Где ты, маленький "Птиль" - Сергей Вольф

— Ну, а второй? — спросила Пилли. — Худший.

— Вдруг Горгонерр «вспомнит», что я-то, гид, первым несу ответственность за землян, и заставит по стереовидению выступить именно меня. Народ мне, естественно, не поверит, что Митю украли повстанцы, — но как быть потом? Если народ увидит меня среди своих — долго придется объяснять, что я за птица на самом деле.

— Папа, — сказала Оли. — А что если ты скажешь квистору, что Митя и его отец так травмированы, что ты предпочитаешь срочно рано утром увезти их на пару дней на природу. Тогда твое выступление отпадает.

— Умница. Но, считай, наши друзья так и не видели Калихар.

— Я-то повидал, — сказал я. — Город славный.

— Но, пап, можно же будет вернуться, лишь бы не ты выступал по телеку, — сказала Оли. — И звони квистору сейчас.

— Стоп! — сказал Орик. — Владимир, Митя, Олуни, Оли, — не уйти ли вам в другую комнату? Звоню квистору. Мне не очень хочется показывать ему свое лицо, но важно видеть его.

…Этот разговор мы слышали, но, увы, не видели.

Квистор оказался дома, но, что вы, что вы, Орик, если дело серьезное, я вас вполне извиняю, можно звонить и домой.

— Представляете, уль Горгонерр, нашу радость, мы прилетаем — а уль Митя дома! Дома! Поздравляю и вас, и себя с этим, я бы сказал, счастьем!

— О! — воскликнул после паузы квистор. — О! Это же феноменально!

— Конечно, — сказал Орик. — Мальчик в руках повстанцев, а правительство ничего не может сделать!

— Вот именно! — сказал Горгонерр. — Какая удача, спасибо, что позвонили. А как мальчик, где он, что с ним было?

— Спит. Да и отец спит. Оба они по-разному намучились.

— О! Понимаю. Я сам отец. А как произошло спасение?

— Героизм мальчика. Одеяла, из них веревка, в форточку — и всё. Укрывали в центре, в хорошем доме.

— Потрясающе! А что он говорит?

— Почти ничего. Мальчик травмирован, это ясно. Обращались с ним нормально, но скрывали, когда выпустят.

— Нормально? Как это не годится для, скажем, его выступления по стереовидению! Что же, он скажет, что повстанцы обращались с ним нормально? — удрученно добавил квистор.

— Разумеется, так бы и сказал, если бы выступил. Он — землянин, гость и ребенок, очень сложно заставить его лгать. Просить его об этом — несолидно для правительства.

— Конечно, конечно, — бодро сказал квистор.

— А судя по его состоянию, нам всем следует рано утром хоть на пару дней опять уединиться где-то на речке.

— Вы думаете, это разумно?

— По-моему, простите, квистор, — сказала Пилли, — это необходимо. Он очень измучен и отец тоже, это их чувство обострено тем, что они же гости. Нам крайне неловко!

— Да, вы правы, — уныло сказал квистор. — И выступление его с положительной оценкой поведения повстанцев отпадает.

— Уль Горгонерр, — сказала Пилли. — Могу ли я подсказать…

— О Пилли, дорогая, конечно!

— Вам вовсе не обязательно выступать перед страной самому, это придаст всему излишнюю остроту и значимость. Пусть выступит от квистории, — простите, вы знаете мой язычок — какая-нибудь сошка помельче, а еще лучше — просто диктор с коротким заявлением квистории.

— Разумно, — сказал квистор. — Вы сама мудрость — Пилли!

— Уф-ф, — выдохнул Орик, когда разговор кончился. — Полегчало. По-моему, хотя я говорил больше тебя, Пилли, разговор выиграла ты. Благодарю.

— Ай, я мутила воду, — сказала Пилли. — Он бы и сам так решил.

6

В восемь утра вернулся Орик, мы уже завтракали, и был включен телек. По телеку выступал некто, кого Орик, подтверждая, назвал «мелкой сошкой». Заявление его о моем побеге было кратким и скоро кончилось. Орик принес газеты — там было то же самое. Еще он принес нам телек, палатки, спальники, закупил еду и прочее, и прочее.

Мы вылетели в десять. Внизу я увидел свою машину возле бассейна и просто ошалел от радости: в ней был — Ир-фа! Он уже сидел за рулем, мы с Оли устроились сзади, Олуни сел к папе, Пилли к Орику — и мы взлетели. Машина Орика была как бы главной, и он, взлетев, «повел» нас за собой — высоко в небо, так что мы оказались выше уровня пика центральной башни и, пролетев над ней, то есть точно над центром города, стали от него удаляться. Я догадался, что этот «маневр» Орик провел специально для нас с папой, и, когда мы проплывали над пиком, я, «вращая» головой, осмотрел абсолютно весь Калихар и сделал несколько снимков.

