Лёд моей души - Юлия Владимировна Монакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аля изо всех сил постаралась не выдать охватившей её ревности (ну подумаешь, Марта… в конце концов, у всех есть прошлое – тем более, у такого красавчика, как Андрис) и с преувеличенным вниманием сосредоточилась на его рассказе.
– Мы встречались несколько лет, всё было замечательно, просто прекрасно, можно сказать – идеально… Я планировал сделать ей предложение сразу после окончания университета. Да, конечно, мы оба были ещё слишком молоды, но тогда казалось, что выбор на всю жизнь уже сделан – окончательный и бесповоротный. Да мы с ней даже не поссорились за всё это время ни разу!
Ну обалдеть! Аля вспомнила их собственные бурные перепалки с Андрисом и тяжко вздохнула, поняв, что с треском проигрывает этой самой идеальной Марте по всем пунктам. Словно почувствовав Алино состояние, он притянул её к себе и обнял, как бы наглядно демонстрируя то, в чём она и сама себя только что убеждала: прошлое есть прошлое, оно осталось позади.
– Тот день, когда мы получили дипломы, должен был стать самым счастливым в нашей жизни. Марта немного отметила со своими однокурсниками, а я – со своими, а потом мы от них сбежали и рванули вдвоём на взморье, в Юрмалу. Море, чистый жёлтый песок, сосны… а ещё вино, грандиозные планы на будущее, прекрасные мечты и романтика.
Он сделал паузу, словно собираясь с силами для того, чтобы произнести следующую фразу.
– Мы засиделись на берегу до темноты. А потом появились они. Вывернули откуда-то из леса и направились к нам.
Аля содрогнулась от ненависти, зазвучавшей в его голосе.
– Их было пятеро. Примерно наши ровесники, ну, может, чуть постарше. Все обдолбанные. Одного Марта знала – это был её сосед, очередной несостоявшийся поклонник, которому она несколько лет назад дала от ворот поворот, потому что уже встречалась со мной. Поначалу они просто беззлобно цеплялись к нам с какими-то идиотскими шутками и сами же над ними смеялись, а затем кто-то обратил внимание на мой русский акцент. И вот тут… вот тут у них натурально отказали тормоза.
Андрис отвернулся, не желая показывать Але своё взволнованное лицо. Она лишь крепче вцепилась в его руку, с тревогой ожидая продолжения рассказа.
– Мы попытались убежать, но не успели, не смогли. Марту держали двое, меня – трое… Втолковывали ей, что она дешёвая шлюха и русская подстилка. Не давали нам возможности вырваться и в красках расписывали, что собираются с нами сделать, – Андрис коротко выдохнул. – И они сделали…
– Не продолжай, если трудно об этом вспоминать, – Аля в смятении коснулась его плеча.
Он рассеянно покачал головой, словно не слыша её. Очевидно, мысленно он был сейчас не с ней – а там, на Рижском взморье.
– Они повалили меня на землю, лицом вниз… Наверное, в глаза мне смотреть было всё-таки не слишком приятно, – зло усмехнулся он. – Тот самый отвергнутый ухажёр вырезал у меня на спине вот эту фразу, дико веселясь от того, какая замечательная идея пришла ему в голову, а остальные подсвечивали ему мобильными телефонами и ржали…
Аля в ужасе закрыла глаза, представив эту картинку как наяву, и замотала головой. Невозможно, просто невозможно!
– А… этот шрам? – она легонько коснулась пальцами тонкой косой полоски над его левой бровью, умирая от жалости и словно чувствуя всю ту боль, что довелось испытать Андрису.
Он пожал плечами.
– Пытался сопротивляться… нож скользнул по лицу. Повезло, что не по самому глазу…
– Господи, как это всё страшно! – не выдержав, Аля порывисто обняла его. – Не могу поверить, что тебе всё это пришлось пережить…
– Это… ещё не всё, – с заминкой ответил он бесцветным голосом. – Самое страшное было впереди.
Аля в шоке отстранилась, покачала головой:
– Нет! Скажи, что ты шутишь!
– Разве я похож на человека, который будет шутить такими вещами?
Внезапная догадка осенила её, заставив сердце сжаться в тугой комок боли и страха.
– Они что-то сделали с Мартой?
Прошло не менее минуты, прежде чем Андрис наконец ответил.
– Они её… по очереди… у меня на глазах… – он так и не смог выговорить это слово, но Аля уже и сама поняла.
Поняла – и буквально задохнулась от шока и ужаса.
Ещё несколько мучительных для них обоих минут прошло в тягостном молчании. Андрис, видимо, тщетно пытался справиться с многолетней болью, всё ещё раздирающей его изнутри, а Аля растерянно подбирала слова, чтобы… чтобы что? Она и сама не знала. Чтобы подбодрить, утешить? Но разве можно утешить того, кто пережил такое? Да и слов-то подходящих, наверное, не существует ни в одном языке мира… их просто не придумали.
Он сидел, уставившись в одну точку, подавленно ссутулившись и сцепив пальцы обеих рук в замок. Аля нерешительно прикоснулась к его плечу.
– Почему ты… – голос изменил ей, пришлось даже прокашляться, чтобы продолжить. – Почему ничего не сделал с этим… кошмаром у себя на спине? Ведь наверняка можно как-то исправить, существует пластика шрамов… или хотя бы просто тату! А так это – постоянное напоминание о том, что случилось.
Он перевёл взгляд на Алю, пытаясь улыбнуться.
– Ты думаешь, удаление шрамов волшебным образом избавит меня также и от воспоминаний? Это… всегда со мной, понимаешь? Шрамы – всего лишь оболочка.
– Я не знаю, что сказать, – призналась Аля. – Кроме банального: мне очень жаль… Мне действительно очень жаль, так безумно жаль тебя… вас обоих! – её глаза налились слезами.
– Прости, – он прижал её голову к своей груди, – я напугал тебя… не надо было вот так всё вываливать.
– Это всё равно бы всплыло рано или поздно, – всхлипнула Аля, слушая глухие толчки его сердца, – какая разница, узнала бы я потом или сейчас? А что стало с теми отморозками? Их нашли? Судили?
– Нашли, – коротко кивнул он. – Судили. Посадили. Но… это всё равно уже ничего не исправит, понимаешь? Всё бесполезно…
– А Марта? – спросила Аля почти шёпотом. – Она… как?
Он сглотнул.
– Марта не справилась.
Аля зажмурилась.
– Ты хочешь сказать, что…
– Она не захотела жить дальше, как ни в чём не бывало. Просто не смогла…
Аля закрыла лицо руками, пытаясь переварить услышанное. Это не укладывалось
