Карта небесной сферы, или Тайный меридиан - Артуро Перес-Реверте

И, может быть, Джереми Айронс. Но про иезуитов он, как ни силился, ничего вспомнить не мог.

— И потому испанские иезуиты сидели на бочке с порохом, оставалось только поднести зажженный фитиль.

Никаких признаков присутствия Орасио Кискороса, отметил Кой, осмотревшись по сторонам. За соседним столиком сидела молодая супружеская пара с двумя светловолосыми ребятишками — туристы, перед ними лежали карта и фотоаппарат. Ребятишки играли пластмассовыми рогатками, похожими на те, которые он, сбежав с уроков, чтобы побродить по причалам, мастерил сам из деревянной рогульки, двух полосок резины, вырезанных из старых шин, кусочка кожи и маленького мотка проволоки. Грустно улыбнувшись, Кой подумал: а теперь такие игрушки продаются в магазинах и стоят какую-то ерунду…

— И этим фитилем стал мятеж против Эскилаче.

Хотя прямое участие иезуитов в нем не было доказано, известно, что именно тогда они собирались подвергнуть бойкоту просвещенных министров Карла Третьего… Эскилаче, итальянец по происхождению, среди прочего намеревался запретить ношение широкополых шляп и плащей, в которые так любили закутываться испанцы, и это, представь себе, стало предлогом, послужившим для начала серьезных беспорядков в стране. Беспорядки были прекращены, и Эскилаче отправлен в отставку, но на иезуитов возложили ответственность как на подстрекателей. Король принял решение изгнать орден из страны и конфисковать его имущество.

Кой машинально кивнул. Танжер говорила намного больше, чем обычно, словно ночью хорошо подготовилось. А иначе и быть не могло, сказал себе Кой. Раз уж на сцену вышел Кискорос и Нино Палермо сделал свое предложение, у нее не оставалось другого выхода, как выдать ему в качестве возмещения еще некоторое количество информации. Она должна была понимать: чем ближе к цели, тем меньше шансов, что он будет удовлетворяться крохами.

Но она по-прежнему жадно охраняет свой капитал и тратит его по капельке. Может, и поэтому, и потому еще, что Кой утратил некоторые иллюзии, он слушал ее рассказ с гораздо меньшим интересом, чем раньше. Он тоже провел ночь в размышлениях. Уж слишком много сведений, думал он. Слишком много слов, а конкретной информации слишком мало. Ты, красавица, думал он, рассказываешь мне то, что я учил двадцать с чем-то лет назад в школе. Ты хочешь навешать мне на уши всякой исторической лапши, а самую суть скрыть. Одной рукой подманиваешь, другой отталкиваешь.

Это ему осточертело, он презирал себя за то, что все еще сидит и слушает. С другой стороны, полоска какао на верхней губе, отсветы яркого утра в темно-синих глазах, мокрые кончики светлых волос, касающиеся веснушчатой кожи, — все вместе производило на него особое, почти анестезирующее действие. Каждый раз, взглядывая на эту незнакомку, Кой понимал, что зашел слишком далеко, слишком углубился в неизведанные области этой морской карты, чтобы, не получив ответов, бросить все на полпути. Рыцари и оруженосцы: я тебе солгу, и я тебя предам. На самом деле, история с затонувшим кораблем его не слишком-то волновала. А вот она сама — ее упорство, ее поиски, все то, что она готова была предпринять для воплощения своей мечты, — не давала ему изменить курс, хотя он и слышал, как в опасной близости волны разбиваются о скалы. Он хотел подойти к ним как можно ближе, видеть ее лицо, когда она спит, знать, что она проснулась, и ощущать на себе ее взгляд, касаться ее нежной кожи и узнавать — там, в глубине этого теплого тела, — улыбающуюся девочку с фотографии в рамке.

Она замолчала и смотрела на него подозрительно, словно прикидывая, а слушает ли он ее вообще.

Побаиваясь, что она сумела прочитать его мысли по лицу, он не без труда оторвался от них и снова посмотрел на голубей. Один голубь, какой-то очень уверенный в себе и молодцеватый, выпячивал груда перед пернатыми дамочками, кружившими рядом, а они, громко воркуя, искоса поглядывали на него.

В это мгновение детишки выскочили из-за соседнего столика и с боевым кличем устремились к мирным птахам. Кой посмотрел на отца, он, как оказалось, был полностью погружен в газету. Потом — на мать, она томным блуждающим взглядом обводила площадь. Наконец, он повернулся к Танжер, которая сидела спиной к ним. Она продолжала:

— В Мадриде все готовилось в полной тайне. По прямому указанию короля был создан небольшой комитет, в который не входили лица, поддерживавшие иезуитов и даже просто беспристрастные. Цель комитета состояла в том, чтобы собрать улики и подготовить эдикт об изгнании… Результатом «тайного расследования» стало официальное заключение, по которому иезуиты обвинялись в заговоре, проповеди тираноубийства, падении нравов, стяжательстве, властолюбии и незаконных деяниях в Южной Америке.

