И тьма не объяла его - Владимир Васильев

Айк опустился на дно клетки, откинулся спиной на ее стенку и закрыл глаза… Того, что он показал, Айяла еще никогда не видела, потому что оно еще не существовало.

«Какая богатая фантазия у моего Айка!» — восхитилась она.

«Да, — подтвердил Паук, — с ним было легко общаться… Жаль, что нам помешали…»

А общение продолжалось весьма интенсивно, хотя в это время все

ближе подступала трагическая развязка. Но Айк-то этого не знал! И

получал явное удовольствие от общения со столь необычным собеседником. Похоже, он даже забыл о своей несвободе…

И тут потянуло едким дымом. Айяла ощутила его ядовитый запах и

закашлялась, а Айк спрятал лицо под крыло. Паук уже терзал клетку, пытаясь высвободить Айка из плена. Вот и сам Айк, задыхаясь и кашляя, когтями и клювом раздирает клетку…

«Скорей же, скорей! — задыхаясь, подгоняла их Айяла, вдруг забыв о том, что было дальше. — О, Мать Мира, — шептала она, сжалься над моим сыном! Ты ведь не для того создавала его, чтобы он умер такой жестокой смертью!.. О, Мать Создательница, услышь меня!..»

Айк никого ни о чем не просил, он изо всех сил продирался к свободе и жизни, успевая при этом удивиться поведению паука. «Почему ты не бросаешь меня, молчун мохнатый?! Ты ведь сгоришь вместе со мной! Зачем тебе это?»

«Я охотник, а не убийца», — вдруг услышал он ответ, и тут порвалась последняя нить, и паук, протянув лапу, буквально выдернул его из клетки. Айк практически уже ослеп от дыма и жара, чувствуя, как обугливаются кончики перьев, но еще успел заметить красные огоньки на шерсти паука. К запаху дыма добавился запах паленой шерсти и пера.

«Никогда не думал, что буду учиться благородству у паука, — услышала Айяла сквозь стоны и вопли сына. — Жаль, что этот урок пойдет прахом… Прощай, мама… Прости, что заставил тебя страдать… Как слепы мы были, ма…» — и пламя поглотило все, и Айяла ощутила, что значит гореть заживо, и крик ее вознесся к сводам пещеры…

— Прекрати! — приказал Айс Пауку. Но и того, уже в который раз пожирало ненасытное пламя. Айс тщетно пытался пробиться в их эмоциональное поле то цветограммой покоя, то холодным ветром, остужающим раскаленное тело, то водяным потоком, то просто тишиной…

Наконец, тишина наступила. Затихла, прильнув к нему, Айяла, прекратил метаться в своей светящейся ловушке Паук — его эмоциональное поле не подавало никаких признаков существования. Абсолютный мрак и тишина…

«Устроил знакомство, нечего сказать…» — осудил себя Айс. Хотя он давно уже понял, что в этом мире путь ко всему, составляющему истинную ценность, лежит через страдание. Только никак не мог постичь, зачем это понадобилось Матери Мира… Учитель когда-то говорил про страдание, как индикатор несовершенства мира и стимул к его усовершенствованию… Но неужели во вселенной нет менее жестоких индикаторов и стимулов?.. И зачем нужно совершенство, путь к которому лежит через страдания?.. Чтобы избавиться от страданий?.. Но что будет с миром, потерявшим стимул к самосовершенствованию?.. Даже такой странный стимул…

Айяла и Паук уже вышли из шока и с интересом смотрели друг на друга. Не ошибся ли Айс, разрешив эту встречу?.. Будущее покажет…

— Прости меня, Паук, — обратилась Айяла к черному силуэту. — Я заставила тебя страдать, вновь переживая ЭТО…

— Оно постоянно преследует меня… Если бы не ты, ЭТО произошло бы все равно, может быть, только в другое время… Какая разница…

— Как страшно так жить!.. Тебе надо забыть…

— Я не умею забывать. Забыть — значит, частично умереть… Но боль остра только на свежей ране. Надо подождать, пока зарубцуется… — Разве такое может зарубцеваться? — удивилась Айяла.

— После смерти, — обяснил Паук, — когда появятся новые Я, для которых ЭТО будет лишь воспоминанием…

— Не понимаю… Но ты разрешишь мне иногда приходить к тебе? Мне кажется, что здесь мой Айк жив, а там… Там я вижу только его обугленный труп…

— Приходи, — разрешил Паук.

— Глубокого покоя, Паучонок, — пожелал Айс. — Мы пойдем. Я приказал, чтобы тебя не беспокоили.

— Береги крылья, — ответил Паук, — они еще не окрепли…

Не понимаю, Верховный Айяр, — сдержанно возмущался Айяр Айт, хотя цветограмма все еще выдавала его ярость, — зачем тебе надо было демонстрировать все это Стае?!.. Чтобы меня растерзали обезумевшие родители? Чтобы Стая перестала мне подчиняться? Как я тогда буду обеспечивать выполнение твоих приказов?.. Ты не можешь не понимать, что от мудрого приказа до его воплощения живет труд организатора- исполнителя… Мой труд… Оглянись на это гнездовье! Ты ведь не так долго отсутствовал. И когда покинул Стаю, мы еще не начали нормальную добычу хрусталя…

— Да, Стая потрудилась выше всяких похвал! — оценил Айс.

— Стая?! — возглас Айта сопровождался красно-синей вспышкой сарказма. — Стая создается волей Айяра.

— Воля Айяра бессильна, если она не совпадает с волей Стаи. — У Стаи нет воли, у Стаи есть множество желаний. Искусство Айяра состоит в том, чтобы подчинить эти желания своей воле. А для этого необходимы, ты сам прекрасно знаешь, три составляющих: высокая цель, опасность и авторитет Айяра. Нынешнюю Стаю, конечно, создал ты. Но и мягкокрылы помогли в этом создали экстремальную ситуацию. Ты же проявил волю, сформулировал цель выжить и восстановить Стаю и гнездовье, нашел средства достижения цели все это обеспечило тебе заслуженный авторитет. Но Стае недостаточно авторитета Верховного Айяра. Для нормального функционирования ей необходима иерархия промежеточных авторитетов исполнителей воли Верховного, ибо невозможно жить, следуя лишь верховной воле — она слишком мудра и высока. Так же, как невозможно непосредственно внимать мудрости Айятов — их смысл слишком глубок и обширен, поэтому Айяты без приказов — как голова без рук… И ты, подвергая сомнению мой авторитет, разрушаешь Стаю и единство, образованное иерархией авторитетов.

— Единство создается не иерархией авторитетов, а осознанной иерархией общих потребностей, — поправил Айта Айс.

— Это Айят, — усмехнулся Айт, — а каждому твердокрылу нужна расшифровка-приказ: поразить такую-то цель, добыть столько-то хрусталя, в такой-то срок возвести гнездовье… А приказ без авторитета — пустой звук.

— Да избавит Мать Мира Стаю от власти ложного авторитета! — глядя в глаза Айту твердо произнес Айс. — А заслуженный авторитет не боится правды… Твое возмущение свидетельствует о твоем страхе. Ты опасаешься за прочность своего авторитета, значит, понимаешь, что совершил ссерьезную ошибку. Но хотел бы, чтобы ошибка, приведшая к трагедии, считалась правильным решением… То есть ты требуешь от меня и от Стаи ложной оценки твоих действий… Не кажется ли тебе, Айяр Айт, что твое желание преступно?