Оли положила руку мне на плечо и сказала:

— Я определенно довольна тем, что тебя украли, но то, что я тебе помогла, — этим я очень довольна. Оч-чень!

— Еще бы! — сказал я. — Ты вела себя героически!

— И теперь… я хоть чем-то отплатила тебе за криспу, хотя дисбаланс остается. Тут надо говорить о двух моих чувствах, нормальном и атавистическом.

— А последнее, это какое.

— Идущее от очень древней Политории. Спаси ты меня от криспы тогда, я должна была бы стать твоей рабой. Одно другого стоило бы, но неуютно. Лучше уж погибнуть.

— Успокойся, — сказал я, чувствуя, что сейчас «выдам» шутку не высшего класса. — В те далекие времена не стала бы ты моей рабой, съела бы тебя криспа, и все тут: лазеров-то не было!

Оли очень внимательно поглядела на меня.

— Я убеждена, что и в те далекие времена ты бы что-нибудь придумал и спас меня. Иначе не может быть!

— Н-ну… не знаю, — сказал я, отводя глаза.

С других машин нам махали и громко приветствовали: видимо, уже прочли газеты или видели телек.

— Мне хочется… Я бы взяла твою руку в свою, — сказала Оли. Я вдруг сам взял в свою ее руку и так и не отпустил до самого селения моро, даже когда Ир-фа глядел на нас третьим глазом и улыбался. Нет, этого я не понимал: если я вернусь на Землю, как я буду без Оли, Орика, Пилли, Ир-фа, Латора… Все было за то, что я потеряю их навсегда, и это не укладывалось в голове. Я попытался уйти от этих тяжких мыслей и стал думать об адской машине: как ее, заразу, кокнуть д о начала гражданской войны.

К сожалению, когда мы приземлились у моро, Малигата не оказалось: он ушел с группой воинов на большую охоту. Мы распрощались с Олуни, обняли его, я его обнял крепко и обнимал долго. Тут же я узнал, что ситуация, которая связала нас с Олуни, делала меня, спасенного, — его братом. Но и он само собой становился братом мне. Олуни снял с шеи какой-то черно-розовый камешек на ниточке (вероятно, его амулет) и повесил на шею мне. Я засуетился, дико, ну что у меня было, что? Ничего равного. Но вдруг вспомнил и, обрадованный, достал из малого кармашка брюк небольшого бронзового льва с колечком, родился-то я под созвездием Льва! Еще я обнаружил ту катушку, на нитке которой я поднимал в фортку лазер; поразительно, но порвать ее сейчас я не мог никак, резким движением это сумел сделать Олуни, я привязал льва на нитку и повесил его ему на шею.

…Мы снова взлетели и, перевалив скалы, резко увеличили скорость, летя прямо в море и очень близко к воде. Заработал коммуникатор Орика, он быстро и коротко с кем-то поговорил, через полчаса мы сбросили скорость, очень синхронно с падением нашей скорости впереди нас всплыла подлодка, люк ее раскрылся, и мы, как утята в заводь, заплыли к ней внутрь. Нас встретили капитан Рольт и Ки-лан, и, честное слово, я им был дико рад, позабыв о своем бывшем проступке. За обеденным столом капитан Рольт сказал короткую речь в мою честь, но прежде всего — в честь Оли и Олуни. — Рольт, — сказал Орик, — удалось ли связаться со всеми лидерами отрядов повстанцев?

— Да, Орик. Я передал им: каждый, вновь прибывший в отряд, должен быть приведен кем-то из своих.

— Спасибо. А как идет пополнение отрядов?

— Очень энергично!

Неожиданно по единому радиоканалу лодки раздался голос:

— Атака воздушных кораблей сверху!

И раньше чем капитан Рольт отдал приказ, мы почувствовали довольно мощный удар по корпусу лодки.

— К погружению! — приказал Рольт. — Угол ноль — три. И тут же голос по радиоканалу доложил:

— Пробоина в верхнем одиннадцатом отсеке. Рольт приказал:

— Угол ноль — четыре. Группу аквалангистов из шести — в воду. Сварщиков в одиннадцатый отсек. Как?! Один болен?!

— Позвольте мне, — сказал папа.

— Уль Ки-лан, проводите уля Владимира в отсек. Сварщики! Еще один костюм шестого размера. Угол ноль-пять! Что с обстрелом?

— Энергично продолжается чуть за пределами курса.

— Смените курс с поправкой на тенденцию обстрела.

— Есть, капитан Рольт. Несколько минут все молчали.

— Как дела у аквалангистов? — спросил капитан Рольт.

— Временная нужная заплата поставлена, капитан Рольт.

— Сколько воды?

— Осталось ноль — семь. Откачка работает.

— При объеме ноль-два сварка возможна?

— Вполне.

— Приступите вовремя. Как уль Владимир?