Гарпунер - Андрей Алексеевич Панченко

— Двигало нами конечно же желание выполнить задание Родины и не подвести нашу партию и лично товарища Сталина! — воодушевлённо отвечаю я, придерживаясь ранее выданных инструкций — Под руководством заместителя по политической работе флотилии и нашей партийной ячейки, который лично возглавил ту знаменательную охоту, в море вышли добровольно только комсомольцы и большевики и с честью справились с поставленной задачей! Нет таких задач, которые не смогут решить коммунисты!

— Но именно вы лично убили двух китов?

— Эта была командная работа, сам гарпунёр не в состоянии поразить цель, если не будет слаженной работы всего экипажа, будь то стальной современный китобоец или деревянная шлюпка! Гребцы и рулевой, состоящие из коммунистов и комсомолец, подвели шлюпку на точный бросок гарпун и удар пики, а я уже просто не мог подвести своих товарищей и посрамить высокое звание советского коммуниста! Все отработали на отлично! — коллективная безответственность наше всё! Не стоит только на себя всё валить, можно и не вывести…

— Не страшно было? — равнодушно спрашивает корреспондент.

— Страшно было подвести всех тех, кто оказал нам высокое доверие! А вот когда идёт охота, нет времени бояться — дело надо делать! Хочу отметить руководство флотилии, особенно политическое, которое умело руководило действиями плавбазы всей остальной флотилии! Даже в самые трудные времена, когда не было угля, валился план, комиссар не впадал в горячку, спокойно и требовательно вел политическую работу, умело руководил соревнованием на флотилии. Очень хорошо показал себя в рейсе и капитан-директор. Вынужденные простои хотя и беспокоили его чрезвычайно, однако не выбивали из колеи. Он по своему усмотрению создал на «Алеуте» школу, где наладил обучение рабочих и бригадиров основам технологии обработки китов, добился заметного роста профессионализма, особенно среди молодежи!

— Отлично сказано Виктор! Спасибо! Пожалуй, мы закончим интервью…

Домой, после встречи с корреспондентами я не пошёл. И честно говоря не очень-то и хотелось. Предстояла работа по перегону судов на ремонт, а я всё же помощник капитана. Строгонов не просил меня ни о чём, но я знал, что ему одному будет справиться с этим сложно. Больше половины команды на берегу, третий помощник тоже, а процесс постановки судна на ремонт довольно непростой.

— Ты как Витя? Как здоровье? Может домой пойдёшь? — капитан «Энтузиаста», зная, что я только оправился от болезни готов был сделать всю работу сам.

— Не переживай Илья Николаевич! Нам в порту ещё пахать и пахать и чем раньше начнём, тем раньше закончим. А я почти здоров.

— Спасибо Витёк, вместе то оно веселее будет — обрадовался капитан "Энтузиаста".

— Ну да, чувствую, что всё веселие только начинается… Мы тут судя по всему обхохочемся аж до слёз.

Я знал, о чем говорил. В судоремонтных доках Владивостока скопилось много судов, требующих срочного ремонта, и наша покоцанная флотилия была не первой в очереди. Завод и мастерские на берегу по горло увязли в невыполненных заказах. Об этом мне рассказал Костик, когда мы с ним вчера вышли покурить на балкон. Он рассказал мне, что даже курсантов училища привлекали на выполнение авральных ремонтных работ, под видом судовой практики. И со стороны было видно, что не осталось там людей, способных грамотно поставить дело, навести элементарный порядок. А ведь еще вчера эти люди там были. Никто не спрашивал, где они, уже и это было опасно. Мало чего можно было добиться и в тресте, словно паралич охватил громоздкую контору на Пекинской шесть. Мастеров и бригады кидали с судна на судно, не давая толком доделать начатое, на судах вовсю трудились и их команды, но их квалификации не хватало для производства сложных работ. По словам Костика, даже ремонт сторожевого катера, на котором они с сокурсниками время от времени работали, не могут завершить в срок. Три раза назывался срок окончания ремонта и каждый раз он срывался. Ну а нам только предстояло во всё это ввязаться…

Переход на северное побережье бухты Золотой Рог, в доки «Дальзавода» прошёл без особых проблем и в этот же день началась подготовка к постановке «Алеута» в сухой док. Всем трем китобойцам предстояло по очереди подойти к слипам для последующей установки на стапеля.

Слип представлял собой наклонную уходящую в воду площадку с рельсовыми путями, расположенными перпендикулярно к береговой черте, по которым движутся оснащенные тросами тележки с кильблоками-постелями, имеющими лекальную форму подводной части судна. На концевых тележках монтируют выходящие верхним концом из воды рейки-вехи, по которым центруется на плаву судно, предназначаемое к подъему. Тележки с посаженным на их кильблоки судном вытаскивают из воды лебедками при помощи системы тросов. Судно отводится на стапельное место и переводится на клетки. Освободившиеся тележки приготавливают для подъема следующего судна.

Всё это очень сложно и требует большого мастерства как от команды судна, так и от рабочих, которые непосредственно производят подъём. Да и перед подъёмом, на китобойце предстояла непростая работа. Спустить пар из котлов, судно должно быть полностью освобождено от груза, угля, различных материалов и воды. Трюмы, междупортовые и междудонные пространства должны быть зачищены, вода откачена. Нужно вывести на берег все боеприпасы и горючие материалы, все помещения судна должны быть закрыты на замок. А ещё мне придётся демонтировать пушку и тщательно её перебрать.

Тут и мне работёнка предстоит ещё та и капитану. Присутствие капитана на судне во время подъема обязательно! Ну а я, как исполняющий обязанности чифа, обязан удостовериться в надежности и безопасности трапа, ведущего за борт судна, убедиться в надежности лесов и подмостей при назначении людей на наружные работы по корпусу судна. Так же я, теперь должен согласовывать все работы, выполняемые судовой командой во время нахождения судна на стапеле с администрацией завода. Ну а учитывая то, что за время промысла китобоец получил довольно много мелких повреждений, которые как раз команда и будет устранять, мне придаться в кабинете у главного инженера жить!

Уже поздно вечером, когда «Энтузиаст» занял своё место на стапеле, где ему предстояло провести несколько месяцев, я вернулся домой.

— И где ты был! — с порога наехала на меня Ирка. Руки в боки, взгляд грозный, только сковородки или скалки не хватает.

— Где был — там уже нету! А сейчас меня и тут не будет, если ты свой тон не поменяешь! — терпеть такой наезд