Люди молчаливого подвига - Александр Василевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для Шелия неожиданно наступили трудные дни. Опять подвела болтливость! Его обвинили в «недостойном для германского дипломата» сочувствии полякам. От Шелия потребовали объяснения «по польскому вопросу». Он отправил их лично министру и, ожидая решения от Риббентропа, составлял вместе с фон Мольтке «Белую книгу» о причинах германо-польской войны в духе высказываний Гитлера, Геринга, Геббельса и, конечно, Риббентропа.
Все это время Ильзе Штёбе жила отдельно от матери. Та ничего не знала о второй, самой важной для дочери стороне ее жизни. Ильзе приходилось уговаривать мать:
— В Берлине я временно, мама! Искать нам новую квартиру нет смысла, а для работы мне нужен телефон…
Комната у Ильзе была неудобная, но сменить ее на лучшую она не могла. Полиция тут же заинтересовалась бы ее материальными источниками.
Ильзе мучительно искала подходящую для себя работу. Найти место, которое бы ее устраивало, нужно было как можно скорее: знакомые уже не раз спрашивали, на какие средства она живет.
Ильзе стала замечать за собой признаки самого страшного: она начала нервничать. «Возьми себя в руки, — приказывала она себе. — Успех работы зависит сейчас от твоей веры в собственные силы. Что бы с тобой ни случилось, в какие бы трудные обстоятельства ты ни попала, ты не имеешь права нервничать. Ты должна действовать решительно, но хладнокровно и глубоко продуманно. Ты обязана всегда быть спокойной!.. Ты не имеешь права нервничать! Подумай! Подумай еще раз! Не ошибись!» — с этой мыслью Ильзе ложилась спать. С этой мыслью она вставала…
Прочитав объяснения фон Шелия «по польскому вопросу» и ознакомившись с составленной им вместе с фон Мольтке «Белой книгой», Риббентроп отнесся к проштрафившемуся было дипломату весьма благосклонно. В личном разговоре с Шелия он намекнул, что, возможно, отправит его в Будапешт.
Рассказ фон Шелия о его возможном назначении в Будапешт взволновал Ильзе. Уехать сейчас вместе с Шелия в Будапешт Ильзе не могла. Нарушились бы связи Центра с другими членами ее группы. Пришлось просить его временно остаться на работе в Берлине.
И дипломат от поездки на постоянную работу в Будапешт отказался. В начале марта он был назначен на новую должность в аппарате министерства иностранных дел. А вскоре с его помощью получила работу в германском МИДе и Ильзе Штёбе. Ей был разрешен доступ ко всем сообщениям, которые поступали в информационный отдел министерства…
Теперь Ильзе могла подумать и о себе. Прежде всего сменила квартиру.
«Мой новый адрес, — сообщала она в Москву, — Берлин, Шарлоттенбург, Виландштрассе, 37. Телефон 32-29-92».
Интересующие Ильзе сведения стекались к ней из разных источников. Люди, с которыми она была связана в Берлине, встречались с видными гитлеровцами. И кое-кто из этих гитлеровцев был не прочь сообщить своим собеседникам то, что знал и слышал.
Однажды один из участников ее берлинской группы позвонил Ильзе домой по телефону. После этого разговора в Центр поступило сообщение:
«Курт получил наконец приказ, который подтверждает его немедленный отъезд из Берлина в Москву. Там он будет звонить между 14.00 и 14.30 по телефону, номер которого получил… К тому, кто снимет телефонную трубку, он обратится по-немецки со словами: «Это герр Шмидт… Я прошу к телефону господина Петрова…» В условленное место Курт придет с книгой в руке, в книге будет лежать газета…
Альта».…Стучали колеса экспресса Берлин — Москва. Далеко позади осталась Германия. Он, немец, любил свою родину — страну Кеплера и Гумбольдта, Баха и Бетховена, Гёте и Гейне, Маркса и Тельмана. Он, антифашист, горячо любил свой народ и поклялся сделать все для его освобождения от нацизма.
И чем активнее он боролся с теми, кто шел за Гитлером, тем больше подвергался опасности. Но ни разу не подумал он об отступлении. Ради того, чтобы приблизить победу над фашизмом, он предложил свою помощь советской военной разведке. Он пошел на это потому, что отлично понимал: предстоит долгая, упорная и тяжелая борьба с кровавыми палачами, которые захватили в его стране государственную власть, с убийцами, каких еще не знал мир.
…«Дорогой Курт!
Хочу искренне поблагодарить вас за ту громадную и ценную работу, которую вы выполняли на протяжении долгих лет…»
Это короткое письмо Курт получил от Центра много лет назад. Прочитав его, немедленно сжег. Но он и сейчас помнит его слово в слово. Порой выпадали на долю разведчика-антифашиста действительно очень трудные минуты. И тогда он снова мысленно вспоминал строки этого письма.
