Дверной проем для бабочки - Владимир Гржонко

Только когда Другая женщина, остановившись у какого-то завала, сообщила, что они пришли в церковь, Карлос вздрогнул, как будто очнулся, и сообразил, что вернулся на то самое место, куда провалился, пытаясь разглядеть разбойника в большой церкви… Сейчас он увидел перед собой этого самого разбойника — опрокинутого, в одной набедренной повязке и оттого ещё больше похожего на него, Карлоса… Карлос мгновенно вспомнил, зачем ему так необходимо было попасть в церковь, и громко закричал, сам не очень понимая, от страха или восторга. И полез по пыльным доскам наверх.

Глава четырнадцатая

Билли как будто завис между небом и землей, почти не ощущая привычного надёжного притяжения. И вдруг как-то не ко времени понял, что представление о том, где верх и где низ, действительно самое важное для его самоощущения в этом мире. Вот как всё, оказывается, просто! Где-то он читал, что за прямохождение, а следовательно, и за определение понятия «верх-низ» у человека отвечает сложный вестибулярный аппарат. И даже не сам аппарат, а маленький серый сгусток у основания мозга — мозжечок. У животных, кажется, этого мозжечка нет. Прямоходящие ходят себе, соответственно, прямо, нацеливаясь головой в «верх» и попирая ногами «низ». Внизу остается дьявол с его преисподней, а сверху, понятно, Бог. Отсюда вытекает еще одно условное понятие — «лево-право». Левое плечо тянет вниз, правое — наверх, категорически перекраивая изначальное человеческое стремление к прямоте и равновесию. О чём там говорит мистер Монтелли? О том, что гениталии не могут и не должны быть приравнены к голове, вот как! Они у нас, оказывается, находятся в разных областях бытия, как будто в разных атмосферных потоках. А у животных — подумать только! — голова находится практически на одной линии с задницей. Хорошо быть кискою, хорошо собакою… Прямоходящего человека холодит сверху, припекает снизу, а зона умеренного климата приходится на район пупка. A-а, вот теперь всё ясно: именно перепад температур, разница потенциалов и вызывает грозы, бури и прочий идиотизм человеческой жизни. Говорит ли это нам о чём-то? Безусловно, о многом. Перед человеком встает выбор — либо вернуться в покойное животное состояние и встать на четвереньки, либо добровольно лишить себя одной из полярных точек. Ну не головы, понятно…

Венчание, или как там это у них называется, между тем продолжалось довольно занятным образом. Появление полуголого мексиканца прервало церемонию всего лишь на несколько мгновений. Дон Монтелли только кивнул головой, и двое из сопровождающих тут же, не давая мексиканцу подняться, прижали его животом к холодному полу. Один сел ошеломленному мексу на голову, второй на ноги. Билли заметил только, что тот не дергался, лежал тихо и только сопел. Но появление тётушки Эллен потрясло всех. По крайней мере, именно так показалось оторопевшему Билли. Пыльная и какая-то помятая тётушка выбралась из ниши, оглядела собравшихся, громко ойкнула и скорбно замерла, глядя на Билли и раскрывшую от изумления рот Изабеллу.

— Мадам, — произнес мистер Монтелли довольно сухо, — в любое другое время ваше присутствие здесь чрезвычайно бы нам польстило. Но, увы, в настоящий момент вы совершенно неподобающим образом нарушаете традиции нашего клана. К сожалению, эти традиции предполагают участие в церемонии только одной женщины — невесты.

— Билли, — жалобно произнесла тётушка Эллен и оглянулась на нишу, где ещё не до конца осела поднятая ею пыль, — мальчик мой, пойдем отсюда!

— Мадам, — теперь голос дона Монтелли прозвучал гораздо мягче и приветливей, — мне очень жаль, но мистер МоцЦарт — мой гость и потому в настоящий момент покинуть это торжество никак не может… Впрочем, я готов пойти на некоторое нарушение традиций и позволить вам поприсутствовать на церемонии. Мы — джентльмены, и с нашей стороны было бы просто невежливо выпроваживать за дверь столь близкую родственницу почётного гостя. Ну что ж, продолжим.

Дон Монтелли снова кивнул, и, как будто повинуясь этому движению, замершие было гости с облегчением зашевелились. И вот тогда дон Монтелли вышел вперёд, отодвинул онемевшего священника, встал рядом с Изабеллой и заговорил о прямохождении. Нимало не смущаясь, он, говоря о верхе и низе, указывал пальцем на соответствующие места на теле невесты. А Билли неожиданно почувствовал острую жалость к тётушке. Такие приключения были ей явно не по плечу. Она стояла как провинившаяся школьница и что-то шептала серыми от пыли губами. Билли хотелось подойти к ней, обнять, но почему-то не двинулся с места: вероятно, к жалости примешивалась изрядная доля неловкости. Вдобавок от неё пахло какой-то дрянью… Билли все время чувствовал на себе её испуганный взгляд.

— Я рассказываю это вам, мой дорогой Билли, не только потому, что к этому меня обязывает традиция, но также и для того, чтобы прояснить для вас вашу собственную роль.

Мистер Монтелли оставил невесту, подошел к Билли и опустил руку ему на плечо. Лёгкий вскрик тётушки Эллен заставил мистера Монтелли поморщиться. Но ещё через секунду, справившись с собой, он перекроил недовольную гримасу в любезнейшую из улыбок. Потом подтолкнул Билли к Изабелле и кивнул священнику. Тот с опаской покосился на недоумевающую тётушку и что-то быстро-быстро забормотал. Его испуг и растерянность явно бросались в глаза.

— Но где же жених? — рассеянно спросил Билли.

— Вот именно, дорогой мой, — мистер Монтелли плотоядно хихикнул. — В этом-то всё и дело. Вы и только вы замещаете жениха. Это большая честь! Собственно, и посещение церкви, и присутствие священника — это всё так, просто дань моде. Вы же видите, мы даже к алтарю не подошли. Говоря по-простому, между своими, главное — это то, что вам предстоит провести с невестой брачную ночь. Вернее не совсем ночь, а… Ну да сами увидите. Потому что мой сын — вполне в традициях нашего клана — сам этого сделать не может. Не удивляйтесь, Билли, не надо. Чужие истины всегда кажутся невероятно странными. Впрочем, я вижу, что вы не особенно и удивлены. Ну да, это, конечно же, Клавдий… Он у нас большой шутник: почему-то он полагает, что вас следует держать в постоянном напряжении и рассказывать всякие ужасы. Или вместо официального приглашения, например, разыграть похищение. Это совершенно в его стиле! Я же видел, как он садился в вашу машину. Догадываюсь даже, что он вам наплел с три короба про смертельную опасность, которой он якобы подвергается. И наверняка всучил вам пистолет. Что ж, каждый развлекается как может… Вынужден извиниться перед вами за сына. А сейчас нам необходимо завершить церемонию венчания.

Мистер Монтелли ткнул священника пальцем в грудь так, что тот закашлялся и отступил на шаг. Тётушка Эллен снова вскрикнула, но на этот раз как-то очень тихо и безнадёжно. Шестеро безликих мужчин, появившихся откуда-то сбоку, поднесли к окну с витражом огромный прямоугольный ящик, аккуратно придерживая его за блестящие скобы. Ящик был похож на гроб, только значительно выше и шире. На крышке можно было разглядеть рельефное изображение какого-то насекомого. Тётушка Эллен подошла к ящику, потрогала его рукой, а потом шагнула к мистеру Монтелли.

— Послушайте, может быть, можно сделать по-другому? — голос тётушки казался отчаянным и просительным одновременно. — Я привела вам вот этого парня. Он согласен помочь. То есть, я хочу сказать, он вполне заменит вам Билли. Пегги мне всё объяснила. Я всё знаю. Вам ни в коем случае нельзя трогать Билли, поверьте мне! Вы даже не представляете себе, что может случиться, если… Вы не поняли: если вы сейчас это сделаете, он больше никогда ничего не сможет… Он просто перестанет быть… ну тем, кто он есть. Хотите, я могу заплатить? Мы готовы на выкуп. И потом, вот этот… он не хуже Билли со всем справится, честное слово!

Лицо мистера Монтелли не выразило ни удивления, ни возмущения. Он как будто раздумывал над тётушкиным предложением. А Билли, у которого при виде этого большого чёрного ящика почему-то пересохло в горле, инстинктивно притронулся к тяжелому жёсткому пистолету за поясом. Но его тут же ухватили за руки и вывернули их так, что закололо в напряженно выгнутом позвоночнике. Ящик, похожий на гроб, заполнив собой весь мрачный придел, казался теперь огромным, а игра ярких витражных бликов на черной деревянной поверхности — такой легкомысленной, такой ненужной… Билли вспомнил рассуждения мистера Монтелли и вдруг почувствовал, что словно бы висит на бесконечно огромном обнаженном теле, цепляясь руками за углубление пупка. Кожа этого, казалось бы, бесполого тела волнуется и дрожит как при землетрясении, а внутри, в животе, что-то грозно бурчит и ухает. Холодные далёкие глаза наблюдают за ним сверху по-живодёрски спокойно и бесстрастно. А внизу… Туда лучше было не смотреть. Наваждение было столь сильным, что голоса окружающих зазвучали сдвоенно и высоко, как у близнецов-лилипутов, искажая смысл обращённых к Билли слов. К Билли, одновременно стоящему в церкви и висящему над бездной. Эти бездушные лилипутские голоса толкали его вниз, а спасительный пупок лоснился и мелел, мелел на глазах, уходя из-под пальцев… Нет, дон Монтелли не соглашался поменять Билли на кого-то другого. Он требовал, чтобы Билли отпустил руки и… то ли упал вниз, в пропасть, то ли залез в ящик. Только на одну ночь, Билли, всего на одну ночь!..