Бессилие власти. Путинская Россия - Руслан Хасбулатов

Иллюстрация: «Вашингтонский консенсус» – что это такое?

История возникновения «Вашингтонского консенсуса» такова. Все 80-е гг. развивающиеся страны, особенно латиноамериканские, находились в сильнейшем долговом кризисе. МВФ и Вашингтон предпринимали все возможные меры, чтобы вывести континент из кризиса, как регион особых интересов Америки. Был, в частности, утвержден специальный «план Брэйди» (по имени министра финансов США), предполагающий мощную финансовую помощь этим странам, списание большей части долгов, либерализацию торговли и т.д. Ничто не помогало – страны континента все глубже вползали в трясину финансового и экономического кризиса. Вот тогда и появился на свет этот самый пресловутый «Вашингтонский консенсус» (в начале 1989 г.).

Главными задачами «консенсуса» было достижение финансовой стабилизации любой ценой, что обеспечило бы возврат долгов этих стран. Этим странам и было предписано принять программу «Вашингтонский консенсус», а непосредственное руководство по «введению» ее в действие обеспечивал МВФ. «Консенсус», разработанный профессором Дж. Уильямсоном из Института мировой экономики Гарвардского университета, включал следующие 10 пунктов:

● денационализация (приватизация) государственного сектора экономики,

● финансовая либерализация (т.е. свобода действия иностранных финансово-кредитных институтов, следование национальных финансовых секторов в русле предписаний МВФ),

● достижение конкурентоспособности валютных курсов,

● жесткая финансовая дисциплина (сокращение государственных расходов, снижение заработной платы трудящихся и пр.),

● переориентация государственных расходов с социальных целей на обеспечение развития конкурентной среды,

● торговая либерализация,

● ценовая либерализация,

● налоговая реформа,

● открытие границ для притока иностранных инвестиций,

● укрепление имущественных прав собственников.

Позже Дж.Уильямсон расширил набор средств и инструментариев «консенсуса» за счет монетарных идей М. Фридмена, и он стал своего рода главным, эталонным «экономическим законом» любой капиталистической рыночной экономики, а также развивающихся и переходных стран. С особой «тщательностью» этот «консенсус» вводился, а затем по нему сверялся экономический курс правительства в Российской Федерации практически все последние 20 лет. В этом, на мой взгляд, все главные экономические проблемы государства. «Консенсус» резко противопоставлял себя классическому кейнсианству, которое доминировало на Западе все послевоенные десятилетия, вплоть до конца 70-х гг.

Директор-исполнитель МВФ Мишель Камдессю пытался убедить меня в том, что вместе с «Вашингтонским консенсусом» Россия получит большую финансовую помощь, а также помощь «опытными консультантами из МВФ» (сентябрь 1991 г.). Но я сказал, что хорошо изучил содержание этого Документа МВФ, подготовленного профессором Уильямсоном, и считаю, что он не может быть применен в России по ряду причин. Прежде всего, в силу того, что он повлечет свертывание социальных программ, высокую безработицу и ускоренный переход гигантской государственной собственности в руки лиц, которые не готовы ее использовать эффективно. В нашей стране все еще нет людей, которые знали бы, как управлять частными компаниями, – их надо еще готовить. Поэтому с приватизацией крупных заводов, фабрик и т.д. нам не следует спешить. Далее, наши граждане за 70 лет привыкли к бесплатным отпускам, бесплатному лечению, содержанию детей в детских садах и яслях за счет государства и т.д. Поэтому общество не позволит ни Парламенту, ни Президенту ухудшить их уровень жизни. Мы, руководители новой России, заверили народ, что не допустим этого. Для нас в большей степени соответствуют кейнсианские принципы регулирования экономики. А Вы, господин Камдессю, предлагаете нам программу, которая полностью противоречит интересам народа. Вот почему наш Парламент не поддержит правительство, если Вы даже сумеете внушить ему преимущества «консенсуса». Нам нужна иная программа, на базе кейнсианства, к тому же у нас имеются огромные ресурсы, которые позволяют нам искать и находить нужные решения для нашей ситуации, которая вовсе не такая трагическая, как порою кажется вдали от нашей страны...

Как оказалось, адаптированный вариант именно этого «консенсуса» был привезен из Вашингтона группой американских консультантов во главе с профессором Д. Саксом (они стали главными консультантами Ельцина и Гайдара) и вручен правительству как чудодейственное средство «спасения России». И разумеется, он оказался принят с восторгом и правительством, и президентом Ельцином. (С этого времени именно в области экономической и социальной политики и начались противоречия – с одной стороны, президентско-правительственной, с другой – парламента. Вот здесь главная их причина.)

Методологической основой рекомендаций «консенсуса», как я упоминал ранее (и, кажется, неоднократно), явились идеи профессора Милтона Фридмена (довольно упрощенные и вульгарные, часто «бухгалтерские»), которые, сформировавшись в доктринумеждународного монетаризма, стали базой для рекомендаций Международноговалютного фонда, его эталонной программой, в том числе и для развитых стран. «Консенсус» был внедрен и в страны ЕС, особенно его финансовые институты, в том числе в методологию Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР), основанного в 1990 г. для «содействия рыночным процессам в странах Восточной Европы». Требования «консенсуса» были просты: никакого государственного участия в экономическом развитии, маркетизация медицинской помощи и образования, минимум социальной поддержки, ударение на рынок, рынок и еще раз рынок! Это была вожделенная победа крупных корпораций. После внедрения положений «консенсуса» в экономическую политику Запада, между прочим, началось «размывание» среднего класса, появилась тенденция к ухудшению уровня жизни людей; но прибыли крупных корпораций и банков стали возрастать темпами, никогда ранее за столетия не наблюдавшимися.

Еще тогда, после Азиатского кризиса (1997), мной был сделан общий вывод об исчерпанности либерально-монетарной идеологии (на базе которого был сконструирован «Вашингтонский консенсус») как базы макроэкономической политики. В то же время я допускал, что эта либерально-монетарная идеология может быть более или менее эффективно использована исключительно для развитых стран мира, имеющих зрелые рынки, развитые системы рыночного регулирования, с некоей «совершенной конкуренцией», и соответствующими механизмами его регулирования, отточенными на протяжении многих столетий. В то же время развивающиеся и переходные экономики, как мне тогда представлялось, обязательно должны в полной мере использовать инструменты кейнсианства – т.е. делать ударение на государственное экономическое вмешательство, как главноый регулятор «незрелых» рыночных механизмов.