Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии - Леонид Кроль

Полина: Вы знаете – мне нравится. (Кивает одобрительно.)

Терапевт: Значит, остается только научиться делать харакири?

Полина (задумчиво мотает головой): Нет, харакири не хочу.

Терапевт: Меч нравится?

Полина: Да.

Терапевт: А вы готовы научиться владеть мечом? Ведь самурай – это особый кодекс, вы всегда должны быть готовы к смерти, находиться в чистом белье…

Полина: Да, да…

Терапевт: Разобравшись со своими делами…

Полина: Да.

Терапевт: Самурай благороден в своих прошлых поступках, он бросается на смерть и рубится не щадя живота своего, он столь храбр, что может избегнуть смерти, но должен быть к ней готов.

Полина: Да.

Терапевт: Ты не ищешь смерти, но ты к ней готов.

Полина: Да.

Терапевт: Нет, ты ищешь смерти, и она должна сейчас прийти.

Полина: Самурай не ищет, просто считает, что она ходит где-то за спиной. Даже не за спиной, а рука об руку. И когда нужно, они договорятся.

Терапевт: Ну что же. Глаза у вас достаточно раскосые, меч вам нравится, но самурай – это существо, которое готово драться. Вы готовы драться за то, чтобы у вас не было прошлого и будущего?

Полина (решительно): Нет.

Терапевт: Но тогда вы готовы быть в настоящем. Драться в настоящем.

Сейчас Полина легко принимает решения. В этой фазе нашего разговора она легко и быстро отвечает на вопросы. Это отличается от ее обычной манеры вести разговор. В обычном разговоре клиентка взвешивает, так ли она говорит, тогда ли, тому ли, кому нужно. А здесь ей действительно интересно, она вовлеклась в этот разговор. Разговор хотя и нелепый, но она узнает, что он в чем-то про нее. Вообще, очень интересно, что она так решительно говорит «нет». В обычной жизни Полина всегда ведет себя очень уклончиво.

Полина: Я не хочу. Я не могу драться, потому что я не побеждаю.

Терапевт: Тогда вы не самурай… Может быть, вы самураймонах?

Полина: Хорошо бы попасть в саматхи, отключиться, не двигаться и – вперед, на тысячелетия… Только чтобы потом еще и не размораживали. Хотя, пусть, конечно разморозят, если в своем монастыре, свои по духу могут разморозить. Вот отдых-то! (Довольно продолжительная пауза.) Поэтому, наверное, плохо с физкультурой получается… (С сожалением взмахнула рукой.)

Терапевт: Вопрос в том, насколько сужаются границы. Ведь если вчера начинается полчаса назад, а завтра – через двадцать минут, то этот временной период может быть слишком узок.

Полина: Наверное, поэтому никак не примешь решение?

Терапевт: Какое может быть решение? Ведь если никакого будущего нет, то решение чисто абстрактно. И спросить себя о том, что нравилось вчера, тоже нельзя. Ведь вчера тоже нет. Поэтому приходится принимать решение о предметах, о которых ничего не знаешь.

Полина (спрятала руки за спину): Да-да, я записывала: «Была в отпуске там-то, мне не понравилось потому-то».

Терапевт: Так это какие-то иероглифы, вы их не можете расшифровать, вы же не помните… Только тело имеет память…

Полина: Нет, если я присмотрюсь к иероглифу, то вспомню.

Терапевт: Головой или телом?

Полина: Головой, и только если очень постараться – телом. Я еще вот что хотела сказать. Меня беспокоит, что раньше я могла планировать и достаточно успешно, на достаточное расстояние, и это срабатывало. А потом все куда-то делось. (Развела руками.)

Терапевт: Может, вам стать чьим-то рабом? Настоящим рабом, чтобы у вас не было своей воли, никаких своих планов?

Сейчас мы с ней создаем и изучаем некую карту ее возможной жизни. И на этой карте появляются разные состояния и образы. Наша задача состоит, прежде всего, в том, чтобы на этом, очень узком диапазоне возможностей, возникли разные уютные движения. Чтобы она обжила хотя бы очень небольшое пространство. Внутри этого своего стеклянного гробика, внутри очень узкого временного промежутка.

Полина: Нет, я не хочу.

Терапевт: Тогда вы не будете отвечать ни за прошлое, ни за будущее. Вам скажут: садись на галеру и греби. Села и погребла. Скажут: отцепляйся от галеры. Отцепляетесь. Себе не принадлежите.

Полина: Быть рабом – это отдых.

Терапевт: У вас уже не будет отдыха, вы станете принадлежать другому.

Полина: Можно идти в рабство, чтобы не думать, в качестве отпуска. Вот, например, покупаешь тур и едешь, куда везут. (Смеется.)

