Россия никогда не сдавалась. Мифы войны и мира - Владимир Мединский

— О новых международных проектах при сокращении бюджета говорить не приходится?

— Почему? Мы вот, например, запустили программу — наиважнейшую — по поддержке русских театров за рубежом. Кто им поможет, если не мы? А ведь это проводники русского языка, русской литературы, русской театральной школы. Проект недешевый, но мы нашли деньги. На действительно нужное и важное мы обязаны находить средства. Это и есть наша работа.

Интервью взяли Елена Кравцун и Юрий Яроцкий

«Россия никогда не сдавалась»[26]

О том, как поднять культурный уровень общества, кто и зачем передёргивает историю, и о многом другом шёл разговор главного редактора «АиФ» Николая Зятькова и министра культуры Российской Федерации Владимира Мединского.

— Владимир Ростиславович, в последнее время много говорят о том, что культурный уровень россиян падает. Коммунисты утверждают, что это результат либеральных реформ. Правые заявляют: это, мол, из-за ужесточения авторитарного правления. А ваше мнение?

— Знаете, если посмотреть на историю России, мы увидим, что и власть, и элита всегда были недовольны уровнем культуры и образования населения: мол, мы бы с удовольствием, но народ-то не поймёт — не созрел ещё. Где сейчас те элиты, уже и не упомнишь. А Россия — вот она.

Если же говорить о конкретных проблемах — безусловно, они есть. И разбираться надо в каждом конкретном случае. Например, по статистике, люди стали меньше читать. Это очень плохо. Человек читающий способен к культурному самообразованию. Если же он только смотрит телевизор, способность к самообразованию у него атрофируется. Высокохудожественное кино в кинотеатрах вытесняется кинопродукцией, являющейся фоном для потребления попкорна. Эти проблемы конкретны и понятны, их надо решать. А просто говорить о том, что «раньше» с культурой было хорошо, а сейчас — плохо, мне кажется, несправедливо и нерационально.

— Понятие культуры широкое. Но пока есть ощущение, что, как в знаменитой юмореске Аркадия Райкина, каждое ведомство в России занимается сугубо своими проблемами: музеи одному министерству подчиняются, книгоиздание — другому, телевидение — третьему, образование — четвёртому. Но ведь образование связано с культурой не менее тесно, чем театры. А телевидение!.. Процент населения, которое смотрит кино в кинотеатрах, несопоставим с тем, кто каждый вечер усаживается перед «ящиком». Так, может быть, расширить полномочия министерства, передав ему дополнительные гуманитарные функции?

— В мире есть разные модели госуправления в сфере культуры. В США, к примеру, нет ни министерства культуры, ни Госкино, но Голливуд при этом правит миром. А в Китае Госкино — это мощнейшая организация. В Великобритании ведомство культуры сравнительно невелико, сфера его полномочий — в основном господдержка, госучреждений немного, а во Франции министерство культуры — ведомство с огромными полномочиями — координирует все государственные СМИ и даже регулирует сферу рекламы. В Испании одно «гуманитарное» министерство просвещения отвечает и за культуру, и за образование, и, заодно, за спорт.

Схемы могут быть самыми разными, но эффективной будет та, в которой люди работают как единая команда, а не сваливают друг на друга решение проблем и ответственность, не отбирают у своих товарищей мяч или клюшку, пытаясь первыми забить гол.

Так вот, я работаю в команде и на том участке поля, который мне поручен. И точка.

— Многие ваши предшественники, сев в министерское кресло, ужасались: как можно с таким маленьким бюджетом что-либо сделать? Вы тоже страдаете из-за нехватки средств?

— Мы не страдаем, мы пытаемся обходиться тем, что имеем. Москву тоже в 1941-м было бы легко защищать, если бы у каждого бойца была личная «Катюша» и по три модернизированных танка Т-34 на взвод пехоты. Но реалии были другие: фашисты шли на нас железной лавиной, а у тех самых героев-панфиловцев, существование которых сейчас пытается опровергнуть директор Госархива, были только «коктейли Молотова», противотанковые гранаты и одна пушка, раздолбанная буквально в первые минуты боя. Но, тем не менее, они столицу отстояли. А мы сейчас, сидя в кондиционированных кабинетах, копаемся в их истории, да ещё ноем, что нам мало финансирования, разъезжая при этом на неплохих германских автомобилях.

— Общее сокращение бюджета на вас сказалось?