…Среди работников германского посольства в Москве считалось хорошим тоном ругать и охаивать все советское, все, что делалось в СССР. Это Курт понял в первый же день своего приезда в Москву. Не дай бог было высказать здесь иное мнение. Вокруг «отступника» моментально создалась бы атмосфера подозрительности и недоверия.
За окном шумела Москва. Курт подошел к зеркалу, окинул себя внимательным взглядом. Все, как условлено: темно-серое пальто, серая шляпа, в правой руке — книга и сложенная пополам газета…
Он вышел на улицу и спустился в метро. Голубой поезд доставил его на станцию «Аэропорт». Взглянул на часы: 20.55. Присел на скамейку: «Теперь нужно подождать пять минут…»
— Добрый вечер, господин Шмидт… Я — Петров.
Курт обернулся. Стоявший рядом человек дружески улыбался ему, как старому знакомому.
Оба поднялись наверх и сели в автомашину. Крепкое рукопожатие.
— Ну, здравствуйте, товарищ!..
Волнение прошло. Курт заговорил негромко, спокойно:
— Вот донесение… Давайте сразу же условимся о постоянной связи.
— Если вам потребуется срочная встреча, позвоните по известному вам телефону от 14.00 до 15.00…
— У вас отличный немецкий язык. Где изучали его?
— В Испании, товарищ… Батальон имени Тельмана…
«Он был в Испании. Дрался там с молодчиками Геринга. Да, эти люди знают, чем угрожает миру фашизм!» Сидящий рядом с ним человек стал еще ближе.
4.
Ильзе Штёбе давно не встречалась с фон Шелия. Германский дипломат уезжал в Италию. По возвращении из Рима Шелия пригласил к себе Ильзе и много рассказывал о своих впечатлениях. Пребывание в Риме убедило его, что дружба Гитлера и Муссолини крепнет день ото дня. Относительно оккупации Норвегии он выразился кратко, но категорично:
— Это сделано прежде всего ради брюха… Германия нуждается в расширении своей продовольственной и сырьевой базы. Кроме того, Норвегия, возможно, послужит исходной точкой для нападения на Англию с воздуха… Ну а теперь о более интересных вещах. Запоминайте… Полагаю, что в ближайшее время надо ожидать продвижения наших военных в Голландию…
Шелия разволновался:
— Друг мой, если бы вы знали, как трудно стало добывать подобные сведения. Ни от одного из людей, которые обычно были раньше в курсе всех дел, теперь нельзя ничего узнать. Все зависит от случая, но и они стали редки!
— А что произошло? — сделала удивленное лицо Ильзе.
— Неужели вы не знаете? Впрочем, это объявили лишь узкому кругу работников министерства иностранных дел. Получено специальное распоряжение. Теперь все приказы и указания военного характера доводятся только до тех, кто непосредственно связан с проведением этих приказов в жизнь. Приказы вручаются таким образом, что остается лишь время на их исполнение. Да, трудно, очень трудно стало работать…
Вскоре после этого разговора Рудольф фон Шелия пригласил Ильзе к себе на новую квартиру. Это была ее первая встреча с Шелия после вторжения фашистов в Голландию и Бельгию. Дипломата серьезно встревожили успехи гитлеровских войск на Западе.
Вместе составили целую рабочую программу. Фон Шелия обещал ежедневно делать заметки обо всем, что представляет интерес. Два раза в неделю Ильзе будет приходить к нему в кабинет или на квартиру за материалами и давать дополнительные задания. Фон Шелия как можно шире восстанавливает связи в обществе и начинает регулярно принимать друзей у себя дома. Наконец Ильзе сказала то, что приберегала напоследок:
— Я и забыла вас поздравить, дорогой друг! Мне поручено передать вам, что ваше сообщение о предполагаемых действиях Германии против Голландии было получено вовремя и отмечено как интересное и важное…
Фон Шелия возбужденно заходил по комнате:
— Будем надеяться, мой друг, что Западу удастся быстро собраться с силами и остановить коричневую заразу. Сегодня один офицер генерального штаба сказал мне по секрету: «Рудольф! Если мы не проведем в Бельгии молниеносное наступление, мы там застрянем?..»
Ильзе вздохнула:
— Видит бог, как было бы это хорошо!..
— Для этих молодчиков со свастикой, — взорвался фон Шелия, — нет ничего святого. Они стреляют даже в детей. Если события в Бельгии будут развиваться не так, как хочет наш «ефрейтор», кто поручится за то, что этот маньяк постесняется применить газовые бомбы? Мне говорили, что у нас их полные склады.