Самое грандиозное шоу на Земле - Ричард Докинз

Глава 8

Ты сделал это сам — за девять месяцев

Однажды после публичной лекции гениальному Джону Бердону Сандерсону Холдейну (помимо прочего — одному из трех архитекторов современного неодарвинизма) бросила вызов некая дама. К сожалению, эта история передается из уст в уста, а Джона Мейнарда Смита, который мог бы вспомнить точные слова, с нами больше нет. Диалог был примерно таким.

Скептик: Даже если в распоряжении эволюции были миллиарды лет, как вы утверждаете, я просто не могу поверить в то, что из одной клетки может развиться сложный человеческий организм, состоящий из триллионов клеток, сложившихся в кости, мышцы и нервы, в сердце, которое безостановочно работает десятилетиями, во многие мили кровеносных сосудов и почечных канальцев, в мозг, способный мыслить и чувствовать.

Профессор Холдейн: Но, мадам, вы же сами это проделали. И у вас ушло на это всего девять месяцев!

Думаю, что дама была ошарашена. Думаю, что сравнение с парусами, внезапно оставленными ветром, будет вполне уместно. Однако минимум в одном аспекте ответ Холдейна мог оставить ее неудовлетворенной. Не знаю, задавала ли она дополнительные вопросы, но если да, то могла сказать примерно следующее:

Скептик: Однако развивающийся эмбрион следует заложенным генетическим инструкциям. Вы, профессор, утверждаете, что эти инструкции для построения сложного тела появились в результате эволюции под действием естественного отбора. И в это мне по-прежнему сложно поверить, даже если эволюция шла бы миллиарды лет.

Вполне законная постановка вопроса. Даже если было бы доказано, что жизнь на Земле своей сложностью и разнообразием обязана высшему разуму, он все же, безусловно, не лепит живые тела, как скульптор из глины, и не изготавливает их, как плотник, портной или производитель автомобилей, которые производят свою продукцию. Да, мы «замечательно развиты», но ни в коем случае не «замечательно сотворены». Когда дети поют, что Господь «окрасил ярко их и крылышки им дал»[101], то ложь этого суждения очевидна даже малым сим. Что бы бог ни делал, он совершенно точно не создавал яркие цвета и крылышки. Если бы он и вмешивался, то направлял бы эмбриональное развитие, например, подбирал последовательности генов. Крылья никто не творит: внутри яйца они постепенно развиваются из почек конечностей.

Бог ни разу за свою предположительно вечную жизнь не сотворил ни единого крылышка. Если он что-то и сотворил (с моей точки зрения — нет, но мы сейчас говорим не об этом), то это был эмбриологический рецепт, что-то вроде компьютерной программы, управляющей эмбриональным развитием крылышка (и массы других вещей). Бог, конечно, мог бы сказать, что придумать рецепт крыла не менее сложно, чем сотворить крыло. Но сейчас я хочу заострить ваше внимание на отличии сотворения крыла или чего-то подобного от того, что происходит во время эмбрионального развития.

Танец без хореографа

Ранний этап становления эмбриологии был отмечен баталиями между сторонниками преформизма и эпигенеза. Различия между этими доктринами не всем хорошо известны, поэтому я потрачу некоторое время на разъяснения. Сторонники преформизма были убеждены в том, что яйцеклетка или сперматозоид (преформисты делились на два лагеря — «овистов» и «спермистов») содержит крошечного человечка-гомункула. Все части тела человечка уже находятся на своих местах, правильно сориентированы друг относительно друга, и для развития необходимо только увеличение в размерах (напоминает надувание воздушного шара, разделенного на отсеки). Эта концепция неизбежно порождает ряд вопросов. Во-первых, если следовать ей, мы приходим к утверждению, что ребенок наследует все признаки только одного из родителей — отца (если верить спермистам) или матери (у овистов), хотя все понимают, что это не так. Во-вторых, преформисты сталкиваются с проблемой упаковки уменьшающихся матрешек (гомункулов внутри гомункулов) — если не бесконечно, то вплоть до Адама (спермисты) или Евы (овисты). Единственный способ избежать регресса — предположить формирование нового гомункула в каждом поколении при помощи полного «сканирования» взрослого организма. Однако и здесь проблема: приобретенные свойства не наследуются. В противном случае мальчики, рожденные в ортодоксальных иудейских семьях, с рождения были бы лишены крайней плоти, а посетители фитнес-клубов, в отличие от лежебок, производили бы на свет младенцев с «кубиками» на прессе и с перекачанной грудью и ягодицами.

