Симулятор. Задача: выжить - Виталий Сертаков

Трус Белкин предложил только потому, что Неля. Я представил, как она второпях вскрывает шпроты, которые я утаил от общего котла. Вскрывает шпроты, чтобы выпить масло, собрать его с подбородка, с рук. Я представил, как клякса люка прорастает беззвучно в полу гаража, под верстаками, там, где Неля.

Смешное предложение, однако. Я Комарова злить совсем не планировал, а уж Жана — тем более, но. Так прямо и спросил. Отважный Белкин, идиот.

— Доктор, вы идиот? — вежливо осведомилась Тамара.

— Он дело говорит, — устало поддержал меня Жан. — Эти суки расползутся. Надо зажарить остальных, с той стороны забора, но позже...

— Я больше в эти игры не играю! — бизнесмен Толик задом отполз в канаву, отряхнулся и нетвердой походкой направился назад.

Он бросил горелку, и она погасла.

— Капец, — подвела итог Тамара. — Никто никуда не идет. Отвоевались!

— Толян, воды не получишь! — вослед дезертиру пообещал Жан.

— Класть я хотел... — «Спортсмен» даже не обернулся. Он шагал нетвердой походкой, опираясь рукой на забор. Свернул за угол, на Березовую, и пропал из вида.

На новом для нас «востоке» засинела рассветная полоска, кучерявые вертикальные столбы туч расступались, подчиняясь непонятным законам безветрия, «утренний» свет резанул по глазам, еще как...

Мне стало вдруг наплевать на люки.

— Товарищи, Толю нельзя одного отпускать!

Жан отмахнулся, Мартынюк даже не расслышал. Я потеребил Комарова за плечо. Он продолжал сидеть, сосать сигарету, уронив руки между колен.

— Кирилл, пошли! Ни хрена с ним не случится, — Жан уже стоял за калиткой, растопырившись над ямой, оставшейся от люка. — Пересрал парень, с кем не бывает?

— Он не дойдет до дома, — тихо сказал я. Я был уверен, что Толика мы потеряли. Потому что светало, а он не следил за небом.

Комаров отшвырнул хабарик и тоже перемахнул дыру. Теперь они все были внутри, за оградой. Солнце всходило, люди осмелели. Держали канистры, слизывали с губ соленый пот, проверяли оружие. Как будто ничего не случилось.

— Доктор, вы сами говорили, что надо думать о живых, — пискнула тощая «спортсменша».

— Да, Кирилл, не психуй, у Жорки на кухне баллоны запасные. Мы вернемся и подпалим эту срань!

Они развернулись, не дожидаясь. Перед нами расстилался задник хоздвора. Тут и раньше не росло ни единой травинки, много лет назад двор замостили авиационными плитами. Столовая лагеря находилась за кирпичным гаражом, мы ее пока не видели. Перед самым поворотом лежали три деревянные бобины из-под кабеля, несколько трансформаторов, шасси от грузовика, груда покрышек. Раньше я сюда никогда не заходил, мы гуляли с Нелей вдоль ограды. В лагере традиционно жили шабашники, о чем с ними говорить? Все приличные обитатели поселка только и ждали дня, когда останки советской эпохи превратят в котлован.

У самого завала мужчины засовещались. Трус Белкин неожиданно замандражировал.

— Постойте, — сказал я. — У кого-то есть бумага?

Немая сцена.

— Никак не потерпеть? — проявил остроумие второй «спортсмен».

— Этот парень, как его... — Я посмотрел на Тамару. — Яцко, кажется? Он сказал, что жил у ваших соседей?

— Ну и что с того? — В ее глазах я увидел кромку. Ту самую, на которой балансировал Комаров.

— Мы должны записать, как его звали, откуда он... Так же нельзя, в конце концов, это живой человек! — Трус Белкин сорвался на фальцет. — Мы договаривались, что будем записывать всех, чтобы потом не запутаться...

— Это вы с Дедом договаривались, — Жан присел на рваное колесо грузовика, быстро двигал шомполом в стволе карабина, заглядывал за угол.

— «Потом» не будет, — отрезал водолаз Гриша. — Жан, давай я слева зайду...

— Нет, нет, господин Белкин абсолютно прав, заметался Мартынюк. — Мы обязаны взять на учет каждого человека, чтобы потом спросить за каждого, кто пострадал...

— Опять ты лезешь? Секретарш своих переписывай! — возмутилась Маркеловна, но тут же потеряла к депутату интерес.

— Тихо, да заткнитесь вы!

Из-за гаража донеслись голоса. Все пригнулись, Комаров щелкнул обоймой, Гриша приложил щеку к прикладу. Мы с Мартынюком остались в меньшинстве.

— Жан, может, сперва по-хорошему? — «Спортсмен» чуть ли не силой запихнул жену в щель между драными тракторными скатами, сунул ей в руки две пластиковые бутыли. — Ты сиди тут, не лезь!

— По-хорошему я уже получил тут по роже, — угрюмо признался Жан. — Сержант, твои предложения?

«Яцко, — повторил я себе. — Вениамин... Или иначе?»

Голоса стали громче, там явно ругались. Вероятно, они слышали выстрелы и теперь спорили, кто пойдет проверять.

— Вы знаете, доктор, у меня такое впечатление, будто мы герои вестерна, — вполголоса поделился депутат. — Ружья, пистолеты, воинственные женщины... Это нелепо, я мечтаю проснуться... Я нашел в кармане квитанцию; как вы говорите, Яценко?...

Я хотел ответить, как-то его подбодрить, чтобы. Мне пришло в голову — этот трясущийся, серый, бульдогообразный человек, он не такой уж гадкий, он просто клерк, винтик, и вынужден отдуваться за всю государственную машину. В глазах наших чересчур расторопных бизнесменов Мартынюк олицетворял все грехи партии, полный бред!

Но за меня ответил Комаров.

— Мои предложения? — рассмеялся сержант. Затем легко вскочил, просто встал с колена и пошел вперед, прямо ко входу столовой, где гомонили строители.

— Блин, задержите же его!..

Гриша матюкнулся, рванул следом. Прятаться уже не было смысла, мы все рванули. Здание столовой пионерлагеря не отличалось архитектурными излишествами, бурая коробка с фанерными затычками вместо окон. У крыльца, перед парадным плацем, понурился безголовый гипсовый пионер. Его голова вместе с прижатым к губам горном болталась на ржавом пруте. Дальше, слева и справа, как шеренга пьяных сверхсрочников, торчали вдоль поребриков покосившиеся щиты с выцветшими счастливыми улыбками. Посреди плаца сиротливо торчал ржавый шест; вместо флага его верхушку венчали два сдувшихся воздушных шарика. Здесь когда-то доблестно маршировали юные строители коммунизма, да.

Человек шесть молодых мужчин развернулись, как будто... Будто ждали. Кружок их распался, словно распрямилась пружина. Молдаване, смуглые, озабоченные, глаза в кучку, нервы на пределе, в руках ножи. Мы наступали удачно, если можно так выразиться; молдаванам бил в зрачки восход. Они видели человека в милицейской форме, очень близко. За ним бежали другие, с ружьями.

— Гриша, Жан, задержите же его! — на бегу выдохнул я.

В сторонке, на крыльце, появились две женщины, одна тут же метнулась внутрь, другая прижала к животу мальчика лет пяти. Кажется, кроме ножей мелькнул длинный ствол.