Сталин и разведка накануне войны - Арсен Мартиросян

Особую пикантность этому факту придает то обстоятельство, что свидетелями этого совпадения стали не только премьер-министр Великобритании, но и Сталин, а вместе с ним также и Молотов, Берия, Меркулов, Тимошенко и Жуков. Но только Сталин, Берия и нарком госбезопасности Меркулов знали всю подоплеку этого совпадения. Дело в том, что с января 1941 г. наконец был восстановлен контакт с Джоном Кернкроссом (оперативный псевдоним Мольер) — одним из членов великолепной «кембриджской пятерки» блестящих агентов советской внешней разведки. Дж. Кернкросс с июня 1940 г. работал личным секретарем лорда Хэнки, который в кабинете У. Черчилля «вел работу по линии секретных служб и был председателем десятка комиссий, которые занимались вопросами обороны, безопасности, научных исследований и др… К Хэнки поступали материалы из кабинета министров, спецслужб, научно-исследовательских организаций и других важных учреждений. Все они аккумулировались у Кернкросса. От Кернкросса были получены переписка МИД с посольствами, еженедельные доклады английской разведки кабинету, протоколы заседаний военного кабинета, доклады начальника генштаба, материалы по экономической разведке и другие важные секретные документы. С января по май 1941 года от источника было получено большое количество материалов, которое свидетельствовало о подготовке фашистской Германии к нападению на Советский Союз»{196}.

Как первые надежные данные о подготовке нападения Германии на Советский Союз, так и последующие сведения аналогичного характера в обязательном порядке направлялись лорду Хэнки и аккумулировались у Кернкросса. Ну а далее они передавались агентом своему куратору из лондонской резидентуры НКГБ СССР. Объемы передаваемых Дж. Кернкроссом документов были исключительны — в среднем до 60 фотопленок направлялось в Центр каждой почтой. Не отставали и другие члены прославленной пятерки — легендарные Ким Филби, Энтони Блант, Гай Бёрджесс, Дональд Маклин. Их информация также имела колоссальное значение, хотя и не всегда в то время и не во всем сразу же встречала благожелательные отклик и оценки.

Так что едва ли у двух основных разведывательных служб СССР и тем более у Сталина могли остаться какие-либо сомнения в достоверности и объективности информации заокеанских буржуинов. Хотя на первых порах они возникли вполне естественным образом. Дело в том, что для Москвы не было секретом, что правящие круги США в целом позитивно настроены к идее нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, и соответственно при такой-то позиции чего ради буржуины так забеспокоились о Стране Советов. Но поскольку информация американцев и англичан совпадала и с информацией советских разведывательных служб, которой к тому моменту накопилось немало, то, естественно, она была взята в расчет и учтена должным образом.

Кроме того, достоверные данные о плане Гитлера по нападению на СССР, о главных направлениях наступления вермахта (на Ленинград, Москву и Киев), которое будет осуществлено силами примерно 155 дивизий, во второй половине апреля месяца 1941 г. передал в Москву и чехословацкий президент Э. Бенеш. Эта информация была получена в конце марта — начале апреля 1941 г. от ценнейшего агента чехословацкой военной разведки А-54 — Пауля Тюммеля{197}. Передача добытых им сведений в Москву была осуществлена в рамках секретного соглашения о сотрудничестве между разведками двух стран от 16 мая 1935 г.

Штрих-комментарий. Информация чехословацкой военной разведки всегда докладывалась и наркому обороны СССР С.К. Тимошенко, который по этому поводу вспоминал: «Донесения нашего военного атташе в Лондоне я получал всегда сразу же, как только они поступали. Были там и данные, которые передавала нам чехословацкая разведывательная служба. Без всякого преувеличения должен сказать, что некоторые из них казались невероятными и даже провокационными. Однако наша проверка этих сообщений и время показали, что в большинстве случаев речь шла о правдивой и удивительно точной информации»{198}.

Проще говоря, едва только материалы из лондонской резидентуры ГРУ поступали в Москву, то информация чехословацкой военной разведки наряду с другими данными сразу же направлялась Тимошенко и Жукову.

Учитывая, что одновременно эту же информацию П. Тюммеля Э. Бенеш и глава чехословацкой военной разведки генерал Ф. Моравец передали У. Черчиллю и в МИ-6 и продублировали ее еще раз 19 апреля 1941 г., то окружным путем, через упоминавшегося Дж. Кернкросса, у которого, ввиду его специфических служебных обязанностей, оседала вся подобная информация, она в порядке дублирования попала также и в Москву.

