поняла, что те страдания, которые пришлось испытать Суриной были такими мучительными из-за того, что ей приходилось делать, из-за отношение к ней и остальным плененным девушкам Карипа. Ей было бы намного легче, будь он к ним внимателен. Если бы этот человек относился к ним как к людям, а не безжизненным никчемным вещам!

Они, вместе со священником, могут облегчить существование Лили. Она должна это сделать. Она этого хочет больше всего на свете. Анирэ, может единственная, смогла освободиться, и это дает надежду. Надо попробовать. Если сейчас сможет оставить девочку, Ан никогда себе этого не простит!

Девушка подошла к поляне, на которой оставила священника. Молодой человек сидел рядом с сестрой и тихими, успокаивающимися движениями поглаживал девочку по плечу.

Нет, это должно быть по-другому! Помочь маленькой девочке вполне по силам.

Анирэ сделала глубокий вдох, надеясь, что он поможет успокоиться. Девушка подошла и села на землю радом с приятелем. Ан не смотрела на него. Пока не могла, но так хотелось помочь, успокоить.

— Ты сделал то, что считал нужным, — Ан сомневалась, что слова помогут, но решила не молчать.

— Я и не думал, что жертвам таких… как я, на столько тяжело, как ты говорила. Если бы я знал, я бы никогда этого не сделал.

— Я знаю. Но и я погорячилась со словами. Я говорила о своем опыте. О не очень приятном опыте. Но сейчас другой случай. Маленькая Лили не с чужим человеком. Она тебя знает, я думаю, она знает, что ты не хотел ей зла. И сейчас девочка слышит каждое наше слово.

Анирэ сделала над собой усилие и повернулась к племяннице священника. Девочка сидела в той же позе, что несколько минут назад ее усадил Дариз.

— Лили, я знаю, ты здесь, — говорить с ней было крайне тяжело, но Ан понимала оттого, что о ней не забыли должно поддержать. — Я знаю, ты сейчас не чувствуешь той боли, что раньше. И это, безусловно, хорошо. Я, как и обещала твоей маме, сделаю все, что в моих силах. Только я тебя прошу, не противься Даризу. В этом нет необходимости. Ты ведь знаешь, он тебе желает лишь добра. Сейчас, именно в эту минуту помочь тебе можешь лишь ты сама. В наших же руках только возможность обеспечить твою безопасность и отыскать человека, который может тебя вытащить из плена.

Анирэ почувствовала на плече нервную хватку священника. Девушка медленно повернулась.

Дариз смотрел испуганным, умоляющим и одновременно недоверчивым взглядом. Удивительно, но без слов Анирэ поняла все вопросы, которые сейчас крутились в голове молодого человека. Он прав в том, что не стал их высказывать вслух. Неужели, правда, что можно помочь Лили, все исправить? А если нет, то зачем внушать девочке надежду?

Анирэ кивнула, прикрыв глаза, тем самым дав ответ на все невысказанные вопросы.

Глава 5

В комнате темно и сыро. Ничего кроме каменных стен, земляного пола и металлической кованой двери с маленьким окошком.

Карип сидел, прислонившись к холодной стене. Мужчина потирал ноющую челюсть. Кажется, обошлось без перелома. Били очень умело. Все болит, а серьезных повреждений нет. Он усмехнулся своим мыслям. За всею поганую жизнь ему не редко приходилось проводить время в подобных местах, но он еще ни разу не попадался самим охотникам. Так что он не знал, чего ждать дальше.

Честно говоря, Карип удивлялся, что еще жив. Первая мысль, появившаяся в его просветлевшей от ледяной воды, которой так любезно его окатили — это почему его еще не сожгли на костре. Хотя он этому был несказанно рад. Еще и ноющая головная боль, не давала покоя с того самого момента, как он очнулся. Первое время она была такой сильной, что, казалось, кто-то просто выдрал часть его головы.

Череду мыслей прервали послышавшиеся шаги и тусклый свет от факела из-за закрытой двери. Карип тяжело вздохнул. Это к нему. И когда они устанут наведываться? А то ходят, как по расписанию.

Заскрипели засовы, и дверь со скрежетом отворилась. Карип встал, ожидая увидеть тех отморозков, что не раз уже появлялись на пороге с извращенной улыбкой на лицах. Но в этот раз перед ним предстал, судя по одежде и манере держаться, человек благородных кровей и с высоким положением в обществе. Мужчина смотрел сурово и внимательно. Черные, по-военному коротко остриженные волосы, шрамы на правой брови и подбородке, прямо говорили о том, что он человек не далекий от военного дело. Но вот гражданская одежда заставляла задуматься.