Лабиринты любви - Рут Дейл

— Черт, — ругнулся он, — это, выходит, непросто. Я всегда очень гордился своим самообладанием. И вот пожалуйста — в маскарадном костюме, практически похищаю тебя… И это я, солидный человек, адвокат…

— Ты меня любишь? — изумленно повторила она.

— Я же сказал — люблю. Теперь вопрос в том, какие чувства ты испытываешь ко мне. Ты все еще собираешься ненавидеть меня навсегда или мы можем придумать что-нибудь более… приемлемое?

— Приемлемое? — Было только одно «что-нибудь», к чему у нее был крохотный интерес, и называлось это замужеством. Если он имел в виду что-то другое…

— Ты начинаешь повторять за мной, как попугай, — оборвал он. — Понимаешь, я чувствую себя достаточно глупо: скачу на коне в костюме гангстера с похищенной невестой, подпрыгивающей сзади на седле…

— Я не подпрыгивала! — Она так крепко сжала его, что ее груди оказались прижатыми к его спине. Ее сердце билось так сильно, что она едва могла дышать.

Бун остановил коня перед домом. Перебросив правую ногу через луку седла, он спрыгнул вниз. Потом протянул к ней руки, и она без малейшего колебания соскользнула в них.

Он взял в ладони руки Кит и посмотрел ей в глаза.

— Я кое-что хотел бы узнать до того, как ты будешь разговаривать с Томасом Т., — проговорил он.

У нее пересохло во рту.

— Ч-что?

Он быстро вздохнул.

— Ты сказала это сама: Роза отдала все, чтобы быть с любимым человеком. Поступила бы ты… поступишь ли ты так же?

Она не смогла бы ответить, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Ошеломленная, она пристально смотрела на него.

— Кит, я спрашиваю, любишь ли ты меня. — Он пожирал ее голодными глазами. — Нет, беру свои слова назад, — яростно поправился он. — Я знаю, что ты любишь меня, но я не уверен, крепко ли ты меня любишь.

Теперь настало время для голой правды, подумала она. И она ему ее скажет.

— Дэниел Бун Таггарт, я влюбилась в тебя, когда мне было пятнадцать лет.

Он нахмурился.

— Я говорю о сегодняшнем дне. Я спрашиваю о твоих чувствах сейчас, в этот момент. — Он скользнул руками вверх по ее закрытым платьем рукам и схватил за плечи. — Я сказал, что люблю тебя, Китти Маккри, и это так. Теперь единственный вопрос — любишь ли ты меня? Выйдешь ли ты за меня замуж и поедешь ли со мной туда, куда поведет нас судьба? Кто тебе дороже, «Рокинг Т.» или я?

Она провела языком по губам.

— Видишь, что ты со мной сделала? Я даже не могу считать.

— О, Бун! — Она пристально посмотрела ему прямо в глаза. — Да, Я отвечаю «да» на все три вопроса. Я люблю тебя, я выйду за тебя замуж, и ты мне дороже, чем «Рокинг Т.»! Но я никогда не перестану пытаться уговорить тебя…

Он не стал слушать, чего она никогда не перестанет пытаться, и поцеловал ее. В глубине сердца безумная радость смешивалась у Кит с горьким чувством сожаления о том, что, хотя Бун и любит ее так же горячо, как она его, в действительности ничего не изменилось.

Ранчо скоро от Таггартов уйдет, а цивилизованный Восток будет для Томаса Т. чем-то ужасным. Но она не перестанет убеждать Буна понять ее точку зрения, и, может быть, время и любовь заставят его понять…

— Черт побери, пора уже идти домой! Или вы собираетесь там оставаться весь день? Зайдите лучше внутрь!

Кит извивалась в руках Буна. Томас Т., широко улыбаясь, стоял на крыльце. Шины на его ноге больше не было. Он сказал «домой». В груди Кит затеплилась надежда, и она вопросительно посмотрела на Буна.

— Ранчо не будет продано, — мягко сказал он, улыбаясь ей самой обаятельной улыбкой, которую она когда-либо видела. — Ты была права, Кит. Я действительно не учитывал чувств Томаса Т. Он вернулся, но я не хотел, чтобы это повлияло на тебя.

— Повлияло на меня?

— Повлияло на твой ответ. — Он потер щеку, выражение лица у него сейчас было более уязвимым и ранимым, чем она когда-либо видела. — Дорогая, ты была права во всем. Томас Т. не был бы счастлив нигде, кроме этих мест. Но даже он на некоторое время забыл об этом. Слава Богу, что не забыла ты.

Кит прижала ладони к щекам.

— Я смущена — все произошло так быстро. Ты говоришь…

— Я говорю, что, когда мы приехали на Восток, я сел и проанализировал ситуацию. Тогда я и пришел к выводу, что люблю тебя. А также я столкнулся с неопровержимым фактом, что люблю этот уголок техасской пыли и этого старика, стоящего здесь и улыбающегося нам. Я говорю, что я не знал, что такое быть счастливым, пока Томас Т. не позвал меня домой несколько недель назад, и я не встретил здесь тебя, повзрослевшую и ждущую меня.

— О, Бун! Почему потребовалось так много времени, чтобы ты все понял? — Кит бросилась в его объятия. Кажется, все ее мечты осуществились. Теперь, если только…

И он сказал слова, которые замкнули кольцо ее счастья.

— Кит, это ранчо будет принадлежать Таггартам долгие годы. И много маленьких Таггартов вырастут и будут так же любить это ранчо, как его любим мы. Я могу практиковать в качестве адвоката в Техасе. Я не обязан жить в Нью-Йорке или Лондоне, чтобы быть счастливым. Черт возьми, находясь там, я не был счастлив. — Он стал покрывать нежными поцелуями ее щеки, веки, дрожащие губы. — А сейчас — сейчас я так счастлив!

ЭПИЛОГ

Поздравления и добрые пожелания переполнили маленькую церковь на холме в конце Главной улицы в день свадьбы Кит Маккри и Дэниела Буна Таггарта. Джеси и Мег Таггарт, брат жениха и невестка, сидели в первом ряду бок о бок с Треем и Рейчел Смит.

— Это троюродный брат Буна и Джеси, — доверительно объяснила Дженни Мертон своей племяннице Челси.

Так как тетушка и племянница Мертон сидели в последнем ряду и, так как Томас Т. слонялся в задней половине церкви, то он подслушал реплику Дженни и с трудом подавил желание радостно фыркнуть. Чертовски мало людей знали правду о Таггартах, и он хотел, чтобы все так и оставалось. Кажется, весь город был убежден в том, что эксцентрическая интерпретация Буном пьесы на Днях Шоудауна была не больше чем шалость молодого человека, о которой лучше забыть.

Что касается Томаса Т., то он не имел никаких намерений выводить кого-либо из заблуждения, касающегося истории их рода. То, чего они не знают, не принесет им вреда.

В ожидании момента сопровождения к украшенному цветами алтарю невесты и высокого, одетого в смокинг мужчины, который должен объявить ее своей женой, Томас Т. с чувством удовлетворения потирал руки. Как он любил, когда все хорошо кончается! Он ласково улыбнулся сыну Рейчел, Джейсону, подростку, который был шафером вместе с восьмилетним Рэнди, сыном Мег и Джеси.

Оба мальчика старались изо всех сил выглядеть торжественно и достойно. Но когда они почувствовали, что Томас Т. смотрит на них, они не могли сдержать ответных улыбок. Хорошие мальчики, причем оба, подумал старик. Однажды…