Грустное начало попаданства (СИ) - Леккор Михаил

Потом перешла к конкретике — биографическим анкетам молодоженов и их соглашению к бракосочетанию. Невеста, Алена Михайловна Кормилицына, 23 лет, из крестьян, член ВКП (б), сейчас сотрудник НКВД, сержант госбезопасности.

— Согласны вы ли, Алена Михайловна, выйти за своего избранника, Сергея Александровича?

Бедная Алена, смущенная от такого количества людей при этом таинстве… или уже не таинстве, но все равно с небольшим интимом, что подчеркивалось всеми. Впрочем «Да» она сказала твердо и громко, как и положено военнослужащим НКВД. Ни у никого из присутствующих не появилось ни малейшего сомнения, что невеста не только добровольно хочет, но и горячо желает выйти замуж, чтобы выполнить долг советской женщины.

Потом Никифорова перешла к жениху, его биографии, приложенной в ЗАГС им самим вместе с заявлением о бракосочетании.

Сергей Александрович Романов, 20 лет от рода, из дворян, хм. беспартийный, сейчас председатель Всеславянского Комитета, великий князь!

При последних словах Ангелина Сергеевна поперхнулась, тяжело вздохнула и негромко произнесла, так, что это услышали только молодожены и сам Королев:

— Герман Николаевич, я все же попрошу мне дать письменный приказ. Ужас ведь что твориться в стране!

Королев, как ни в чем не бывало кивнул, мол слушаюсь и повинуюсь, моя дорогая, а Сергей Александрович громко, не пугаясь, добавил:

— Да я — великий князь, и совсем не стыжусь этого. Двадцать лет уж прошло со времен Гражданской войны, наши враги находятся либо в сырой земле, либо за границей. В советском же обществе нет враждебных дворян, тем более великих князей. Сам Великий Сталин подчеркнул это, говоря о настоящем и будущем. В связи с этим, пользуясь случаем, попрошу мне написать в паспорте вместо фамилии Романов, фамилию Романов-Советский.

Все это говорилось не по-ребячьи горячо и звонко, вызывая у окружающих лишь снисходительность и доброту. Нет, великий князь говорил звучно и твердо, констатируя имеющийся факт. Да еще сослался на Вождя и Учителя, которого советские люди 1930-х лет не имели возможности, да и, в общем-то, не желали не только критиковать, но и сомневаться.

Тут попаданцу очень помогли самостоятельные шаги И.В. Сталина, сделанные им при анализе текущей обстановке и на основе его идеологии. Он и в прошлой реальности в 1930-е годы, особенно в концу десятилетия, заметно повернул в направлению русского патриотизма. Но в этой действительности он существенно ускорился. Уже в 1937 году «Правда» явно по его указанию, издала ряд статей о дореволюционной истории страны, главным образом о XVIII. И большого того, появились статьи, которых точно ранее в другой реальности не существовало. По крайней мере, в такой радикальной редакции.

Сергей Логинович, хоть и не был профессиональным историком, но после тридцати, когда прошла молодость с шебутными девками и излишней водкой, много читал, особенно из отечественной истории, и из событий ХХ века, понятно. А потом много анализировал. Голова ведь дана человеку не только для того, чтобы гордо таскать прическу, да товарищ Алена?

Несмотря на то, что Сергей только молчаливо думал и обратился к ней только мысленно, женщина, внимающая к своему любимому человеку всеми фибрами души и тела, что-то услышала.

— Что тебе, милый? — заботливо спросила она, когда молодожены сели в автомобиль (свидетели с присущей им скромностью сели в другую машину, нанятую в ЗАГС и обратно), — холодно или жарко, или пить хочешь?

«Ой ты, поди ж ты? — удивился попаданец, даже не понимающий, приятно это ему или неприятно, — на мне репетируешь заботу о будущем ребенке или это и есть глубинная сущность женщины?»

Успокоил Алену ответным поцелуем, не столько страстным, сколько заботливым, продолжил размышлять над глубиной изменений сталинской идеологий. Здесь ведь еще что надо иметь в виду, как умный и продвинутый лидер страны, а И.В. Сталин таким совершенно был, он постоянно держал руку на народном пульсе, сверяя реакцию советского общества на его действиям. И если чувствовал, что происходит какая-то дисхронизация — временно отступал, хотя и от генеральной линии своей, как правило, не отказывался.

