Ветувьяр (СИ) - Кейс Сия

— Я хочу ехать с вами, — Выпалила Селин прежде, чем осознала весь смысл этих слов.

— Kasten im tern! — Пылко сказал Флетчеру незнакомец, все еще наблюдавший за их разговором.

— Maiz gatte, Preston, — Одернул его адмирал, возвращаясь к Селин, — Поверьте, вы не знаете, о чем просите. Это путешествие вам не понравится…

— Я готова на все. Готова терпеть любые лишения! Вы обо мне даже не услышите, — Умоляюще зашептала девушка, — Только не оставляйте меня здесь.

— Селин, вы будете под защитой, — Флетчер твердо смотрел ей в глаза, не отводя взгляд ни на секунду, — В городе останутся солдаты.

Как доказать ему, что перед камарилами все эти солдаты — ничто? Он ведь не знает, как готовят орденских убийц, да и вообще вряд ли воспринимает их существование всерьез.

— Мне некому довериться, кроме вас, — Не отступала она, — Я виновна перед камарилами, и они найдут меня, чтобы покарать за это. Они ни перед чем не остановятся.

Селин заметила, как перекосилось лицо человека, которого Флетчер назвал Престоном, только когда он вновь заговорил:

— Al degent leles, kamarilen jasten um entan. Kend werret tagen — iu! — Он ткнул пальцем Флетчеру в грудь.

Селин многое бы отдала, чтобы понимать, в чем Престон с таким пылом пытался убедить адмирала, но единственное слово из его речи, которое она смогла разобрать — камарил.

— Kamarilen endar frigget iume. Lidon kallet — kallod, — Отмахнулся от него Флетчер.

Престон недовольно бормотал еще что-то, но адмирал его не слушал, в отличие от Атвина, который не сводил глаз со спорящих мужчин.

— Я редко признаю свою неправоту, но камарилы и вправду могут оказаться опасны для вас, — Заговорил Флетчер, — Я не прощу себе, если с вами что-то случится по моей вине. Да и мой адъютант, — Он обернулся и глянул на Атвина, — кажется, тоже.

Сердце Селин забилось чаще. Неужели она смогла его переубедить?

Престон что-то бегло спросил у Флетчера, после чего тот крепко задумался, искоса поглядывая на девушку. Спустя пару секунд он ухмыльнулся и дал мужчине какой-то решительный ответ, из которого Селин не разобрала ни звука.

— Даю вам на сборы полчаса, — Строго заговорил адмирал, дернув рыже-каштановыми бровями, — Атвин принесет вам мужскую одежду. Надеюсь, не надо объяснять, что вам придется притворяться мальчишкой…

— Нет-нет, я все понимаю, — Пробормотала Селин, все еще удивляясь своему успеху. Мальчишкой или не мальчишкой, но она была рада тому, что не встретится с Чудовищем.

— Вы будете человеком из моего экипажа, — Зеленые глаза пронзали девушку насквозь, — Никто не будет делать вам поблажек. У вас еще есть время, чтобы отказаться.

И вправду — во что она ввязывалась? Селин вдруг посмотрела на себя со стороны и поняла, что она по собственному желанию вызвалась плыть на вражеском корабле в компании совершенно незнакомых и опасных мужчин, языка которых она не знала. Это казалось воплощенным безумием, но еще пару месяцев назад Селин ни за что бы не поверила, что ее жизнь примет такой резкий поворот. До этого дня она покорно плыла по течению, и вот куда оно ее занесло. Селин ждала смерти, но она так и не явилась, поэтому теперь ей захотелось жить. Хотя бы немного — ради всех тех лет, что она провела в своей крошечной каморке за хлипкой дверью.

— Я не откажусь, — Сказала она, впервые за много лет хоть немного гордясь собой.

Глава 15. Эделосс. Линтхалас. Кирация. Кир-Ист

“Этого хочет король” — так написал Биркиит в письме Ланфорду, и камарил не подвергал эти слова сомнению, хотя и не понимал, что могло заставить Его Величество так переменить все планы. С другой стороны обязанностью Ланфорда было беспрекословное подчинение, что он и демонстрировал своему наставнику и своему королю.

