Маска Димитриоса - Эрик Амблер

— Месье, это не шутки, вы понимаете? Вы англичанин?

— Да.

Он глубоко вздохнул.

— Вы должны знать, месье, что документы всегда следует носить в кармане. Таков закон. Если вы станете свидетелем уличного происшествия и потребуются ваши показания, полицейский сначала попросит у вас документы и только потом разрешит покинуть место происшествия. А если документов не окажется, то он вправе вас арестовать. А если в ночной кабачок придет полиция для проверки документов, вас точно арестуют… Мне придется записать ваши данные. Сообщите, пожалуйста, ваше имя и название отеля.

Записав данные, мужчина взял телефонную трубку и вызвал Septième.[29] Через минуту он зачитал имя и адрес Латимера и попросил подтверждения. Снова повисло молчание. На этот раз оно продолжалось минуту или две. Потом он стал качать головой, приговаривая: «Хорошо-хорошо».

Какое-то время полицейский просто слушал, затем произнес: «Oui, c’est ca»,[30] — повесил трубку и повернулся к Латимеру:

— Итак, все по порядку. В течение двадцати четырех часов вам надлежит явиться с паспортом в участок семнадцатого округа. Тогда и представите вашу жалобу. Пожалуйста, не забывайте, — продолжил он, для выразительности постукивая карандашом по стойке, — что ваш паспорт всегда должен быть с вами. Вы англичанин, и поэтому ничего больше делать не надо, но вам следует явиться в участок вашего округа. А на будущее помните — всегда носите паспорт с собой. Оревуар, месье.

И он великодушно кивнул с видом человека, который уверен, что отлично выполнил свой долг.

Латимер вышел в отвратительном настроении. Услужливый осел! Но он, конечно, прав. Глупо без паспорта идти в такое место. Жалоба у него!.. А ведь он чудом избежал опасности. Мог рассказать свою историю тому человеку и, глядишь, уже находился бы под арестом. Но он не рассказал и все еще был потенциальным шантажистом.

Однако визит в полицейский участок значительно успокоил его совесть. Латимер уже не ощущал себя таким безответственным, как раньше. Он попытался ввести полицию в курс дела. Попытка оказалась бесплодной, но, не забрав свой паспорт с другого конца Парижа и не начав все заново (а этот вариант даже не обсуждается), он ничего не мог сделать.

Встреча с мистером Питерсом планировалась без четверти восемь в кафе на бульваре Осман. Латимер перекусил, и в область солнечного сплетения вернулось странное чувство, поэтому — а не ради удовольствия — писатель добавил в свой кофе две порции бренди. Перед встречей он даже немного пожалел, что решил не брать себе хотя бы маленькую часть миллиона франков. Плата за удовлетворение собственного любопытства оказалась непомерно высокой, учитывая потрепанные нервы и укоры совести.

Опоздав на десять минут, мистер Питерс заявился с большим чемоданом и прозаичным видом хирурга, который готов провести трудную операцию.

— А, мистер Латимер! — воскликнул он и, присев за стол, заказал малиновый ликер.

— Все в порядке?

— Пока да. Как и следовало ожидать, я не получил от него ни строчки, потому что не дал обратного адреса. Поживем — увидим.

— А что у вас в чемодане?

— Старые газеты. Лучше, если мы прибудем в отель с чемоданом. У меня нет желания без необходимости привлекать к себе внимание. Я выбрал отель возле станции «Ледрю-Роллен». Очень удобно.

— Почему мы не можем взять такси?

— Мы и поедем на такси. Но, — многозначительно добавил мистер Питерс, — вернемся на метро. Увидите.

Ему принесли ликер. Он опрокинул рюмку в рот, вздрогнул, облизал губы и сказал, что пора идти.

Отель, который мистер Питерс выбрал для встречи с Димитриосом, располагался недалеко от авеню Ледрю. Маленький и грязный. Из комнаты с табличкой «Администрация» вышел мужчина.

— Я звонил по поводу номера, — сказал мистер Питерс.

— Месье Питерсен?

— Да.

Мужчина оглядел их с ног до головы.

— Номер большой. Пятнадцать франков за одного. Двадцать за двоих. Обслуживание двенадцать с половиной процентов.

— Этот джентльмен со мной не останется.

Мужчина взял ключ и, подхватив чемодан мистера Питерса, повел их за собой наверх в номер на третьем этаже. Мистер Питерс заглянул внутрь и кивнул:

— Да, подойдет. Скоро прибудет один мой друг. Попросите его, пожалуйста, подняться в номер.

Мужчина удалился. Мистер Питерс присел на кровать и одобрительно огляделся.

— Довольно мило, — сказал он, — и очень недорого.

— Да, точно.

