Семя ветра - Александр Зорич

БИТВА ОБРЕЧЕННЫХ

1

– Если они ударят первыми, мы едва ли унесем ноги, – сказал Первый кормчий «Голубого Полумесяца», на котором вполне естественно располагалась ставка Ганфалы.

– Если мы не ударим первыми, некому будет уносить ноги, – отрезал Ганфала и бросил на Герфегеста взгляд, исполненный мрачной решимости следовать предначертаниям судьбы.

Кормчий отвесил низкий поклон и удалился, оставив Герфегеста и Ганфалу на навесной балюстраде, которая украшала кормовую часть корабля.

Был ясный летний день, но любоваться скалистыми берегами пролива Олк ни у Ганфалы, ни у Герфегеста не было желания. Положение Хранящих Верность было весьма напряженным. Накануне битвы корабли союзников были развернуты в боевой порядок. Пересчитывать их было бессмысленно.

– Это будет битва обреченных, – заметил Герфегест, вглядываясь в даль. Бесконечная синева Алу-страла и застывший вдалеке, на линии горизонта, флот Стагевда. Алустрал успел порядком поднадоесть ему, привыкшему за четырнадцать лет к пейзажам Сармонтазары. – Пятьдесят против ста семидесяти. Быть может, стоило выждать и собрать побольше сил?

– Мы должны разбить Стагевда сегодня. Пустить на дно все его корабли до единого. Отдать на корм рыбам и каракатицам все его войско. Убить Стагевда. После этого можно будет покончить с его девкой, – с ледяным спокойствием в голосе ответил Герфегесту Ганфала. – И иного понимания сегодняшнего дня я себе не мыслю.

Герфегест пожал плечами. Быть может, Ганфале ведомо что-то такое, о чем не знает он сам? Быть может, его магические способности настолько выше способностей Стагевда, что никакое превосходство в силах его не устрашает? Но отчего-то в это Герфегесту верилось очень и очень слабо.

Противник, несмотря на преимущество, не спешил выступать. Почему? Что там вообще, Хуммер их раздери, творится?

– В таком случае, чего ждем мы? – не скрывая раздражения, спросил Герфегест.

– Мы хотим знать, чего ждут они, – загадочно улыбнувшись, ответил Ганфала. – Туда посланы на-гиры.

Нагирами именовались пловцы – шпионы и убийцы. При помощи дельфинов и иногда других морских животных они проникали в стан врага и выполняли особые поручения алустральских владык.

Герфегест понимающе кивнул, хотя даже ему, Идущему Путем Ветра, было не вполне понятно, каким образом нагирам удастся средь бела дня разнюхать хоть что-нибудь и при этом выжить? Но это, похоже, Ганфалу не волновало. Его вообще волновало очень небольшое количество вещей.

2

– О Рыбий Пастырь, Надзирающий над Равновесием! – церемонно затараторил слуга, отвесив три низких поклона. – Нагиры вернулись. Соизволите ли вы принять их?

– Незамедлительно, – бросил Ганфала и жестом увлек Герфегеста туда, где располагались шикарные апартаменты покойного императора, где покойный обыкновенно принимал вассалов, гостей и просителей.

Они покинули палубу гораздо стремительнее, чем позволяло их положение «несравненных и благородных мужей». Ганфала определенно возлагал на наги-ров большие надежды, и чувствовалось, что от того, какие слова будут сказаны ими и кого им удалось притащить в качестве добычи, будет зависеть многое. Герфегест тоже ощущал некую нервическую приподнятость. Он был достаточно трезвомыслящ, чтобы понимать – великий Ганфала приблизил его к себе для великого дела. Но великое дело ни разу так и не далось ему в руки. Когда же пробьет звездный час Герфегеста, как не в преддверии судьбоносного сражения? Как показало время. Последний из Конгетларов не ошибся.

– О Великий Ганфала, – сиплым низким голосом начал здоровенный детина в мокрой набедренной повязке. Его кожа неестественно блестела от китового жира, которым было обильно покрыто все тело. Такая смазка позволила ему провести в холодных течениях пролива Олк долгие часы. – Мы сделали все, что было приказано.

Здоровяк с наголо обритой головой был старшим в отряде нагиров. Ганфала сел и одобрительным жестом побудил нагира продолжать.

– Мы выкрали Понна, старшего над гребцами файеланта «Броненосный Тур», флагмана Эльм-Оров.

Мы схватили второго кормчего корабля Стагевда и пытали его. Кое-что нам удалось узнать.

– Говори же, – с нескрываемым нетерпением сказал Ганфала, раздраженный слишком затянувшейся прелюдией.

– Никто не осведомлен о планах Стагевда. Похоже, наступление если не откладывается, то по крайней мере не готовится. Гребцы отдыхают, кормчие возятся с лоциями. Сам Стагевд затворился вместе с капитанами четырех флагманов в каюте на борту «Черного Лебедя». Я прошел по четырем палубам. Я проткнул язык трем морякам. Но никто из них не сказал ничего, что стоило бы упоминания.

– Да, – задумчиво пропел Ганфала. – Я слыхал, Стагевд хвалился, что если бы его уд знал о его планах, он бы выбросил свой уд вон и раздобыл бы новый, глухой. Как видно, в этой фразе бьшо больше правды, чем хвастовства.

Нагир, чей голый торс выглядел весьма несуразно в обитой драгоценными гобеленами каюте, чувствовал себя очень неуютно. Его широкие плечи ссутулились, его ноги были полусогнуты. На лице старшего нагира блуждало выражение, свойственное побитым собакам. И хотя ни одного слова неодобрения еще не было сказано Ганфалой, только слепой мог бы не заметить недовольство последнего. Чем чревато недовольство Ганфалы, знала даже самая последняя корабельная крыса.

– Мы притащили Понна на борт. Правда, он плохо перенес путешествие, – принялся за робкие оправдания нагир. – Но через час или самое большее через два…

Герфегест догадывался, отчего неведомому ему Понну так не понравилось путешествие из лагеря мятежников в лагерь Хранящих Верность. Для того чтобы сохранить свое отбытие в тайне, нагиры вставляли в рот жертве кляп. После этого они привязывали ее к спине ручного дельфина, зверя столь же незаменимого, как лошадь для благородного рыцаря. Понукаемый нагирами, дельфин несся во всю прыть к месту назначения и плевать хотел на то, насколько комфортно чувствует себя жертва, болтающаяся у него на спине. Жертве же приходилось несладко – дышать только носом, когда тебя то и дело накрывает волна, тяжело и почти невозможно. Только очень крепкие и выносливые моряки переносили такое путешествие, да и те, когда их подымали на борт, были немногим краше утопленников. Понн набрал полное брюхо соленой воды. Это ясно. А говорить с полным брюхом не любит никто.

Ганфала вскочил со своего кресла так стремительно, что вздрогнул даже ко всему привычный Герфе-гест.

– Пусть так. Пусть никто ничего не знает. Но скажи мне одно, только одно… – Ганфала начал приближаться к разведчику мелкими, мягкими шажками.