Будем справедливы к преформистам. Они понимали, что их теория логически ведет к регрессу. Некоторые преформисты считали, что в яйцеклетках первой женщины (или сперматозоидах первого мужчины) действительно содержались постоянно уменьшающиеся в размере, как матрешки, гомункулы всех ее (или его) потомков. И, между прочим, у них были причины в это верить (о них стоит упомянуть, потому что они помогают уяснить суть этой главы). Если вы верите в то, что Адам был сотворен, а не рожден, то у Адама не было генов, или же они не были ему нужны для того, чтобы развиваться. Адам не проходил эмбрионального развития, а явился в уже готовом виде. Подобные размышления привели писателя-викторианца Филипа Генри Госсе (отца в знаменитых «Отце и сыне» Эдмунда Госсе) к написанию книги «Омфал, или Попытка развязать геологический узел»[102]. Госсе утверждал, что у Адама, хотя тот не был рожден, все же должен был быть пупок. Более замысловатым следствием подобных «омфалогических» рассуждений является мнение, что все звезды, отстоящие от Земли дальше, чем несколько тысяч световых лет, были сотворены уже с готовыми лучами, достигающими нашей планеты, иначе мы еще долго не смогли бы их увидеть. Омфалогия — это весело, однако с эмбриологической точки зрения здесь есть о чем поговорить. И разговор этот серьезный — я и сам еще не до конца разобрался в деталях и рассматриваю предмет с разных сторон. Сказанного достаточно, чтобы понять, что у преформизма, по крайней мере в его изначальной, «матрешечной» версии, не было шансов. Но возможен ли вариант преформизма, жизнеспособный в эпоху ДНК? В принципе да, хотя я в этом сомневаюсь. Учебники биологии снова и снова повторяют: ДНК — это «чертеж» для строительства тела. Это не так. Настоящий чертеж, например автомобиля или здания, точно отражает результат (учитывая масштабирование, естественно). Следовательно, любой чертеж можно воссоздать, исследовав конечный продукт. Создать чертеж по зданию ничуть не сложнее, чем возвести здание по чертежу — именно потому, что они точно соответствуют друг другу. Это даже проще, поскольку, действуя в обратном направлении, вам надо строить, в то время как при создании чертежа — всего-навсего провести замеры и нарисовать. Но сколько ни измеряй тело животного, это не поможет вам реконструировать его ДНК. Поэтому называть ДНК чертежом неверно.

В принципе, можно представить себе ситуацию, в которой ДНК является чертежом организма. Может быть, на далекой планете именно так устроена жизнь: молекула ДНК представляет собой трехмерную карту, закодированную в линейной последовательности «буквами» ДНК. Такая карта была бы вполне обратимой. Идея получения подробного молекулярного «чертежа» путем сканирования организма не является абсолютно невероятной. И, если бы ДНК действительно работала так, то можно было бы создать концепцию неопреформизма, не вспоминая о «проблеме матрешек». Мне не совсем понятно, как решалась бы в таком случае проблема наследования только от одного родителя. ДНК обладает поразительным по точности механизмом объединения в потомстве половины материнской с половиной отцовской наследственной информации. Но как бы ДНК справилась с задачей объединения половины карты отцовского организма с половиной карты материнского? Впрочем, неважно: это нереально.

Зато теперь мы понимаем, что ДНК — это не чертеж. В отличие от Адама, который был сотворен взрослым, все настоящие тела развиваются и растут из одной-единственной клетки, проходя промежуточные стадии эмбриона, плода, младенца, ребенка и подростка. Может быть, на далекой планете живые существа собирают себя от макушки до хвоста из трехмерных «биопикселей», закодированных линейной последовательностью знаков — результатом сканирования тел родителей. Но на нашей планете жизнь устроена иначе, и, по-моему, есть основания считать, что биосканирование невозможно ни на одной планете[103].

Историческая альтернатива преформизму — эпигенез. Если преформизм исходит из существования «чертежей», то эпигенез подразумевает что-то вроде рецептов или компьютерных программ. Определение, данное в Кратком Оксфордском словаре английского языка, звучит весьма современно, и я сомневаюсь, что Аристотель, автор термина «эпигенез», узнал бы его: