Миры Филипа Фармера. Т. 1. Создатель вселенных. Врата творения - Филип Фармер

Роберт не спеша подскакал к нему и неторопливо слез с лошади, позволив противнику поднять свой меч. При этом рыцарском поступке оба лагеря разразились криками одобрения. По правилам поединка Роберт мог оставаться в седле и убить фунема Лейксфалка, не дав подобрать оружие.

Противники встали друг перед другом. Идшский рыцарь поднял забрало, открывая красивое лицо с густыми усами и бледно-голубыми глазами.

— Умоляю вас позволить мне увидеть ваше лицо, благородный из воинов, — сказал он. — Вы истинный рыцарь, ибо не сразили меня в минуту моей слабости.

Вольф на несколько секунд поднял забрало. После чего они ринулись в бой, и их клинки вновь скрестились. И опять удар Роберта оказался настолько мощным, что меч противника вылетел из рук.

Фунем Лейксфалк вновь поднял забрало.

— Я не могу больше пользоваться правой рукой, — сказал он. — Не разрешите ли вы мне использовать левую руку?

Роберт отсалютовал ему и отступил. Его противник сжал длинную рукоять меча и, шагнув вперед, изо всех сил нанес боковой удар. И снова ответный выпад Вольфа выбил меч могучего идша.

Фунем Лейксфалк поднял забрало в третий раз.

— Вы паладин, какого я до сих пор еще не встречал. Мне очень неприятно признавать это, но вы победили. И я подобных слов не говорил никогда, да и не думал, что когда-нибудь скажу. Вы обладаете силой самого властителя.

— Вы можете сохранить свою жизнь, свою честь, доспехи и коня, — ответил Вольф. — Я лишь хочу, чтобы мне и моему другу фон Хорстманну позволили отбыть по своим делам без дальнейших вызовов на поединок. Нам назначена неотложная встреча.

Идш обещал, что так оно и будет. Роберт вернулся в лагерь, радостно приветствуемый даже теми, кто про себя называл его хамшемской собакой.

Ликующий Кикаха приказал сворачивать лагерь, но Вольф спросил его, не думает ли он, что без свиты они могли бы передвигаться намного быстрее.

— Разумеется, но так обычно никто не делает, — ответил Кикаха. — Ладно, ты прав. Я отошлю их домой. И мы снимем с себя эти чертовы паровозные трубы.

Не успели они отъехать, как услышали стук копыт. Следом за ними по дороге скакал фунем Лейксфалк, но уже без доспехов.

— Благородные рыцари, — улыбаясь, сказал он. — Я знаю, вы отправляетесь на поиски приключений. Не будет ли слишком бестактным с моей стороны просить вашего позволения присоединиться к вам? Я бы счел это за честь для себя. Мне также кажется, что, лишь помогая вам, я могу искупить свое поражение.

Кикаха взглянул на Вольфа:

— Решать тебе. Но мне нравится его учтивость.

— Согласитесь ли вы помогать нам в чем бы то ни было? Конечно, покуда это не роняет рыцарской чести. Мы можем в любое время освободить вас от данного вами обещания, но вы должны поклясться своей святыней, что никогда не будете помогать нашим врагам.

— Клянусь Господней кровью и бородой Моисея.

Вечером, когда они располагались на ночлег в кустарнике у ручья, Кикаха сказал:

— Появление фунема Лейксфалка может вызвать некоторые осложнения. Мы должны снять краску с твоей кожи, и тебе придется сбрить бороду. Иначе при встрече Абиру тут же узнает тебя.

— Одна ложь всегда порождает другую, — проворчал Вольф. — Давай скажем фунему, что я младший сын барона, который прогнал меня, поверив клевете своего завистливого брата. С тех пор я путешествую, приняв облик сарацина. И теперь, после смерти отца, я решил вернуться в родной замок и вызвать на поединок родного дядю.

— Ну просто сказка! Ты скоро станешь вторым Кикахой. А что будет, когда он узнает про Хрисеиду и про рог?

— Что-нибудь придумаем. Возможно, даже скажем правду. Если ему не захочется идти против властителя, он всегда может отказаться.

Все следующее утро они не слезали с коней, пока не добрались до деревни Этцельбранд. Здесь Кикаха приобрел у местного белого мага какие-то химикалии для удаления краски. Выехав из деревни, маленький отряд остановился у ручья. Фунем Лейксфалк сначала с интересом, затем с изумлением, а потом и с подозрением наблюдал, как у Вольфа исчезает борода и меняется цвет кожи.

— Божьи глаза! Я считал вас хамшемом, а теперь вы сойдете и за идша!

И тогда Кикаха за каких-то три часа поведал ему подробную историю жизни Вольфа — внебрачного сына идшской незамужней дамы и тевтонского странствующего рыцаря. Покрыв себя славой во время турнира, великий воин Робер фон Вольфрам остановился в идшском замке. Он и дева полюбили друг друга и даже слишком сильно. Дав обет вернуться к любимой женщине по завершении странствий, рыцарь уехал и оставил Райвку беременной. Затем Вольфрам погиб, и дева носила крошку Роберта в бесчестье. Отец избил ее и навечно отправил в маленькую хамшемскую деревушку. При родах она умерла, но старая и верная служанка открыла Роберту тайну его рождения. Внебрачный ребенок поклялся, став большим, отправиться в замок родичей и предъявить права на законное наследство. И вот теперь отец Райвки умер, а замком владеет его брат, злой и мерзкий старик. Роберт хочет отнять у него баронат, если тот не отдаст владения по-хорошему.

Выслушав повесть до конца, фунем Лейксфалк смахнул набежавшие слезы.

— Я поеду с вами, Роберт, и помогу вам в борьбе против злого дяди. И лишь тогда искуплю свое поражение.

Когда они остались одни, Вольф упрекнул Кикаху за то, что тот сочинил такую фантастическую повесть, причем настолько подробную, что он теперь мог легко попасть впросак. К тому же ему ужасно не хотелось обманывать такого человека, как идшский рыцарь.

— Ерунда! Ты не можешь рассказать ему все начистоту, а ложь придумать легче, чем полуправду. Кроме того, посмотри, как он радовался своим скупым слезам! Да, я Кикаха, а «кикаха» — это обманщик, создатель фантазий и реальностей. Я не могу удержаться в границах. Я ускользаю от одних и перехожу к другим. Финнеган тут, Финнеган там. Тебе может показаться, что Кикаха умер, но нет, он появляется вновь и скалит зубы, такой же живой и неуемный. Я быстрее тех, кто сильнее меня, и сильнее тех, кто быстрее. Моя верность для немногих, но она нерушима. Где бы мне ни довелось побывать, женщины сходят с ума от любви, и слезы льются потоками, когда я ускользаю в ночь, словно рыжеголовый призрак. Но ни слезы, ни цепи не держат меня. Я исчезаю, и никому не известно, где мой след объявится снова и каким будет мое новое имя. Меня называют Слепнем властителя, и он не может спать по ночам, потому что я ускользаю от его Очей-воронов и охотников-гворлов.

Кикаха замолчал и громко засмеялся. Вольф невольно усмехнулся в ответ. Всем своим видом Кикаха давал понять, что просто дурачится. И все же Роберт почти поверил ему. А почему бы и нет? Он не так уж преувеличивал, говоря о себе.