Номер оказался длинным и узким, со старым ворсистым ковром, железной кроватью, шкафом, двумя деревянными стульями, маленьким столиком, телевизором и эмалированной железной раковиной. Красный ковер рядом с раковиной вытерся от частого использования, залоснился и приобрел черный цвет. Обои изображали решетку, поддерживающую ползущее растение, какие-то фиолетовые диски и несколько бесформенных розовых объектов — явно плоды чьего-то больного воображения. На латунных кольцах висели плотные шторы синего цвета.

Мистер Питерс взглянул на часы:

— Ждать еще двадцать пять минут. Лучше расположиться поудобнее. Может, хотите прилечь?

— Нет, спасибо. Я полагал, что мы поговорим.

— Да, пожалуй.

Мистер Питерс вытащил из нагрудного кармана пистолет, убедился, что он заряжен, и положил его в правый карман пальто.

Латимер молча наблюдал за этими приготовлениями. Его уже сильно мутило.

— Мне все это не нравится, — вдруг произнес он.

— Мне тоже, — успокаивающе отреагировал мистер Питерс, — но меры предосторожности принять следует. Хотя не думаю, что они понадобятся.

Латимеру пришел на ум один американский гангстерский фильм.

— А вдруг он нас обоих просто застрелит?

Мистер Питерс терпеливо улыбнулся.

— Не сейчас! Не позволяйте своему воображению, мистер Латимер, заводить вас столь далеко. Димитриос так не поступит. Слишком шумно и слишком опасно. Не забывайте, что тот человек внизу его увидит. К тому же это не в его вкусе.

— А что в его вкусе?

— Димитриос отличается предусмотрительностью. Прежде чем действовать, он все тщательно продумывает.

— У него был целый день, чтобы все тщательно продумать.

— Да, но он еще не знает, как много известно нам и вовлечен ли в дело кто-нибудь еще. Ему только предстоит это выяснить. Предоставьте все мне, мистер Латимер, я понимаю Димитриоса.

Латимер хотел напомнить, что у Виссера, вероятно, были те же мысли, но потом передумал. Он решил озвучить другое опасение, более личного характера.

— Вы говорили, что когда Димитриос заплатит нам миллион франков, то больше он о нас не услышит. А вам не приходило в голову, что он не согласится? Когда он поймет, что мы не придем требовать еще денег, он может разыскать нас.

— Кого, мистера Смита и мистера Питерсена? Мой дорогой мистер Латимер, нас будет непросто разыскать по этим именам.

— Ваше лицо ему знакомо. А мое он увидит. Он может опознать нас, как бы мы ни назвались.

— Сначала ему надо нас разыскать.

— Моя фотография появлялась пару раз в газетах. И ее снова могут напечатать. Или предположим, что издатель поместит мой портрет на суперобложке книги. И Димитриос его увидит. В жизни случаются и более странные совпадения.

Мистер Питерс поджал губы.

— На мой взгляд, вы преувеличиваете, — пожал он плечами, — но раз вы так нервничаете, спрячьте лицо. Вы носите очки?

— Для чтения.

— Тогда наденьте их. А еще шляпу, и поднимите ворот пальто. Вы можете сесть в углу комнаты, перед телевизором. Это затуманит черты вашего лица. Вот так.

Латимер подчинился. Когда он занял свою позицию, поднял воротник и застегнул его у подбородка, надвинул шляпу на глаза, мистер Питерс посмотрел на него от двери и кивнул:

— Пойдет. Хотя я считаю это излишним. После таких приготовлений мы будем чувствовать себя полными дураками, если он не придет.

Латимер, который и так уже чувствовал себя полным дураком, пробормотал:

— А есть вероятность, что он не придет?

— Кто знает? — Мистер Питерс вновь присел на кровать. — Ему могли помешать десятки разных вещей. Вдруг он по какой-то причине не получил письмо? Или уехал из Парижа еще вчера? — Толстяк снова бросил взгляд на часы. — Восемь сорок пять. Если он в пути, то скоро уже будет здесь.

Они сидели молча. Мистер Питерс стал подстригать ногти карманными ножничками.

Полная тишина в комнате нарушалась только щелчками ножниц и тяжелым дыханием мистера Питерса. Для Латимера она казалась почти осязаемой: из углов комнаты сочилось нечто текучее, темно-серого цвета. Было слышно, как тикают на запястье часы. Он немного подождал — хотя это показалось ему вечностью, — а потом бросил на них взгляд. Без десяти минут девять. И снова вечность. Он пытался придумать, что бы сказать мистеру Питерсу в надежде скоротать время. Пытался посчитать целые параллелограммы на участке обоев между шкафом и окном. А теперь ему казалось, что он слышит тиканье часов мистера Питерса. Приглушенные звуки из номера сверху — кто-то двигал кресло и разговаривал — только накаляли тишину. Без четырех минут девять.