Под небом Италии - Дебора Джонс

«Пора забыть, что случилось пять лет назад». Эта мысль возникла в голове Франчески и удивила ее. Она покосилась на свой блистательный наряд. Прошло и быльем поросло. Пусть осталась позади ее любовь к Ги и даже страсть к Бельдану – жизнь еще не кончена. Будущее внезапно показалось Франческе прекрасным.

– Твоя мама сегодня очень красива, – прошептал стоявший поблизости Ги. – Но с дочерью не сравнится.

Франческа повернулась к нему с улыбкой.

– Но мы обе не идем ни в какое сравнение с тобой. Пожар лучше всякого лекарства пошел тебе на пользу.

Ги рассмеялся, взял ее за руку и повел через зал.

– Ничто не лечит так быстро, как страх. Но как прекрасно снова оказаться во Флоренции, в окружении всего, к чему привык. – Он немного поколебался. – Я не поехал с Бельданом в лагерь – занимался другими делами. Если Бельдан д'Арнонкур со своей армией, младшему брату там делать нечего.

– Сомневаюсь, – попыталась успокоить его Франческа. – Но все равно хорошо, что ты отдохнул.

Ги, как всегда, был одет ярче брата. Синяя туника подчеркивала цвет его глаз, а в тонких кружевах сверкали драгоценные камни. На пальцах блестели кольца, на шее – цепь с медальоном с секретом. «Совсем не похож на Бельдана, – подумала Франческа. – Дружелюбнее, раскованнее».

Она заметила, как посуровело лицо матери, когда они приблизились к ней. Но Ги, если и увидел перемену, то не подал виду. Женщины обменялись любезностями и реверансами, затем Франческа поцеловала мать. Она нервничала, протягивая руку д'Арнонкуру.

Прикосновение его пальцев было легким, как дуновение ветра. Вскоре рыцарь откланялся и увел брата, оставив графинь Дуччи-Монтальдо на попечение семейства Донати. У Франчески отчего-то заныло сердце: от нее не укрылось, с какой теплотой д'Арнонкур разговаривал с братом. Ги повезло, что есть человек, который так его любит.

В толпе гостей прохаживались менестрели, наигрывая веселые мелодии. Франческа знакомилась с людьми, однако то и дело искала глазами Бельдана, но как только ловила себя на этом занятии, сразу же отводила непослушный взгляд.

Объявили ужин, и сир повел к столу графиню де Монфор, Ги взялся сопровождать графиню Донати, а Франческа и юная Элеонора оказались под покровительством Антонио. Сестра была полной противоположностью излучающей энергию Лючии, но это нисколько не умаляло ее очарования, скорее даже наоборот. Франческа не помнила, чтобы когда-нибудь встречала такое просветленное лицо. Бельдан, очевидно, придерживался того же мнения, потому что, посадив на почетное место, справа от себя, леди Бланш, он предоставил место слева младшей дочери графини – Беатрис.

Франческа сидела среди молодежи – между помощником Бельдана д'Арнонкура и его обожаемым братом. В этой части длинного стола было оживленно – в немалой степени благодаря ее присутствию. И все же она услышала:

– Пожалуйста, уделите нам внимание, графиня Дуччи-Монтальдо.

Франческа оторвалась от созерцания Бельдана, выбирающего Элеоноре лучший кусок жареного павлина, и посмотрела на назвавшую ее имя флорентийку.

– Извините, я отвлеклась, – поспешила объяснить она.

– Господин Ги утверждает, что вы открыли средство против веснушек. Не поверите, сколько денег моего несчастного Луиджи я переплатила монахам за их снадобья...

Франческа старалась не упускать нити разговора, пыталась смеяться, если это казалось ей уместным, шумно восхищалась, когда приносили очередной деликатес, но взгляд ее неизменно возвращался к тому месту, где сидел Бельдан.

– Французы не показывают носа из ворот Ареццо! – выкрикнул сидевший неподалеку рыцарь, и его громкий голос прокатился по огромному залу. – Не хотят с нами драться. Боятся сира!

Ги поднес к губам серебряный бокал, но Франческа заметила, что он улыбнулся.

– Не так уж и боятся, раз приблизились на сорок миль к его укреплению. И сейчас прекрасно сознают, что им надо либо отвоевывать Тоскану, либо прорываться с боями. Особенно теперь, после смерти Людовика Анжуйского.

– Но разве смерть не положила конец его притязаниям? – спросила Лючия, поразив Франческу знанием обстановки. – Де Кюси нет никакого смысла оставаться в Тоскане.

– Есть смысл, – мягко возразил ей муж. – И не в последнюю очередь – трон Королевства обеих Сицилий, который он жаждет занять.

– Сам де Кюси? – воскликнула флорентийка. – Но он не имеет на это прав!

– Не имеет. Во всяком случае, прямых. Но герцог Анжуйский перед смертью продиктовал завещание в пользу юного сына, а жене повелел блюсти семейные интересы. Мария Британская немедленно послала гонцов к де Кюси, предлагая установить регентство над ее малолетним сыном и обещая свою поддержку.

– Какие энергичные женщины эти британки! – воскликнул пожилой рыцарь Генри Кент. – И как умеют хранить верность своим мужьям! Герцогиня Мария происходит от Джулиенны – любимой незаконнорожденной дочери легендарного герцога-короля Генри Боклерка. Где-то около 1110 года отец выдал ее замуж за Эсташа де Бретея и к свадьбе подарил владения и замок Ивуар. Но когда ее муж взбунтовался против могущественного Боклерка, Джулиенна осталась в крепости со своим супругом. И отказалась сдаться даже тогда, когда Боклерк – представьте себе, француз! – пленил, ослепил и изувечил трех ее юных дочерей. Вот это женщина! Впоследствии мир, естественно, был восстановлен. Наступила осень. Мятежная пара сдалась, и ее ради семейной гармонии простили. В конце концов, герцог любил свою дочь, и не в последнюю очередь за силу характера.

Франческа окинула взглядом стол. Но если кто-нибудь и был потрясен мрачной историей рыцаря, то не подал виду. Лючия прижала ладонь к груди, однако продолжала улыбаться. Гости начали припоминать другие события и между двумя глотками вина извергали на окружающих разные ужасы.

– Говорят, кардинал Конти собирает собственную крестьянскую армию, – донеслось с дальнего конца стола.

– А на что она ему? – прыснул красноносый весельчак Генри. – Петь в полночь его утренние молитвы? Духовное лицо во главе вооруженного войска – такой же абсурд, как бредовая идея, что наш мир круглый.

– Не такой уж это абсурд, – отозвалась мелодичным голосом его соседка – женщина с взъерошенными волосами. – Слышали про Фра Монреале? Он был настоятелем монастыря Святого Иоанна, перед тем как собрал первую в Италии армию. А собрал он ее из ссыльных, дезертиров и других отчаявшихся. И очень неплохо управлялся. Отец рассказывал, что Монреале получил от Венеции сто пятьдесят тысяч золотых флоринов за защиту от Милана.

– Это правда, – подтвердил Генри. – Историю о Фра Монреале я слышал, и не раз. Но вспомните ее конец. Его заманили в Рим обанкротившиеся правители, отняли деньги, судили как бунтаря и вора и приговорили к смерти. – Глаза рыцаря блеснули. – Однако этот плут не подкачал и на эшафоте: взошел с высоко поднятой головой. Он был облачен в коричневый бархат с золотым шитьем и привел личного лекаря, наказав ему проследить, чтобы кровь не брызгала во все стороны и не испортила представления.