— Как на всех. Зато в прошлом году финансирование отрасли было максимальное за всю историю культурной сферы — сильно помогло решение президента провозгласить 2014 год Годом культуры. Благодаря этому и более рачительному хозяйствованию мы смогли за последние два года в целом увеличить среднюю зарплату в отрасли почти вдвое. В цифрах это выглядит так: средняя зарплата в муниципальных учреждениях была 10 тыс. руб., сейчас — 18,5 тыс. руб. (в федеральных — с 25 тыс. рост до почти 50).

Хотя в сфере культуры говорить о средней зарплате вообще тяжело. Недавно спорил с министром финансов: пытался объяснить ему, почему многим деятелям культуры нужно платить зарплаты гораздо выше среднего. Ведь научный работник Эрмитажа — не «средний», и преподаватель Вагановской академии балета — тоже не «средний». «Понимаете, — говорю в сердцах, — нас с вами, чиновников, не приглашают руководить ни Всемирным банком, ни культурой в масштабе Евросоюза. А вот наши артисты, музыканты, режиссёры сверхвостребованы во всём мире. Вот когда за наших чиновников будут сражаться так же, как бьются за Гергиева и Темирканова, Плетнёва и Спивакова мировые симфонические оркестры, а за артистов Большого и Мариинского — лучшие оперные и балетные площадки мира, тогда мы и будем рассуждать о том, что „зарплата всех поголовно работников культуры должна быть не выше средней по стране“».

— Но можно ли сводить финансирование культуры только к зарплатам?

— Разумеется, нет. Хотя, согласитесь, это самый по-человечески понятный индикатор того, как государство относится к своим обязательствам в культурной сфере.

Посмотрим на другие индикаторы культурной сферы. В 2014 г. число посетителей российских музеев выросло до 102 млн. человек (по сравнению с 86,6 млн. в 2012-м). В этом году мы планируем довести этот показатель до 110 млн. Отчасти за счёт бесплатного доступа в музеи школьников и студентов, за счёт распространения этой практики на большинство регионов страны.

А если взять такой масштабный проект, как Национальная электронная библиотека, инициированный РГБ несколько лет назад, то сейчас на портале «нэб. рф» уже более 1,6 млн. текстов, причём большинство из них вы нигде не найдёте в Интернете. В 2014-м расходы на развитие НЭБ составили 325 млн. руб. В 2015 г. объём финансирования снизился, так как проект с июня заработал в полном объёме, и на пополнение фонда предусмотрено 102 млн. руб., а на дальнейшее развитие — 73. Кстати, аналогичный французский проект «Галлика», идеи которого мы использовали при разработке НЭБ, только в нынешнем году профинансирован на сумму, в разы большую, чем стоимость всего нашего проекта.

Далее. В детских школах искусств у нас сегодня учится около 1,5 млн. детей — это в полтора раза больше, чем в 2012-м.

В сфере реставрации строительства: если в 2012 г. объектов (театров, музеев, филармоний, храмов, памятников истории), отреставрированных и сданных «под ключ» с учётом средств федерального бюджета, было всего лишь 7, то в 2014 г. уже 70 (кстати, национальный рекорд!), а в этом году — планируем — 117. Есть и программа по развитию исторических поселений, повышению их туристической привлекательности — она охватывает исторические центры более чем 40 городов. В прошлом году это были Белёв в Тульской области и Плёс в Ивановской, в планах этого года Севастополь, Выборг, Гороховец, Старая Русса, Зарайск, Торжок, Коломна, Суздаль, Арзамас, Крапивна, Смоленск.

Поверьте, это не просто отчётность «о расходовании средств», а результат осмысленной и стратегической государственной культурной политики.

— Вернёмся к очень важной теме, которую вы затронули, — про заявление о том, что не было ни 28 панфиловцев, ни их подвига. Зачем проводятся такие «научные исследования»? Кому они нужны?

— Прежде чем отвечать на вопрос «зачем?», давайте ответим на вопрос «что?». Что было и чего не было?

Первое. Никаких «рассекреченных» документов директор Госархива г-н Мироненко не опубликовал — все они давно опубликованы и с тех пор находятся в научном обороте. Кроме того, в архивах находятся (и они также давно опубликованы!) стенограммы записи бесед со всеми выжившими участниками боя и ещё множество документов. Они подтверждают, что были и сам бой, и почти два десятка сожжённых немецких танков. Справка военной прокуратуры от 1948 г. тоже не является истиной в последней инстанции — в ней верно лишь то, что не все участники боя погибли. Но это никем и не отрицается!