Это ведь совсем неумные люди считают, что диктатор имеет неограниченную власть. Ха! В старину говорили, безбрежная морская гладь. Но мы-то, с высоты XXI века, прекрасно знаем, что любое море за редким исключением имеет берега. Вот и безбрежная власть — это всего лишь изысканный эвфемизм. Диктатор имеет неограниченную, опять же условную власть над конкретными людьми, даже над целыми народами, но никогда над объективными обстоятельствами.

Глава 22

Ехать было недалеко, все-таки город, пусть и немаленькая столица. Там уж не до глубинных «государственных» мыслей. Молодожены ведь приехали домой! Уже относительно взрослые, в чинах и званиях уже без всякой относительности высоких, а все равно молодые супруги!

Пришлось и поздравления принимать, и самому горячо отвечать и, даже Герману Николаевичу, своего заместителю по административно-хозяйственной работе, дать указание выдать домашним служащим (не прислугою же их называть по-прежнему) по полстаканчика водки (100 грамм по современному) и чего-нибудь закусить, благо было уже из продуктов на местной кухне.

Алена пошла «пошукать на кухне» чего-нибудь и им, а попаданец, наконец, мог расслабится и продолжать творчески мыслить.

Так вот, он понимал, что даже И.В. Сталину, единственному человеку в СССР, могущему свободно па только думать, но и изъясняться, приходится ограничивать себя в публичных действиях. В данном случае существуют два ограничительных фактора на тональность речей (статей) Вождя — консерватизм общества и глубина гибкости самого И.В. Сталина.

Способность кремлевского грузина быстро реагировать на «громкую» реакцию народа было хорошо видна во время убыстренной коллективизации. Попытался Лидер провести ускоренные реформы в деревне, а когда понял, что не получается, тут же сдал назад.

И все же, оглядываясь на все эти ограничения, можно только удивляться в ускоренных подвижках И.В. Сталина. За какие-то две недели, и то меньше, содержаний его статей и опубликованных речей прошла от сдержанной констатации некоторых положительных сторон отдельных гениальных полководцев из дворян. Конечно таких, как А.В. Суворов и М.И. Кутузов вообще довольно трудно обругать, особенно первого, но все же. До откровенной похвальбы дворянства, как класса или, если вам так необходимо, социальной прослойки.

Сергей Александрович, а, тем более, Сергей Логинович прекрасно понимал, что есть объективный закон больших чисел, и класс (прослойку) всегда можно как похвалить, так и обругать, смотря кого брать в качестве примера. Тем более, дворян, которые всегда были на виду. И то, что Вождь подошел к ним с положительной стороны, уже замечательно и показательно.

Теперь же, если попаданец не ошибается и И.В. Сталин решится довести до логического конца, он доведет исторические exercice до нынешнего дня и, если так будет, заговорит (запишет) об великом князе Сергей Александровиче. Ибо, что бы не думал о современно политическом положении, но действовать будет, в первую очередь, как государственный деятель.

Так что? Рискованный шаг Сталина по «коммунистическому воспитанию» великого князя уже показывает четки ориентир. Ибо, как всякий мудрый человек, он делает глубокие поступки не только в начале пути, но и одновременно в конце.

И попаданцу, может и не столь умному, но знающему нынешние препятствия, стоит заблаговременно сделать нужный шаг — вступить в ВКП (б) в первичной ячейке. А для этого надо, хотя бы, найти эту первичную ячейку. Не смейтесь, в конце 1930-х годов, коммунистов было уже побольше, чем в Гражданскую войну, но не так, как в 1970-е годы. И далеко не в каждом учреждении устраивали партячейки. Не было ее и во Всеславянском Комитете, ведь в ячейке должно быть, как минимум, три члена ВКП (б) или, хотя бы, кандидата. А ведь в учреждении Романова-Советского пока было два — незабвенной жены самого председателя и товарища Королева. Тот хотя и был в высоком звании старшего майора госбезопасности, но двоится, или даже троится на трех коммунистов, ему позволял партийный устав.