Так что Москва была в курсе сути директивы № 21 «Вариант Барбаросса» и явно других сопровождавших ее документов Третьего рейха, причем эта информация не залеживалась у Сталина или на Лубянке, а передавалась в ГРУ и ГШ.

Но это одна сторона истории об осведомленности Москвы о содержании директивы № 21 «Вариант Барбаросса». Есть и другая, менее известная, если вообще известная. Ведь не менее бесценная информация о планах немецкого командования поступала и от другого агента из числа великолепной «кембриджской пятерки» — Дональда Маклина. «В первой половине 1941 года Маклин информировал Москву о подготовке Гитлера к нападению на СССР. Среди документов этого периода необходимо отметить полученную от источника сводку министерства экономической войны Англии, подготовленную для доклада военному кабинету, о неминуемом нападении немцев на СССР. В сводке приводились данные о военных приготовлениях Германии на востоке и ее оперативных планах по разгрому Красной Армии»{199}.

Более того. 24 марта 1941 г. британская разведка получила из Швеции сообщение о том, что немцы отложили вторжение на Британские острова и решили «молниеносно атаковать Россию и оккупировать ее вплоть до Урала». В сообщении детально излагался план операции против СССР на трех главных направлениях, назывались три конкретные ударные группировки германских войск под командованием фельдмаршалов фон Бока, фон Рундштедта и фон Листа. Эту информацию Лондон не передал Москве{200}. Однако эта информация прошла через руки Кернкросса и Маклина и потому попала в Москву. И то обстоятельство, что Лондон ни в каком виде не передал эту информацию Москве, и даже не пытался сделать этого, сыграло положительную роль.

Специальная справка. 1. Здесь следует иметь в виду, что советская разведка располагала уникальной возможностью для контроля и проверки этой информации — у нее был агент по фамилии Нюблад в шведской службе радиоразведки. В 1994 г. шведы сами предали гласности эту историю. Все, что шведы тогда читали в немецких радиограммах, а затем передавали в Лондон, читали также и в Москве, нередко даже раньше, чем руководство Швеции или Англии, и уж, как правило, одновременно с ними. Не говоря уже о том, что эти данные позволяли советской радиоразведке самостоятельно раскалывать немецкие коды и знать как о планах немцев, так и об их уровне осведомленности о советских войсках{201}.

2. На протяжении 30-х гг., а затем еще и в 1940 г. советской разведке удалось неоднократно добывать английские дипломатические шифры, благодаря чему, особенно шифру, добытому в 1940 г., представилось возможным наладить чтение секретной переписки МИД Англии и британской разведки{202}, что, естественно, серьезно обогащало добываемую советскими разведывательными службами информацию.

То же самое произошло и с подлинной частью информации, сильно препарированная верхушка айсберга которой впоследствии стала известна как пресловутое предупреждение У. Черчилля. Дело в следующем. В начале апреля 1941 г. британское правительство получило донесения из Белграда, Вашингтона и Афин, что Гитлер сказал югославскому принцу-регенту о намерении начать нападение Германии на СССР до 30 июня этого же года. Премьер-министр Великобритании У. Черчилль 3 апреля 1941 г. поручил британскому послу в Москве Р.С. Криппсу лично передать И.В. Сталину свое послание. В специальной памятке к беседе при передаче этого послания Форин Офис предложил Криппсу разъяснить Сталину, что Гитлера ничто не остановит, если только он не попадет в сложное положение на Балканах. 5 апреля Криппс ответил телеграфно, что для него личная передача письма Черчилля Сталину «немыслима». В ходе завязавшейся телеграфной переписки с Лондоном посол высказал сомнение в такой необходимости, поскольку 6 апреля был заключен советско-югославский пакт, а югославский посланник в Москве по предложению Криппса уже сообщил Сталину и Молотову о заявлении Гитлера принцу-регенту о предстоящем нападении на СССР (на что Сталин ответил: «Пусть попробует»). В итоге британский посол направил послание Черчилля в НКИД СССР при своем письме от 19 апреля, адресованном А.Я. Вышинскому, и тот уведомил его 23 апреля, что оно вручено Сталину{203}. В указанном послании Черчилля говорилось: «Я получил от заслуживающего доверия агента достоверную информацию о том, что немцы после того, как они решили, что Югославия находится в их сетях, то есть после 20 марта, начали переброску в южную часть Польши трех из находящихся в Румынии пяти бронетанковых дивизий. В тот момент, когда они узнали о сербской революции, это передвижение было отменено. Ваше Превосходительство легко оценит значение этих фактов»{204}.