Терапевт: Взяли вас на корабль и заставили что-нибудь драить, чистить, мыть…

Полина: Круиз – это очень большая степень рабства. Я бы не хотела. Хотя, может быть…

Терапевт: А если вас вместо круиза заставить работать более интенсивно, чем вы обычно работаете? Может, это для вас и будет отдыхом? Вы себе не принадлежите, все за вас решают. Наказывают, иногда кормят; кормят реже, чем наказывают.

Полина (задумчиво смотрит перед собой): Нет, лучше не надо.

Вначале мы в качестве проблемы обозначили следующее: трудно что-либо решать или выбирать. На самом деле клиентка опасается крайних состояний – сильного принуждения и полной свободы. Потому что у нее нет ощущения, что она сама способна выбрать соотношение меры свободы и меры принуждения. Сейчас мы находимся с ней в некоей середине данного спектра. Дальнейший разговор заключается в предложении ситуаций частичного выбора – то больше свободы, то больше принуждения. Этот параметр начинает чуть больше утрироваться. Тем самым она соглашается с предположением, что все-таки способна сама смешивать в одном рецепте свободу и принуждение. Очень важная точка, на которой начнется что-то наращиваться.

Терапевт: Вы замечательный раб.

Полина: Да, я прекрасный раб.

Терапевт: Может быть, вам надо больше времени проводить в рабстве?

Полина: Но отпуск же дают из рабства, я и так все время в рабстве.

Терапевт: А если найти такое рабство, чтобы это было рабство без отпуска – настоящее?

Полина: Да, это замуж надо выйти. Я уже была – не хочу. Тогда действительно никакого отпуска нет.

Терапевт: Еще один выход, которого вы можете придерживаться: решить, что вы уже умерли. И все, что происходит, – это жизнь после смерти, чистое любопытство.

Полина: Да, это хорошо.

Терапевт: Жизни уже нет, все равно вы уже умерли, так что все в порядке. Все, что нужно, вы уже сделали. Долг свой выполнили. А дальше – из любопытства… Это тур, который вы выиграли после жизни.

Полина (вытирает платком нос): Да, только мне сейчас нужно еще принять решение уйти с работы, и тогда у меня будет другая жизнь.

Терапевт: А вы уже можете уйти с работы?

Полина: Конечно, могу. Только кушать будет нечего.

Терапевт: Так вы и так ничего не кушаете. Вы к этому тщательно готовились, отвыкали всю жизнь.

Полина: Да. Но вы понимаете, потребности какие-то остались.

Терапевт: Потребности надо будет как-то сократить.

Полина (смеется, руки скрестила на груди): Путь сокращения очень тяжел, если бы сразу – раз и умереть, заснуть. Но вопрос в том, какие сны?..

Терапевт: Какие сны? Никаких снов. Время от времени сны о рабстве. Как вы встаете из гробика и подметаете улицы.

Полина (задумалась): Не знаю…

Терапевт: Есть ведь опасность заново родиться. Второй раз родиться, и все это отбывать. Все сначала: детский сад, школа, институт – это же кошмар?

Полина (после паузы, несколько удивленно): Да.

Терапевт: А если еще в те же года?

Полина: Нет, нет, нет.

Терапевт: Что, лучше не рождаться?

Полина: Нет, рождаться, но в следующей жизни.

Терапевт: Может, вам, как Прометею… Предположим, вы совершили трудовой подвиг. Появляется раз в сутки орел, начинает клевать вас, вам очень больно, потом орел улетает. Ваша жизнь будет организована вокруг этой боли. С одной стороны, ждешь этой боли и живешь ярко, потом ждешь, когда она пройдет. Жизнь организована.

Полина (постоянно пытается перебить терапевта): Нет.

Полина утверждает, что живет без чувств. Что лишний раз не включается в ситуацию, что живет на автомате, что сил нет, и, чтобы экономить силы, она ни во что не включается. Я предлагаю ей ситуацию, в которой жизнь течет очень бурно, зато вокруг этого организованы чувства – то болезненные, то надежда на то, что орел улетит, то ощущение приятности, что орел тебя не клюет. Фактически это альтернатива чувственного поля.

Терапевт: Еще можно думать о светлом, о том, что вы отдали все лучшее людям.

Полина (воодушевляется): О светлом мне нравится! Как Феникс, чтоб сгореть совсем…

Терапевт: Вы хотите сгореть совсем?

Полина: Да. А потом возродиться.

Терапевт: Хорошо. А кто будет дровишки подкладывать, чтоб горело? Вы-то сами будете дровишки подкладывать под себя?

Полина: Там про дрова ничего не говорится. Феникс возрождается из пепла, там вместо дров пепел.

Терапевт: Как вы повеселели вдруг.

Полина (смеется): Мне понравилось.