«Тайное расследование» — это уже звучало получше, и Кой чуть-чуть заинтересовался рассказом, продолжая следить за детишками. Хватило одного камня, чтобы молодцеватый голубь, вовсю распускаввший хвост, убрался восвояси, вторым камнем было прекращено идиллическое склевывание крошек под столами. Воодушевленные успехом, милые детки стали расстреливать голубей со смертоносной точностью сербских снайперов.

— В январе тысяча семьсот шестьдесят седьмого года, — продолжала Танжер, — в полнейшей тайне Совет Кастилии утвердил эдикт об изгнании. И с ночи тридцать первого марта по утро второго апреля в ходе успешной военной операции были окружены сто сорок шесть иезуитских монастырей… Всех иезуитов выслали в Рим, а шестью годами позже папа Климент Четырнадцатый распустил орден.

Она допила какао и вытерла губы тыльной стороной ладони. Она обернулась на шум, который подняли дети и голуби, посмотрела на это с полным безразличием и снова перевела глаза на Коя. А он в эту минуту думал: не представляю ее с детьми. И я точно знаю — как бы все ни обернулось, мне все равно не суждено состариться рядом с ней. Она станет старухой худой, элегантной, хотя и с обкусанными ногтями, и по-прежнему будет возиться с книгами и документами. В гордом одиночестве будет она доставать из саквояжа и перебирать сувениры прожитой жизни: длинную красную перчатку, старую морскую карту, сломанный веер, ожерелье черного янтаря, кассету с записями итальянских песен пятидесятых годов, фотографию бывшего любовника.

Мою фотографию, рискнул предположить он. Я хочу, чтобы это была моя фотография.

Он оторвался от своих фантазий, поскольку она продолжала говорить. Все, что произошло после изгнания иезуитов из владений испанской короны, нас не интересует, сказала она. Для нас важен период с Вербного воскресенья 1766 года, когда начался мятеж против Эскилаче, по ночь 31 марта 1767 года, когда был приведен в исполнение указ об изгнании иезуитов из Испании. За это время, как то было с тамплиерами в XIV веке, Общество Иисуса из уважаемого, могущественного и наводящего страх ордена превратилось в общество изгоев и пленников…

— Тебе не интересно?

— Очень интересно.

Словно уловив в его ответе иронию, она подозрительно взглянула на него. Кой смотрел на нее невозмутимо. В конце концов, думал он, она все-таки расскажет мне что-нибудь действительно стоящее.

Он бросил взгляд через ее плечо. Потные детишки возвращались с видом победителей, в качестве трофея они прихватили несколько перьев из хвоста молодцеватого голубя, который сейчас, должно быть, летел со скоростью сто восемьдесят километров в час по направлению к Кейптауну. Может, царь Ирод был не так уж и не прав.

Танжер снова умолкла, словно раздумывала, стоит ли говорить дальше. Она наклонила голову и постукивала пальцами по столу. Возможно, это означало нетерпение.

— Тебе действительно интересно?

— Конечно интересно.

Непонятно почему, но ее раздражение как-то примирило его с самим собой. Он уселся поудобнее и изобразил глубокое внимание. Танжер, немного поколебавшись, продолжила свой рассказ. Когда Карл III решил создать комитет «тайного расследования», во главе его он поставил Педро Пабло Абарка де Болеа, графа Аранду Этот арагонец из Уэски был военным и дипломатом и дважды удостоился титула гранда. Он был королевским наместником в Валенсии, когда, в самый разгар мятежа, король призвал его в Мадрид и поставил во главе правительства, а также Совета Кастилии, Кроме того, он стал наместником короля в Нобой Кастилии. Долгое время считалось, что этот умный, образованный и просвещенный человек был масоном, хотя следов его принадлежности к какой-нибудь масонской ложе найдено не было, и позднее историки перестали говорить о его масонстве. Более того — есть свидетельства того, что он был человек весьма разносторонний; видимо, именно он один из всех членов тайного комитета хорошо знал иезуитов, поскольку воспитывался у них, сохранил с ними дружеские связи и один из его братьев был членом этого ордена. Если сравнивать его с такими ярыми противниками иезуитов, как прокурор Кампоманес и министр юстиции Рода-и-Хосе-Моньино, позже ставший графом Флоридабланка, Аранду можно считать вполне умеренным. Но при этом он принял назначение, взялся руководить тайным комитетом и проводить в жизнь его решения. Расследование под руководством Аранды началось в Мадриде 8 июня 1766 года, его проводили Рода, Моньино и другие убежденные противники иезуитов, «томисты», как тогда их называли, в отличие от «друзей четвертого обета». И делалось все в такой тайне, что даже духовник короля ничего об этом не знал.