Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха - Юрий Емельянов

Грызня у кормила власти

Видимо, еще до отправки своего письма Розенберг был уверен в прочности своего положения. За несколько месяцев до своего письма Гитлеру, в сентябре 1930 г. он стал одним из 107 депутатов рейхстага от Национал-социалистической партии. В депутатской фракции Розенберг руководил ее внешнеполитической деятельностью. Розенберг знал, что, исходя из политиканских соображений, Гитлер занимал более осторожную позицию в церковных вопросах в своих публичных заявлениях и действиях, но на деле разделяет взгляды Розенберга.

И все же после прихода нацистов к власти Розенберг, игравший значительную роль в партии с первых дней ее существования и являвшийся, наряду с Гитлером, ее виднейшим идеологом, не вошел в состав правительства Германии. Его антихристианские высказывания делали его неудобной фигурой как на международной арене, так и внутри страны. В то же время после нацистского переворота положение Розенберга внутри партии укрепилось. В апреле 1933 г. он был назначен рейхсляйтером и заведующим управлением внешней политики партии (АПА). Новое управление создавалось с помощью финансовых поступлений от Круппа фон Болена и других видных промышленников Германии.

Вскоре последовало заявление А. Розенберга, в котором он подчеркивал готовность нацистов к соглашению с западными странами и объявлял о наличии «восточной проблемы», которую следует безотлагательно решать. Розенберг говорил: «Наше внимание обращено теперь на восток Европы. Там находятся будущие рынки Германии».

В статье «Бредовый план Розенберга» газета «Правда» от 14 мая 1933 года изложила заявление нацистского руководителя внешней политики: «Новый план Розенберга сводится к следующему: 1) Германия поглощает Австрию; 2) объединенная Германия и Австрия либо целиком поглощают Чехословакию, либо отторгают от нее Моравию, Словакию и Прикарпатскую Украину; 3)… «исправляются» польские западные границы, причем к Германии отходит не только Польский коридор, но и Познанское воеводство… 4) «попутно» Германия поглощает прибалтийские страны – Литву, Латвию и Эстонию; 5) реорганизованная таким образом Германия… начинает борьбу за отторжение Украины от Советского Союза». На основе анализа заявления Розенберга «Правда» в целом правильно предсказала основные этапы экспансии Германии в последовавшие восемь лет.

Определяя основные этапы внешней политики Германии, Розенберг чувствовал себя, по словам историка де Йонга, «вторым Бисмарком, государственным деятелем, обладавшим уникальными знаниями и даром предвидения, исключительными способностями к организации ловких интриг».

Однако претензии Розенберга на роль руководителя внешней политики нацистской Германии были встречены в штыки многими видными деятелями рейха. Как писал де Йонг, «основные руководители национал-социалистической партии и государства смотрели на Розенберга как на бестолкового и суетливого человека, автора книг и докладов, которые все часто хвалили, но никто не читал. Военные считали его мечтателем. Риббентроп его ненавидел за претенциозность (эта ненависть была взаимной), а Гитлер иногда не прочь был послушать его рассуждения в течение получаса или около этого – и только. Во время свиданий с фюрером Розенберг обычно перечислял свои заслуги, критиковал министерство иностранных дел и доказывал, что он, Розенберг, мог бы выполнить задачи последнего гораздо лучше; на этом аудиенция обычно заканчивалась».

Распри Розенберга с Риббентропом усилились после назначения последнего рейхсминистром иностранных дел 4 февраля 1938 г. В письме Розенберга от 6 февраля 1938 г. он просил включить его в состав тайного имперского совета и дать ранг рейхсминистра. Предъявив это письмо Розенберга Международному трибуналу, советский обвинитель Р. А. Руденко заявил Розенбергу: «В этом письме вы высказали свою обиду в связи с назначением подсудимого Риббентропа министром иностранных дел. Правда это?» Розенберг: «Да, да». Руденко: «Вы считали, что таким министром иностранных дел гитлеровского кабинета могли быть вы. Это правда?». Розенберг: «Да. Я не считаю чем-либо порочащим меня то, что после стольких лет деятельности я выразил желание быть использованным на государственной службе… Я сообщил, что я говорил с товарищем по партии Герингом об этом назначении, так как фюрер поручил мне идеологическое воспитание партии, и существовал еще внешнеполитический отдел партии; при тогдашних условиях создалось бы впечатление, что фюрер отклоняет мою кандидатуру. Поэтому я попросил фюрера дать мне этот пост». Однако усилия Розенберга не увенчались успехом.