Он входил в королевский тронный зал один — Биркитт в письме ясно дал понять, что Его Величество желает видеть перед собой одного лишь избранного в этом году камарила — Робин и остальные по возвращению в столицу отправились сразу же в Дом камарилов, и говоря по правде, Ланфорд немало им завидовал. После той бешеной скачки, в которую превратилось их возвращение в Линтхалас, единственное, чего захотелось бы любому нормальному человеку — это помыться, наесться до отвала и хорошенько выспаться.

Кроме стражников, Биркитта и королевских особ в огромном зале не было ни души. Наверное, Ланфорд должен был испытывать какое-то благоговение, глядя на эти древние стены из темного камня, гобелены с ликами древних королей и, собственно, сам трон, на котором сменилось так много великих правителей, но он чувствовал смутную тревогу и совершенно явную усталость. Темные стены всего лишь давили на него, окна давали непозволительно мало света, гобелены казались уродливыми, а трон был просто красиво украшенным стулом — ничего, чем можно бы было восхититься.

Ланфорд шагнул к возвышению, на ходу поправляя легкие доспехи, плащ за спиной и “вилку”, что удерживала его на плечах. Биркитт, преданно стоящий слева от короля, незамедлительно его представил:

— Ланфорд Карцелл, один из лучших моих учеников.

Камарил поклонился, как того требовал этикет, и взглянул на короля, внимательно изучающего его взглядом. А взгляд у него был под стать положению — густые темные брови тяжело нависали над глубоко посаженными глазами, и они были одним из двух доказательств того, что Его Величество когда-то был брюнетом. Второе доказательство — его сын — сидело справа. Сейчас же на месте густых темных волос короля красовалась гладкая блестящая лысина, отчего-то придающая владельцу еще более грозный вид.

— А Гаккон Енлис, часом, не твой отец? — Неожиданно улыбнулся король, обращаясь к Ланфорду.

Имя это казалось камарилу смутно знакомым, но монарший вопрос привел его в ступор.

— Нет, — Удивленно качнул головой он.

— Эх, а жаль… Хороший был воин. Только поторопился чутка, — Король рассмеялся, глянув на Биркитта, которой тоже изобразил что-то вроде улыбки, — С этим-то делом торопиться не надо. Глядишь, и сделал бы еще что хорошее…

Смех Его Величества разнесся по залу, и до Ланфорда наконец дошло, за чьего сына принял его король. Гаккон Енлис был тем самым камарилом, который лет двадцать пять назад, потерпев неудачу в Кирации, решил свести счеты с жизнью, не выдержав позора. По мнению Ланфорда это было самонадеянным и глупым поступком, недостойным честного воина.

Биркитт тоже смеялся над королевской шуткой, но Ланфорд не знал, насколько искренне. Не смеялся только он сам и тихо сидящий рядом с отцом наследник, не издавший ни звука за все время, что Ланфорд присутствовал в зале.

По подсчетам камарила, парню должно было быть лет семнадцать, но на этот возраст он не выглядел — мелкий, тщедушный и зашуганный, он чем-то напоминал Ланфорду собственную “обожаемую” невесту, хотя взгляд у принца был довольно взрослый и осмысленный.

В народе про наследника говорили — и, видимо, не врали — что его с рождения мучает какая-то нервная хворь, что-то вроде трясучки, бьющей приступами и убивающей все надежды на то, что человек когда-нибудь сможет взять в руки клинок. Сейчас парень не трясся, но штука, похожая на трость, что стояла возле его трона, угловатое костлявое тело и бледное, словно у мертвеца, лицо, говорили о том, что у принца не все так хорошо со здоровьем.

— Нет, Биркитт, ну скажи — одно лицо ведь! — Продолжал свои рассуждения касательно родословной Ланфорда король, — Ну да ладно, что мы время теряем? Зачем позвал я тебя, знаешь?

— Нет, Ваше Величество, — Напрягся Ланфорд.

— Ты что, ему не сказал? — Повернулся к Биркитту король, поудобнее усаживая свою объемистую задницу на троне.

— Не успел, Ваше Величество.

— Все вы ничего не успеваете, — Фыркнул монарх, возвращаясь к Ланфорду, — А мне — хоть разорвись! Про Кирацию что знаешь?

— А что я должен про нее знать? — Недоуменно спросил камарил, тут же испугавшись прослыть идиотом в глазах короля.

— А то что шанс появился — гадов этих прихлопнуть. Раз и навсегда! — Вновь рассмеялся король, обнажая свои поистине лошадиные зубы.