Еще в январе 1934 г. Гитлер назначил Розенберга своим заместителем по вопросам всесторонней духовной и идеологической подготовки членов НСДАП. Однако амбиции Розенберга были не удовлетворены. Розенберг не скрывал своего раздражения возвышением Геббельса за его счет. В своих воспоминаниях он писал: ««Законодательный документ», подписанный Гитлером, сделал Геббельса исполнительным главой над всей службой новостей Германии и ответственным за «массовое просвещение» народа. Я никогда не скрывал того, что считаю эти нововведения ошибочными, но еще большее заблуждение вижу в том, чтобы отдать этот важнейший инструмент государственной власти в руки человека, подобного Геббельсу».

Розенберг уверял, что «за все эти годы доктор Геббельс так и не высказал ни единой оригинальной или творческой мысли об искусстве, а вместо этого произносил избитые фразы о лавровых венках на головах артистов, а также тщательно переработанные, но маловразумительные новые трактовки старых высказываний фюрера. Ни в этой, ни в одной из других областей Геббельс так и не смог добраться до сути проблемы или обрисовать ее достаточно гибко. Когда Бальдур фон Ширах попытался возразить против такой характеристики, настаивая на том, что Геббельс все-таки не писатель, я ответил ему: «Разумеется, он всего лишь писака».

Как и его коллеги по руководству Германии, Розенберг не гнушался мелких интриг в борьбе за власть. Розенберг писал: «В ходе войны Геббельс обязательно писал передовицы для солидного еженедельника «Дас Райх» (и получал по 4 тысячи марок за каждую статью), которая дважды звучала в эфире всех радиостанций… И когда бы мне не приходилось преодолевать охватывающее меня отвращения, чтобы прочесть одну из этих статей просто из чувства долга, то неизменно натыкался на такую бессодержательную и дешёвую полемику против наших врагов, что даже дважды посылал Герингу письмо протеста. Я говорил ему, что, все-таки, в его обязанности как председателя Совета министров входит следить за тем, чтобы министр пропаганды Германии не выставлял себя невеждой… Позднее Геринг сказал мне, что показал это письмо фюреру и Гитлер ответил, что Розенберг абсолютно прав: то, что писал Геббельс, по большому счету, представляло собой пустую болтовню. Но ничего так и не было предпринято в связи с этим».

Заодно Розенберг сваливал на Геббельса ответственность за многие злодеяния нацистов, изображая свою непричастность к ним и даже говоря о своем протесте против них. Розенберг уверял, что он боролся против «политики Геббельса». Он писал: «Снова и снова я испытывал внутреннее отвращение к тому курсу, которого придерживался Геббельс, поскольку не видел в нем разумного подхода к тому, что было полезно и необходимо. Однажды я честно признался в этом фюреру и сказал ему, что другие придерживаются того же мнения. Ответом мне было лишь воцарившаяся за столом гнетущая тишина и повышенное внимание Гитлера к своей вегетарианской пище».

Розенберг: «Я никогда не слышал, чтобы за столом у Гитлера Геббельс сказал о ком-то хотя бы одно доброе слово; зато он всегда был горячим сторонником критики, в какой бы форме она ни была выражена». Неизвестно, знал ли Розенберг о нелестных характеристиках, которые высказывал Геббельс в его адрес за обеденным столом у Гитлера. Рассказывая о коллективных трапезах в рейхсканцелярии, Шпеер вспоминал: «Любимой мишенью шуток Геббельса и предметом его бесконечных анекдотов был Розенберг, которого Геббельс называл «философом рейха». Геббельс наверняка знал, что Гитлер разделял его взгляды на этот счет. Геббельс так часто поднимал эту тему, что его рассказы выглядели как тщательно отрепетированные театральные постановки, в которых каждый исполнитель ожидал произнесения своих реплик. Почти всегда Гитлер произносил свою реплику: ««Фёлькишер беобахтер» также скучна, как и ее редактор Розенберг. Вы знаете, у нас есть так называемый юмористический журнал «Бреннесель». Скучнее трудно что-либо вообразить! Но зато «Фёлькишер беобахтер» не представляет собой ничего иного, как юмористическое издание».

Вероятно зная о шутках Геббельса, Розенберг не жалел черной краски для характеристики министра пропаганды. Но не одного его. Он писал: «Я не хотел обидеть Мефистофеля, когда называл Геббельса злым гением Гитлера, поскольку он так и не достиг его уровня. По правде говоря, он всего лишь был одним из многих. Через некоторое время их было уже трое: Йозеф Геббельс, Генрих Гиммлер и Мартин Борман».